Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения - Стивен Фрай

Пастух Эвритион услыхал шум и гам и теперь приближался, тоже помахивая здоровенной дубиной.

– Ты поплатишься! – проревел он. – Я любил этого пса.

– Тогда ступай за ним! – вскричал Геракл, пуская стрелу Эвритиону в глотку.

Яд гидры совершил свое дело, и Эвритион был мертв прежде, чем его тело пало на землю.

Геракл занялся сбором стада. Но тут объявился сам Герион.

Столь немногие смертные повидали Гериона и выжили, чтобы поведать об этом, что описания его внешности сильно разнятся. Все сходятся в одном: этот сын Хрисаора и Каллирои был трехглавым. Очень многие говорят, что и торсов у него было три, хотя один источник утверждает, будто три головы росли у него из одного туловища. Сильнее всего источники расходятся в том, что располагается между торсами и землей. Кто-то заявляет, что к талии туловище сужалось и у великана поэтому было две ноги; говорится и другое – что ног было три пары. Я склоняюсь к версии с одной парой ног, но с тремя торсами и тремя головами. Несомненно одно: Герион был громадным трицефалом и характер имел лютый.

– Кто смеет воровать мой скот? – взревела левая голова.

– Геракл смеет.

– Тогда Гераклу конец, – объявила средняя голова.

– Медленный и мучительный, – добавила правая.

– Когда ты сдохнешь, – отозвался Геракл, – выйдет втрое больнее любой смерти, какая уже приключалась.

С этими словами он запустил стрелу прямиком в пуп Гериону. Яд гидры пробрался во все три туловища, по трем шеям и в три головы, обжигая и разъедая все на своем пути.

– Жжет!

– Жжет!

– Жжет!

Вопли ужасали.

Как именно Гераклу удалось переправить стадо через море, нигде не пишут. Придется допустить, что он загонял, сколько мог, в Чашу Гелиоса и вот так челноком возил скотину, пока вся она не оказалась на североафриканском побережье. В память об этом великом приключении Геракл воздвиг две громадные каменные колонны, одну – на северной, иберийской, стороне пролива, что соединяет Средиземноморье с Атлантикой, а вторую – на южной, марокканской. И поныне Геркулесовы столбы встречают путешественников в проливе. Африканская колонна называется Сеутой, а иберийская – Гибралтарской скалой.

На то, чтобы пригнать все это стадо Эврисфею, Гераклу потребовалось непомерное время. Он гнал коров через всю Испанию, через Страну басков, по югу Франции и северу Италии, вниз по Далматскому побережью, и лишь тогда родные горы и долины Греции подсказали ему, что дом близко. Однако Гера в своей зловредности наслала тучи слепней, и из-за их болезненных укусов стадо взбесилось и бросилось врассыпную по всей материковой Греции[71]. Гераклу удалось собрать почти всех, но в ворота Тиринфа и ко дворцу царя Эврисфея стадо наш герой пригнал, вымотавшись и пропылившись.

– Ох батюшки, – проговорил Эврисфей, оглаживая бороду. – И это все? Мне казалось, что стадо Герионово – это больше тысячи голов, а тут, даже на мой необученный глаз, сотен пять-шесть, не больше.

– Только эти остались, – ответил Геракл. – Моя служба у тебя завершена. Я исполнил все, что ты мне приказывал, – и даже с лихвой. Пора тебе освободить меня от уз и отпустить восвояси вольным человеком, искупившим свое преступление.

Эврисфей исторг едкий смешок.

– Ой нет. Это вряд ли, – проговорил он. – Нет-нет. За тобой все еще должок в два испытания.

– Ты сказал, десять задач, – и все десять задач я выполнил.

– Да, но второй-то подвиг, – сказал Эврисфей. – Твой племянник Иолай помог тебе одолеть гидру. Если б не прижигал он рану после того, как ты срубал голову, ты б ни за что не победил. Уговор был, что все испытания ты выдерживаешь в одиночку, без чужой помощи. Поэтому гидра не считается.

– Это возмутительно!

– Ц-ц, держи свой знаменитый пыл при себе, Геракл. Помнишь же, что случилось с Мегарой и твоими детишками.

Эврисфей упивался. Геракл посрамленно умолк, царь облизнулся.

– А еще эти конюшни в Элиде. Ты запросил награду от Авгия, верно?

– Ну да, но…

– Это означает, что ты не долг свой исполнял покаянный предо мной, а нанялся в услужение. Это никак не считается.

– Он не заплатил мне!

– Это к делу не относится. Требуя награду, ты нарушил условия нашего уговора. Твои десять подвигов превращаются в двенадцать.

Конечно же, это все Гера – ее жрицы нашептали такие подробности Эврисфею.

Геракл повесил голову. Он знал, что сорвись он сейчас, разбушуйся или уйди на все четыре стороны обиженным, и все старания и муки последних десяти лет окажутся впустую. Бессмертие, обещанное ему оракулом в Дельфах, достанется ему, только если он очистится от вины, а очищение Гераклу в силах даровать лишь трусливый сородич Эврисфей, этот ухмыляющийся деспот, это жестокое орудие Геры. Бессмертие как таковое ему без надобности, но бессмертному ему удалось бы спуститься в загробный мир и забрать оттуда Мегару с детьми.

– С учетом жалкого поголовья стада, которое тебе удалось сегодня пригнать, скажи спасибо, что я не добавил тебе три подвига, – промолвил Эврисфей. – Вообще-то надо было бы, но тебе повезло – я трискаидекафоб. Поэтому, если нытье твои и жалобы исчерпаны, я оглашу тебе твою одиннадцатую задачу. Принеси мне золотые яблоки Гесперид.

11. Золотые яблоки гесперид

Геспериды, три нимфы вечера, – прелестные дочери богини ночи НИКТЫ и бога тьмы ЭРЕБА, они первыми возникли из бесформенного Хаоса. Известно, что Геспериды ухаживали за садом, где росла яблоня, а на ней – золотые яблоки, наделявшие бессмертием любого, кому повезло съесть хоть одно. Сама Гея, богиня Земли и мать всего на свете, поднесла несколько тех яблок Зевсу с Герой на их свадебном пиру, и Гера усадила еще одно мерзкое дитя Тифона и Ехидны, стоглавого дракона ЛАДОНА, стеречь дерево.

Непреодолимую преграду для Геракла являл не дракон, обвивший собой дерево, – подобные трудности существенными для героя не были, – а то, что никто никакого понятия не имел, где сад Гесперид находится. Кто-то говорил, что где-то далеко к северу от Средиземноморья, в ледяном царстве гипербореев, другие же считали, что сад расположен к западу от Ливии.

В Северной Европе Геракл нашел нимф реки Эридан[72]. Они посоветовали ему просить наставлений у НЕРЕЯ, одного из Морских старцев[73]. «Если тебе удастся его удержать, он расскажет тебе все, что знает», – в один голос молвили нимфы.

Как и большинство водяных божеств, Нерей умел произвольно менять свой облик. Знания его не имели пределов, и, как и все, кто наделен даром провидения, Нерей всегда говорил правду… Но редко всю правду, а еще реже – отчетливую, немудрящую правду без прикрас.

Сколько Геракл гонялся за Нереем, мне не известно, однако все же нашел его на каком-то далеком берегу – Нерей спал, свернувшись калачиком на песке. Когда Геракл опустил ладонь на плечо Нерея, тот мгновенно превратился в жирного моржа. Геракл крепко обнял его. Нерей тут же сделался выдрой. Геракл пал на песок, но ухитрился схватить зверька. В руках Геракла, быстро сменяя друг дружку, побывали мечехвост, ламантин, морской огурец и тунец. Но какой бы облик ни принимал Нерей, Геракл держался за него мертвой хваткой и ни за что не отпускал. Наконец Нерей сдался и превратился в бородатого старого рыбака – вероятно, это самое близкое к его истинному облику.

– Тебе предстоит кружить по морю-матери, – проговорил Нерей, – пока не найдешь того, кто выкликает твое имя с высоты. Поможешь тому, тот поможет тебе.

И ни слова больше не выжал Геракл из Нерея, а потому ослабил хватку и проводил старика взглядом – тот взмыл в небеса парящей чайкой.

Начав с африканского побережья, Геракл странствовал по кромке известного людям мира, искал подсказки. Верный себе, Геракл попутно устранил немало докучливых гадов. Где-то между современными Марокко и Ливией[74] он наткнулся на полугиганта АНТЕЯ, сына Геи и Посейдона, чьей главной потехой в жизни было вызывать встречных-поперечных на рукопашный бой. Проиграл поединок – умрешь, и Антей возвел храм, посвященный отцу, полностью из черепов и костей своих бесчисленных жертв. До Геракла доходили вести, что его отдаленный родственник Тесей победил царя КЕРКИОНА, применив новый вид борьбы под названием панкратион – сочетание традиционных захватов, ударов, пинков и бросков с финтами, уходами от ударов и использованием веса и силы противника против него самого. Геракл привык к тому, что единственное потребное ему оружие в безоружном бою – просто мускулатура, но он все же научился Тесееву искусству и теперь понимал, что неуклюжий хам, подобный Антею, угрозы никакой не представляет, сколь бы умелым борцом ни был. Геракл явился к храму из костей и вызвал Антея на поединок.

– Хо! – возопил Антей, взревев от восторга. – Так, значит, я буду тем великим, кто останется в истории как чемпион, поборовший и убивший народного героя Геракла? Так тому и быть!

Согласно обычаю, оба разделись донага и встали друг к другу лицом, роя пятками землю, словно быки, готовые ринуться в бой. Первым двинулся вперед Геракл, заблокировал Антея, применив к нему удушающий захват, а затем метнул его через бедро и шмякнул оземь с такой силой, что земля вздрогнула. Сила того броска убила или уж точно обездвижила многих противников, с какими Гераклу доводилось драться. Но, к изумлению героя, Антей вскочил и бросился на него как ни в чем не бывало. Странное дело.