Зона воздействия - Евгений Гуляковский

— По меньшей мере, это означает конфликт с непредсказуемыми последствиями. Ну, допустим, мы найдем способ добраться до этого купола, хотя я и не представляю, как мы пробьемся сквозь энтропийное поле. Что дальше? Что вы собираетесь делать потом? Взламывать этот купол, стучаться в него?

— Сначала мы используем все доступные нам средства, чтобы вступить в контакт. Если это не удастся…

— А это наверняка не удастся! — во второй раз перебил координатора Лонг, нарушая субординацию и годами установленные правила.

И координатор, переждав его реплику, продолжил, не повышая голоса:

— Я повторяю: в том случае, если попытка контакта провалится, мы вскроем купол.

— Так… Это похоже на начало военных действий… Да от нас мокрого места не останется, если этот купол и в самом деле какая-то станция, построенная сверхцивилизацией! Мы до сих пор считали энтропийное поле неизменной вселенской константой, и если они научились им управлять… если это поле здесь всего лишь защитная зона, то наверняка есть и другие, более мощные механизмы. Они ответят на наше нападение и будут правы.

— Не мы начинаем конфликт! Я всего лишь хочу вернуть принадлежащую нам машину. И спасти жизнь члену нашего экипажа, если это еще возможно!

Глеба поразило непривычно мягкое освещение, ворвавшееся в приоткрытую крышку люка. Но еще больше его удивило то, что воздух не выходил наружу из переходного тамбура. Это могло означать лишь одно: снаружи и изнутри давление примерно одинаково. Что, естественно, было невозможно на поверхности планеты, лишенной атмосферы. Прежде всего, он подумал, что машина выполнила задание и вернулась в ангар, пока он был без сознания. Но эта мысль ничуть его не успокоила, потому что он ощутил, как в уши постепенно проникает тишина, царившая вокруг. Такая полная, какой никогда не бывает в помещениях, созданных людьми, с их шумными земными механизмами…

От волнения ноги плохо слушались Глеба и никак не могли сделать последний шаг вниз, к полураспахнутому люку… Его могли ждать снаружи… Почти наверняка его там ждут, хозяева этого места… Почему-то он старался не думать о том, кто именно его ждет… И все же сама мысль о предстоящей встрече с представителями иной цивилизации помогла ему справиться с собой.

Он надавил на рычаг и до самого конца опустил крышку люка. Теперь она висела отвесно, открыв перед ним узкое круглое отверстие. Всего в паре метров от него находилась поверхность, на которой стоял танк. Сначала он подумал, что это ледяное поле. Но, взглянув в мерцающую глубину неведомого материала, решил, что лед вряд ли может быть таким гладким, без единой морщинки и трещинки, без единого инородного включения…

Он ступил на него осторожно, боясь поскользнуться, словно это имело какое-то значение… Но материал оказался шероховатым и прочно держал на себе подошвы скафандра.

Выбравшись из танка, Глеб выпрямился во весь рост и только после этого позволил себе взглянуть на то, что его окружало.

В первую минуту, пока глаза не привыкли к свету, он рассмотрел лишь цепочки бегущих во все стороны разноцветных огней. Их было много. Гораздо больше, чем бывает звезд на небе. От них шел мягкий, рассеянный свет, заполнивший собой все пространство, словно туманом.

Через секунду он рассмотрел, что огни передвигались не беспорядочно. Они все время следовали по бесчисленным, но вполне определенным путям, словно бежали по заранее проложенным дорожкам, как железнодорожные игрушечные составы. Когда глаза немного привыкли к радужному мерцанию, Глеб увидел и сами дороги, по которым проходили огни, и понял, что они-то и есть самое главное в том, что его окружало, во всяком случае — самое вещественное.

Больше всего это походило на стеклянный лес. Или увеличенный до невероятных размеров клубок елочных гирлянд. Блеклые прозрачные жгуты разной толщины перекрещивались, разветвлялись, сходились в толстые узлы и разбегались бесчисленными каскадами, словно струи замерзших водопадов. Здесь были длинные кривые ветви, похожие на свернувшихся удавов, извилистые колонны и тоненькие прозрачные нити. Лианы, жгуты, веревки — невообразимая путаница застывших стеклянных зарослей… Они простирались перед ним метров на сто. Несмотря на бесчисленные переплетения, свободного пространства между отдельными полупрозрачными ветвями и стволами оказывалось достаточно, чтобы видеть далеко вглубь. Глеб назвал их про себя ветвями и деревьями, но даже формой они походили на них весьма приближенно хотя бы потому, что большинство этих стеклянных образований книзу становилось тоньше. А когда Глеб запрокинул голову, то в высоте не смог рассмотреть ничего, кроме все тех же терявшихся в рассеянном туманном свете прозрачных колонн.

Больше всего поражала тишина, царившая в этом блестящем прозрачном мире, наполненном неестественным сверканием тысяч бегущих по стеклянным жгутам огней. Отдельные ветви и стволы жили напряженной световой жизнью. Через них пробегали целые каскады светящихся шаров, а в узловых переплетениях, где то и дело встречались световые импульсы, идущие с разных направлений, нарастало свечение, словно накапливалась некая светящаяся жидкость, которая вдруг, после прибытия очередного светового всплеска, полностью меркла, и тогда эта ветвь надолго гасла.

В некоторых узловых переплетениях ровным светом горели неподвижные огненные шары, казавшиеся отделенными от остального призрачного леса, словно ждавшие здесь чего-то…

Наконец Глеб опустил глаза вниз и рассмотрел гладкую прозрачную плиту, показавшуюся ему вначале ледяным полем. В нее, как в землю, уходили бесчисленные корни и ровные стволы отдельных «деревьев». Насколько он мог всмотреться в бездонную прозрачность у себя под ногами, плита была огромной толщины, если только это обманчивое впечатление не создавалось внутренним зеркальным отражением.

Глеб обернулся и увидел совсем близко у себя за спиной такую же стену, только гладкую. Сквозь нее не проходил ни один корень, ни одна ветвь.

Эта гладкая стена под прямым углом смыкалась с полом и уходила вправо и влево, насколько позволяли рассмотреть ветви деревьев. Казалось, линия стыка слегка изгибалась огромной дугой, охватившей целые километры пространства, заполненного окружавшим его фантастическим миром… Единственным реальным предметом, напоминавшим о том, что все окружающее не бред и не галлюцинация, оставалась земная, сработанная руками людей машина. Она выглядела здесь совершенно инородной. Ее шершавые, испещренные вмятинами и потеками плиты казались грубыми в этом стерильном, почти эфемерном мире, но именно привычные обыденные контуры танка помогли Глебу взять себя в руки и справиться с невольным страхом, который рождает в человеке все непостижимо чужое.

— Так вот как это выглядит… — тихо проговорил Глеб, хотя не знал, что именно представляет собой все огромное «это».

Звук его голоса прозвучал в окружающем безмолвии кощунственно резко. Потом унесся куда-то далеко в глубь этого колоссального сооружения и через несколько минут вернулся к Глебу раздробленным эхом.

Прямо перед ним, всего в нескольких шагах, в пол уходила толстая стеклянная лиана почти полуметровой толщины. В отличие от остальных, через эту ветвь не проходили бегущие огни. Зато она вся целиком через равные промежутки времени то вспыхивала, то гасла.

Глебу захотелось потрогать ее безупречно гладкую прозрачную поверхность. Может быть, для того, чтобы лишний раз убедиться в реальности окружающего. Не задумываясь над тем, что это может быть опасно, он отстегнул перчатку скафандра и приложил руку к лиане. Ничего не случилось. Поверхность была несокрушимо прочной, твердой и холодной на ощупь и к тому же маслянисто-гладкой, как змеиная кожа. Глеб сделал несколько шагов в глубь стеклянного леса, затем остановился и обернулся: свободное пространство сразу же уменьшилось, исчезла перспектива. Вокруг него вплотную тянулись толстые стеклянные трубы, метались, бежали огни. От их непрестанного мелькания начинала кружиться голова.

Танк высшей защиты теперь заслоняли переплетения стеклянных стволов; временами радужные сполохи световых вспышек закрывали стену, у которой стояла машина, сплошной световой завесой.

Глеб чувствовал легкое разочарование, может быть, потому, что, выходя из танка, ждал чего-то совсем другого.

«Скорее всего, это искусственное сооружение, хотя сам лес вполне может быть частью какою-то огромного организма… — Это была его первая четко оформленная мысль, и он понял, что потрясение от встречи с неведомым постепенно проходит. — К тому же здесь есть атмосфера, а это должно означать, что я нахожусь в закрытом помещении, которое не сообщается с безвоздушным пространством планеты. Как же попала сюда машина? Как могла она пройти сквозь эту несокрушимую с виду стену и оказаться внутри этого фантасмагорического образования? Должен быть какой-то шлюз, дверь или пасть наконец…»