Дева и Змей - Наталья Игнатова

— Да там смотреть особо не на что, — Невилл пожал плечами, — оплывшая земля, трава, да груда камней. Впрочем, если вы настаиваете.

— Конечно, — без колебаний заявила Элис, — я настаиваю. Вы ведь сами сказали, что взяли выходной. И обещали показать окрестности…

— Вот так, — сказал Невилл, Наэйр из рода Дракона, — вот так это будет. Не самый плохой вариант — как вам кажется? Вы никогда больше не подниметесь на Змеиный холм, потому что замок станет развалинами. Вы, может быть, станете ходить сюда, к озеру. Найдете лодку в кустах и доберетесь до башни, чтобы взглянуть на нее изнутри. Вы ничего не потеряете. И не приобретете.

— Как вы это делаете? — спросила Элис. — Как? Что это? Гипноз? Внушение? Я сплю? Вы погрузили меня в транс?

— Я отвезу вас домой, — он подозвал коня, — не бойтесь, я ведь обещал, что… не сделаю вам ничего плохого. А на досуге подумайте, какое видение мира нравится вам больше. И дайте мне знать.

Это “не бойтесь” на удивление возымело эффект. Страх действительно прошел. Элис даже не удивилась, когда Невилл опустился на колено, протягивая ей ладонь: просто оперлась ногой, и ее одним движением закинули в седло.

— Я сделаю так, как вы пожелаете, — Невилл повел Облако под уздцы, — так, как вы скажете, а не так, как хочет ваше сердце. Желания сердца, — он обернулся, заглянул ей в лицо, — они бывают опасны. Однако юный Гюнхельд уже начал беспокоиться. С вашего позволения, — он оказался в седле позади Элис, тронул коня, — так мы доберемся быстрее…

…Некоторое время за столом на веранде царило вдумчивое молчание. Потом Варвара Степановна шевельнулась, кутаясь в ажурную шаль, и спросила негромко:

— А кто, простите, ваш отец, милая?

— Эндрю Ластхоп, — Элис сжала пальцами коленки, — он… наша семья очень богата и влиятельна. И… у отца есть несколько научных центров. Он финансирует разные исследовательские программы. Я не знаю, — она слегка улыбнулась, — это же все страшно секретно. Мне с самого детства твердят про шпионаж, конкурентов, политику… Вы понимаете?

— Может быть, вам стоило бы позвонить домой? — Варвара Степановна смотрела с искренним, неподдельным сочувствием, — я прекрасно знаю, как в вашем возрасте дорожат личной свободой, но, Элис, бывают ситуации, когда следует проявлять благоразумие, как бы это ни было неприятно. Я немножко знаю о промышленном шпионаже. Из детективов, конечно, но ведь и там не все выдумки. От людей, занимающихся этим, действительно можно ожидать чего угодно. Особенно, если речь идет о шпионаже на государственном уровне. Вы ведь понимаете, что ваша конспирация, желание избежать родительского надзора — что все это просто игра. Достаточно один раз воспользоваться кредитной картой…

— Но я не пользовалась! — Элис подалась вперед. — В том-то и дело! У меня… — она сбавила голос, сообразив, что говорит слишком громко, — у меня полная сумка наличных. Я обменяла деньги еще в аэропорту.

— Я указала всего лишь на один способ, — резонно заметила Варвара Степановна, — самый доступный. Такой, какой пришел бы в голову даже дилетанту вроде меня или, вот, Курта.

Элис бросила взгляд на молодого человека, но тот сидел молча. Только плечами пожал, дескать, что тут скажешь, мать права.

— Кроме того, — продолжила госпожа Гюнхельд, — вы извините меня, Элис, но нельзя быть такой доверчивой. На месте меня или Курта мог оказаться кто угодно, да и нас вы знаете всего один день, а рассказали уже достаточно. От чего вас лечили? От синдрома патологического фантазирования, я права?

— Я не сумасшедшая! — тут же взвилась Элис, но вспомнила о приличиях и заставила себя успокоиться. — Это было в детстве. Давно.

— Ничего особенного, — Варвара Степановна приподняла ладонь. — Элис, у меня за двадцать лет работы было несколько учеников с тем же диагнозом. И все они оказались необычайно одаренными людьми. Творческими. Очень талантливыми. Я всего лишь хочу сказать, что вы наверняка легко внушаемы, и если предположить, что этот Драхен — гипнотизер, ему не стоило труда выведать у вас все, что угодно. Да при том еще и так, что вы сама ничего не заметили. В общем, милая моя девочка, с вашим характером, доверчивостью и наивностью наилучшим вариантом действительно было бы позвонить домой и попросить отца прислать вам… — она улыбнулась, — телохранителя, или как это у вас называется? Сопровождающего. Курт, что скажешь? Ты у нас представитель мыслящей молодежи.

— Где здесь телефон? — вместо ответа поинтересовался Курт.

— Ближайший, по которому можно позвонить за пределы Ауфбе — в гостинице.

— Элис, — Курт встал, подал руку матери, помогая подняться из плетеного креслица, — я провожу маму и заеду за вами, прокатимся до гостиницы. К чему откладывать?

— Сейчас?! — удивилась Элис. — Ночью?

С глубоким вздохом Курт покачал головой и ничего не сказал. Элис и сама сообразила. Виновато пожала плечами:

— Вылетело из головы.

— Немудрено, — пробормотал Курт, — пойдем, мам. Элис, я вернусь и помогу прибраться, а пока идите в дом. Прохладно на улице.

…Он не заехал, как обещал. Он зашел. Абсолютно бесшумно, не скрипнув ни единой половицей. Элис не слышала ничего вплоть до того момента, как Курт тронул ее за плечо.

Она взвизгнула от неожиданности и подскочила.

— Почему вы не заперли дверь? — спросил Курт. — Вместо меня мог прийти кто угодно.

Он как будто повзрослел всего за несколько часов. Утром Элис познакомилась с мальчишкой, своим ровесником, таким же студентом, как она сама, а сейчас перед ней было молодой и серьезный мужчина.

— Что случилось? — она выглянула в окно. — Вы без машины? Поедем на моей?

— Пойдем пешком, — ответил Курт. — Вовсе ни к чему, чтобы все собаки в городе знали, что вам или мне не спится ночью. Одевайтесь. Ночной Ауфбе — забавное зрелище, посмотрим, покажется ли он вам таким же.

Элис быстро надела свитер, накинула куртку. Несколько раз провела расческой по волосам — мартышкин труд.

Снаружи ощутимо похолодало. Странно, еще час назад было достаточно тепло, чтобы с комфортом пить вино на открытой веранде, а сейчас стало сыро, зябко. Элис застегнула куртку и сунула руки в карманы:

— Светло, как в городе, — она разглядывала яркие фонари. — Я думала, на ночь освещение выключают. Здесь же никто не ездит.

— Для того и не отключают, чтобы не ездили.

Курт шагал рядом с ней, поглядывал по сторонам. Ауфбе сиял как рождественская елка: фонари на обочинах, во дворах, на крышах, рядом с флюгерами, ярко освещенные витрины немногочисленных магазинчиков. Впереди электрическое зарево — площадь.