Стихия Перемен (СИ) - Колесник Андрей Александрович

Саламат. Чокнутый алхимик, чья сестра подхватив манию величия усиленно лепит образ Темного Властелина. Добрался-таки до опытов над людьми. Не иначе как хочет пополнить собственный бестиарий.

— И новость, которая возможно поднимет твое настроение, мрачный владыка. Я только что из Грейбриса, — склонил голову набок Мерхаджаул. — Предатель и лжец Эйстерлин Рыжая Борода приказал долго жить. Убит предателем и лжецом Крейганом, который снова переметнулся на твою сторону. Фактически сдал город. Надеется на награды и теплое местечко.

— И как я на это отреагировал? — скептически усмехнулся я. — Наградил?

— Понятия не имею. Ворон не приглашают на пиры. Но думаю да.

— Хорошо. Пускай «я» и наградил Крейгана сейчас, но это не означает, что ему прощено предательство «тогда». Дайте срок доберемся и до этого. Одной рукой он у меня не отделается.

Надеюсь, что Тольяр это понимает и не очень уж засыпает командира лучников почестями. С другой стороны там ведь есть и Реваз, а этот наверняка проследит чтобы «Дракон» не очень уж выходил из образа. Итак Грейбрис снова под контролем Дракона Триградья. Отлично, отлично. Пока все складывается именно так как я и задумывал…

— Гр… то есть Эльмеор, позволь спросить кое-что, — и со свойственным ему чувством такта не дожидаясь разрешения ворон продолжил: — Повседневность просто кипит сражениями и интригами. Не понимаю почему ты бездействуешь? Зачем все эти подставы и непонятные ходы? С твоими силами, ничего не стоит прижать к ногтю Яромира, зарвавшихся наемников, Лиса, бездельников-ханов, распоясавшуюся нечисть…

Ну вот начинается сначала. Этот спор продолжается с первого дня нашего знакомства. Мерх пытается учить меня жизни, вспоминая прежние времена и опыт прежних завоевателей, а я вспоминаю чем они закончили и вежливо отказываюсь от таких премудростей. Тема, не спорю хорошая, но когда беседуешь в тронном покое в перерыве между злодеяниями. А не когда стоишь на морозе, в городе где безраздельно правят твои прямые враги.

— Ведомо ли тебе, что такое стратегия, пернатый гений? — надменно спросил я.

— Ой только не начинай заново свои побасенки! — перья ворона неожиданно густо задымились и он возмущенно каркнув спешно исправился: — В смысле не начинайте. Ваши планы слишком непонятные и туманные, сейчас когда царит хаос нужно действовать иначе вас заставят действовать. Навяжут правила игры. Воинские приемы тут бессмысленны. Сила, сила, и еще раз сила! А она у вас есть!

Умен ты братец. И туп.

— Хаос, это просто неизвестная нам форма порядка, — философски ответил я. — И ты не прав, я уже начал действовать. Стратегия — в первую очередь умение искать слабое место противника и сосредотачивать свои силы там. Мне нужно найти слабые места своих противников. Некоторые я нащупал, к иным подбираюсь. А солдаты пускай рубятся и дальше. Не солдаты решают, а командиры.

Ворон кажется хотел возразить. Но передумал. Скучно каркнул, расправил крылья стряхивая снег и буднично сообщил:

— Ладно. Все что хотел я сказал. Поговорил бы еще, но думаю нам не дадут. Сюда уже идут какие-то люди. Они ищут Эльмеора Огненного, поэтому я пожалуй полечу. Понадоблюсь вызовешь.

— Привет Ревазу передавай. И скажи чтоб придерживался наступательно выжидательной стратегии, — сказал я, когда ворон уже был в воздухе мощным размахом крыл резко увеличивая расстояние между нами.

Я же, не тратя времени пошел дальше — прямо по улочке ведущей на главную улицу Светлыни, в свою очередь упирающейся в массивные ворота Семинарии. И как раз на перекрестке встретился с вынырнувшими из тени углового дома мужчинами. Их было двое — по виду самые обычные горожане.

— Господин Эльмеор, вас зовет к себе Старейшина, — пропуская приветствие шепнул один. Второй в это время бдительным взглядом обозревал почти пустую улицу. Старейшина? Чего-то старичку не спиться? Так понравилось выступление Люторада, что даже ковшик молока не помог задремать? Или… белая башня смотрела на меня издали, и в этом взгляде мне причудилось некое знакомое ехидство.

— Ведите. Ведите почтенные. Не будем заставлять его волшебное достоинство ждать.

Когда спустя почти полчаса я пройдя главной улицей Светлыни и с достоинством отметив своим присутствием пустынный внешний двор Семинарии (те её обитатели кто еще не спал, предпочитали проводить время в городе) поднялся к вершинам белой башни, меня ждал весьма удивительный факт. В виде нескольких пар пытливо уставившихся на меня глаз.

Здрасьте-здрасьте, чем обязан? В нашей уютной горенке, именуемой то залой собраний, то залой совета, а среди семинаристов, коих за недостойное поведение иногда приглашали на общую беседу и вовсе фривольным названием «палаческая» собралась вся честная компания.

Вся шестерка. Перевертыш Годун, стихийник Милош, отстраненный Вихрь, мрачноватый Шагельд, хитровато-сдвинутый Звар и сам Старейшина. Рассевшиеся по местам они ждали одного меня.

— Доброй ночи, почтенные собратья, — поприветствовал я коллег, особенное внимание обращая на Милоша. Этот в силу своих занятий всегда был немного более нервным чем остальные и хуже скрывал эмоции. В отличие от того же Чудилы, которого я, если честно, считаю самым опасным из них всех. Хотя бы потому что его поведение часто расходится со здравым смыслом.

— Светлого Пути, мой любезный Эльмеор, — за всех ответил Старейшина. Прочие ограничились кивками. Не дожидаясь приглашения я опустился на свой стул, пряча настороженность под маской спокойствия.

— Теперь, когда мы все в сборе может наконец вы разъясните, что случилось? — спросил Милош. Ага! Значит не я один в неведении!

Странно. Зачем за нашим столом появились еще аж три пустых стула?

— Охотно-охотно, — Старейшина оторвался от изучения любимого пейзажа за окном. Над городом как раз на несколько мгновений протянулась исполинская радуга. Милош даже не видя природного явления раздраженно скривился, буркнув:

— Влас. Ну получит он у меня!

— Случились две вещи. Из которых одна повлекла за собой другую. По законам вежливости начинать следует сначала. Соответственно… — пока он умащиваясь на кресле словоблудил, дверь в горницу отворилась и нашим взглядам предстала весьма колоритная пара. Мужчина с рыхлым лицом и нездоровой красной кожей в сером бархатном дублете с несколькими золотыми цепями на пухлой груди. На каждой красовался золотой талисман. Точнее, как понял я спустя несколько мгновений, пентакль. Магическое изобретение алхимиков Балбараша. Хитрые глазки алхимика успели оббежать нас по нескольку раз прежде чем его поеденная плешью голова склонилась в приторно вежливом поклоне. Рука же коснулась сердца, выказывая искренность. На кисти заметны были многочисленные шрамы от ядовитых коктов и кислот.

— Наши дорогие друзья из Республики наконец сумели, преодолеть массу трудностей и проволочек, и прислали в Семинарию своих представителей! — с несказанной радостью комментировал Старейшина. Я отметил про себя какими кислыми взглядами при виде алхимика обменялись Годун и Шагельд. Эту парочку с первых дней знакомства связывала какая-то странная дружба.

— Магистр алхимических и трансмутационных наук, господин Панир, — представил Старейшина еще раз раскланявшегося алхимика. — Господин Панир очень известный специалист в своей области и является одним из Пятнадцати Избранных Алхимиков Республики. Тех, кому поручено создать вечный философский камень.

Я сдержал смешок. Вечный философский камень? Этот мифический артефакт, изобретение которого должно поставить всю Алхимию на ступень выше «архаичных» форм магии? Его изобретают, если мне не изменяет память уже лет двести. Однако пока что единственной непостижимой реакцией которой добились алхимики, стало исчезновение огромных сумм золота из республиканской казны. На разные сомнительные опыты, представленные сотнями пергаментных свитков.

— Очень рад, господа маги, что мне выпала честь работать с вами, — фальцетом порадовался Панир.