Есть ли жизнь после отбора? - Наталья Самсонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возьмем левее, – буркнул Гамильтон, – там, кажется, есть проход.
«Проходом» оказался кусок старой тропки – очевидно, эта дорожка когда-то вела к Храму. Пусть не подъездная аллея, но все же мощеный путь. Путь, устоявший перед Рощей.
Игривая луна, скользя за нами следом, посеребрила огромную паутину, в центре которой застыл выцветший бумажный журавлик.
Говорят, были те, кого не успели эвакуировать.
Говорят, их объявили «нечистыми» и запретили им пересекать границы.
Говорят… Правду говорят на самом деле. Именно тогда Окраины откололись: мы приняли попавших под удар людей к себе. Чтобы через столетие вернуться под руку Правителя на своих условиях.
Почему? О, потому что окраинные мастера пришли отсюда. Здесь они жили и творили до тех пор, пока не оказались под ударом. Именно поэтому ни один из мастеров не захотел покидать Окраины: прощение – сложная вещь.
– Тебя никогда сюда не тянуло? – с интересом спросил Гамильтон.
– Нет, – честно сказала я. – Как так вышло, что я мастер окраинной стали – неизвестно. Хочется верить, что папа…
– Барон был твоим отцом, а твоя мать так до сих пор твоя мать, – проворчал Гамильтон. – Я такие вещи чую даже не носом, а… Не знаю чем. Но никогда не ошибаюсь.
Медленно выдохнув, я чуть повеселела. На самом деле, хоть я и не позволяла себе задуматься, но… Среди Фоули-Штоттен не было мастеров окраинной стали!
«Или они брали другие фамилии, – пришла неожиданная мыслишка. – Может, мастер Дейтор не просто друг, а брат моего отца? Тогда становится понятно, отчего они настолько друг другу доверяли».
Шаг за шагом мы вышли к Храму. Я бросила несколько поисковых импульсов и невольно отметила, что силу черпаю из ожерелья.
– Впереди справа странный отклик, – шепнула я.
Мертвая тишина Гиблой Рощи давила на уши. Каждое движение, тщательно выверенное, отработанное, отзывалось сотней шорохов. Или мне это только казалось?
Наверное, казалось, ведь к черным сборщикам мы смогли подобраться незамеченными…
Впервые в жизни мне довелось увидеть их за работой. Трое мужчин быстро и слаженно разделывали тушу огромного такпачи. Лунного света была недостаточно, и мне на мгновение показалось, что это грамрл. Из-за змеиного хвоста, не иначе. Однако же уже в следующую секунду я увидела огромные витые рога и опознала такпачи. Знатная добыча – стружка для сильнейших ядов, от которых до сих пор нет антидота. Шкура на антимагические ремни и внутренности для нескольких, безусловно запрещенных зелий. Потянет не несколько тысяч монет.
«Полагаю, они будут сражаться не за свои жизни, а за добычу», – хмыкнула я про себя.
И немного успокоилась: таинственный свет был объяснен довольно обыденным явлением. Увы, черные сборщики как муравью: только вроде уничтожил муравейник, ан нет, вон он, под спелой сливой!
Весь вопрос в том, что делать: уйти и передать информацию бойцам, защищающим границы? Остаться и вступить в бой? Пленить и доставить в крепость?
Уходить нельзя. Уйти означает обречь на смерть больше сотни человек: рога большие, яда получится предостаточно.
Но что я могу? Меня не учили сражаться с людьми, только с тварями…
Гамильтон рядом, прижимается ко мне всем телом и молчит. Правильно, разговор может привлечь к нам внимание, а это сейчас лишнее.
И тут в голову приходит непрошеное воспоминание о том, как я создавала ту вилку, что забрал себе Гамильтон. Мысль еще не успевает оформиться, как мир принимает решение за меня.
Не выбрала вовремя? Теперь выберут за тебя…
Один из сборщиков неудачно потянул за рог, и тот надломился, испустив из себя яркую световую вспышку. Она не ослепила нас с Гамильтоном, но несколько бликов проскочили по шитью моего корсета. По пристегнутому к бедру клинку. По… Да какая разница, главное, что мы оказались на виду!
«…!» – промелькнуло у меня в голове, когда я перекатом уходила в сторону от чего-то, брошенного со стороны сборщиков.
И не зря уходила! В землю, где мы с Гамильтоном лежали секунду назад, ударил флакон, из которого выплеснулось яркое пламя.
– Варм, что там? – свистящий шепот одного из сборщиков вспорол тишину.
– Тварь какая-то, – ответил тот, что так неудачно вытянул рог такпачи.
– Повезло, – хохотнул кто-то из темноты. – Убивай аккуратно, а то опять не разделаем.
Варм неловко потер шею и посмотрел вправо и вверх. И оттуда пришел ответ от четвертого члена группы:
– Нам вдвойне повезло. Не тварь, а баба молодая. И навар, и развлечение!
Они разом сбросили напряжение, захохотали, а Варм, бросив осколок рога на землю, направился к камню:
– Цып-цып-цып.
Скрываться дальше не имело смысла, и я, задвинув поглубже страх и неуверенность, встала. Выпрямившись, коротко произнесла:
– Не баба.
– Так оно и лучше. – У Варма оказались гнилые зубы и на редкость противные мелкие глаза. – Оно и лучше, да. Это что?!
А я знала, что он видит: за моей спиной возвышался огромный, донельзя сердитый Генерал Пес. Страх, свернувшийся на дне души, заполошно пискнул и растаял. Нельзя бояться, когда есть такая защита.
– Ничего, – цокнул Варм, – и не таких валили. Эй!
Одно заклятье, и вокруг сборщика формируется мой лучший, мой коронный сферический щит! Родственник того, каким меня укутывал Кристоф, но… Переучить меня невозможно, и потому мое заклятье защищает меня от того, что заключено внутри.
Раз-два, и двойка сборщиков тоже в сфере – все это заняло меньше минуты. Хотя мне казалось, что прошла целая вечность!
– Идиотка! Ты разбудила его!
Кто бы ни скрывался справа, он решил убежать. Бросил своих товарищей, хотя присущи ли сборщикам хоть какие-то человеческие качества?
– Они что, молятся? – недоуменно спросил Гамильтон, не торопившийся уменьшаться в размерах.
– Сама удивлена, – оторопело ответила я, увидев, что и Варм, и два его дружка стоят на коленях и раскачиваются из стороны в сторону. Надо бы поймать их товарища.
Гамильтон к чему-то прислушался, а после с легким оттенком грусти произнес:
– Не надо. Он ушел недалеко – я слышал звук рвущейся плоти и хруст ломающихся костей.
Раздавшийся следом оглушительный рев едва не заставил плакать и меня. Как же так?! Почему никто об этом не знал?!
– Почему его не разбудили мои поисковые импульсы?
– Потому что вокруг Рощи выставлена защита от внешней магии, дура, – радостно