Русский XX век на кладбище под Парижем - Борис Носик

В России же Бунин еще и до революции обрел широкую известность и успел написать прекрасные стихи, повесть «Деревня», рассказ «Господин из Сан-Франциско», перевести «Песнь о Гайавате» Лонгфелло, дважды удостоиться Пушкинской премии Петербургской академии наук, быть избранным в почетные члены этой Академии, объездить весь мир, а в 1906 году встретить свою будущую жену Веру Муромцеву… До революции он, как и многие, пророчил разлив «огненной реки» российской катастрофы, а позднее описал в одесском дневнике 1918 года разгул новой власти, дав имя всему происходящему – «Окаянные дни». В 1920 году Бунин эмигрировал во Францию, навсегда. Ему было 50, он был полон сил и новых надежд, полон воспоминаний…

Он был беден, конечно, но кому ж было тогда помогать русским в эмиграции, как не любимому писателю, не академику Бунину. Ему помогали также чехи, сербы, а больше других – русские евреи-меценаты (Розенталь, «петербургский Нобель», друзья Цетлины, друг Фондаминский…). При всей своей бедности он не ходил по утрам на службу: жил, как прежде, по-усадебному, только меньше путешествовал. Он пережил в 20 – 30-е годы новый творческий подъем, влюбившись в молодую писательницу Галину Кузнецову, которая поселилась с ним и его женой Верой на вилле в Приморских Альпах (не вполне традиционный «брак втроем», и конфигурация «треугольника» вскоре усложняется – вчетвером, впятером…). Бунин создает в Грасе свою знаменитую «вымышленную автобиографию» (по определению Ходасевича) – роман «Жизнь Арсеньева», он пишет о былой России, о русском характере, о жизни, о смерти, о любви, о Боге. И при этом, судя по его дневнику, у него «чувство ясности, молодости, восприимчивости» «и такая сладость жизни». Жена Вера страдает от одиночества, но она смиряется, находит в себе силы принять этот «брак втроем», быть доброй к Галине. Впрочем, некоторое утешение приносит ей приезд «ученика» и еще одного «секретаря» Бунина молодого Л. Зурова, который поселяется у Буниных до конца своих дней…

9 ноября 1933 года Бунин узнает в Грасе, что ему (первому из русских писателей) присуждена Нобелевская премия «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе русский характер». Вместе с Верой и Галиной он едет в Стокгольм за премией (часть которой жертвует собратьям – русским писателям, остальное тратит беспечно). На обратном пути из Швеции он заезжает в гости к философу Ф. Степуну, сестра которого певица Марга Степун влюбляется в Галину и следует за ней в Париж и в Грас. Галина отвечает Магде взаимностью, и для Бунина наступают тяжелые дни и годы. Он еще долго живет в альпийском Грасе (где застает его новая война), пишет о Толстом, которому он поклоняется, о чувственной любви, о страсти – и все чаще думает о смерти: «Все это будет существовать во веки веков, а для меня все это кончено навсегда. Непостижимо… Боже, как все изменилось! И жизни осталось на донышке… Каждое утро просыпаюсь с чем-то вроде горькой тоски, конченности (для меня) всего. «Чего еще ждать мне, Господи?» Дни мои на исходе. Если бы знать, что еще хоть 10 лет впереди! Но: какие же будут эти годы? Всякое бессилие, возможная смерть всех близких, одиночество ужасающее…».

Весной 1945 года Бунины вернулись в Париж, но русский Париж был уже другим. Погибли или бежали меценаты-евреи, и русские эмигранты, по наблюдению Бунина, стали просоветскими («краснее рака»), думают о возвращении в эту «подлую изолгавшуюся страну», где правит тиран, которого Бунин всегда сравнивал лишь с Гитлером. И все же под давлением окружающих его «советизанов» (явных и тайных) Бунин навестил советского посла генерала Богомолова, принимал знаки любезности от эмиссара Москвы К. Симонова и даже вышел из Союза русских писателей и журналистов в знак солидарности с теми, кто взял советский паспорт. Эти легкомысленные жесты, не оправдавшие материальных надежд Бунина, отравили ему жизнь на годы, поссорили его с лучшими друзьями (Б. Зайцевым, М. Цетлиной).

Приходят болезни, нужда, унижения, бессонные ночи, в одну из которых он написал эти вот, едва ли не последние, свои стихи:

Золотой недвижный светДо постели лег.Никого в подлунной нет,Только я да Бог.Знает только он моюМертвую печаль,Ту, что я от всех таю…Холод, блеск, мистраль.

БУНИНА ВЕРА НИКОЛАЕВНА, 1881 – 1961

В. Н. Бунина (урожденная Муромцева), жена писателя Ивана Алексеевича Бунина, 47 лет прожившая с ним в браке (лишь последние тридцать – в официальном, ибо раньше обвенчаться они не могли, так как И. А. Бунин не был разведен с А. Цакни), – автор интересных мемуаров и дневников. Была преданной и терпеливой женой этому нелегкому человеку, с честью вышла из самых запутанных семейных ситуаций. Когда И. А. Бунин влюбился в молодую Галину Кузнецову и она поселилась с семьей Бунина, Вера Николаевна, смирив свои ревность и гордость, сумела по-доброму относиться к Галине… В самую трудную пору ее семейной драмы было послано Вере Николаевне утешение: на вилле у Буниных поселился молодой русский писатель из тогдашней Эстонии Леонид Зуров, пробудивший в сердце Веры Николаевны (она была на 20 лет старше Зурова) глубокое, почти материнское чувство. Забота о муже и о Зурове ложится на плечи Веры Николаевны, и она с готовностью несет этот груз до последних дней. Взваливает она на себя и сбор средств меценатов для других эмигрантских писателей (Тэффи, Зайцева, Яновского) или просто для тех, кто попал в нужду (вроде одинокой матери Е. Жировой).

Вышедший в трех томах в издательстве «Посев» вместе с дневниковыми записями И. А. Бунина дневник В. Н. Буниной представляет большой интерес для всех, кто интересуется жизнью эмиграции («Устами Буниных»). Н. Н. Берберова посмеялась некогда в своей мемуарной книге над дневником В. Н. Буниной, назвав Веру Николаевну «исключительно глупой» женщиной. Сама Вера Николаевна, в свою очередь, отмечала в своем дневнике отсутствие ума у… Цветаевой: «Нет и второстепенных качеств ума: такта и меры». С этой точки зрения, ведь и книга самой Берберовой не может притязать на высокие качества ума. Ах, пустой спор… А что доброта важнее ума, кто ж из нас не согласится? К тому же солидный биографический словарь (Русские писатели. 1800 – 1917. М.: Большая российская энциклопедия, 1992) авторитетно сообщает о В. Н. Буниной: «Умная и образованная женщина, Вера Ник<олаевна> стала преданным и самоотверженным другом Б<унина> на всю жизнь, а после его смерти готовила к изданию мн<огие> рукописи Б<унина>, написала содержащую ценные биогр<афические> свидетельства кн<игу> «Жизнь Бунина». Б<унин> говорил жене: “Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!”».

Последнее, вероятно, самое последнее в ее жизни письмо (адресованное художнице Т. Логиновой) было написано Верой Николаевной в апреле 1961 года: «Сижу в кафе на бульваре Экзельманс. В ожидании всенощной не знаю, что делать?.. Ждать надо полтора часа… Хотела зайти к Струве, но их не было дома. Позвонила Полонской, она играет в карты. Этим спасается! Позвонила Алдановой – к телефону никто не подошел. Вот и сижу и бросаю взгляды на прохожих… Я сегодня надела свой серый костюм: распускаются деревья. Небо синее, безоблачное… Пишу письма и «беседую с памятью»… Мало нас осталось!».

Книга «Беседы с памятью» позднее увидела свет. А крест над могилой Буниных изготовлен был по рисунку Леонида Зурова, участвовавшего в этнографических экспедициях близ Малов и Изборска: нетрудно заметить его сходство со знаменитым «Труворовым крестом».

БУРЦЕВ ВЛАДИМИР ЛЬВОВИЧ, 17.11.1862 – 21.08.1942

В годы войны один за другим умирали во Франции старые эмигранты – иногда от холода и голода, но чаще от черной безнадежности этой войны, этой схватки двух фашистов, черного и красного, схватки, исход которой, похоже, не обещал ничего доброго… Летом 1942 года умер в бедняцкой больнице Парижа и человек, которого мой друг, писатель Ю. В. Давыдов, называл «бурный Бурцев»…

Родился Владимир Бурцев в далеком закаспийском форте, где его отец был штабс-капитаном, окончил гимназию, учился в Казанском и Петербургском университетах, рано занялся политикой, двадцати лет от роду был арестован в первый раз, а потом уж – бессчетно. В 21 год стал народовольцем, сторонником террора. В 1888-м он бежал из сибирской ссылки в Швейцарию, потом жил во Франции, Англии, занимался политической и исторической журналистикой, издавал сборник «Былое», «Историко-революционный альманах», в Англии был арестован за подстрекательство к цареубийству, в Россию вернулся в 1905 году. Громкая известность к нему пришла в 1906 году, когда он специализировался на разоблачении провокаторов и агентов, внедренных полицией в политические партии и кружки. Ни одна тайная организация не может избежать того, что в ней будут агенты («провокаторы»): у Ленина на курсах в городке Лонжюмо, что совсем неподалеку от этого кладбища, из десяти слушателей двое были агентами полиции (в том числе Малиновский). Но никто не гарантирует полицию от того, что ее агенты будут торговать и ее тайнами. Именно таких продажных информаторов полиции и нашел себе Бурцев, который напечатал в «Былом» список «Шпионы, предатели, провокаторы». Там был и знаменитый Азеф, и некоторые другие революционные светила. Бурцев обрел славу и подвергся нападкам униженных лидеров и скомпрометированных партий. Ленин поначалу отбил своего друга Малиновского, но Бурцев довел расследование до конца. В 1917 году Бурцев обвинил большевиков в сотрудничестве с Германией, авторитетно сообщив, что «среди большевиков всегда играли и теперь продолжают огромную роль и провокаторы и немецкие агенты». Конечно, после Октябрьского переворота газету Бурцева закрыли, а самого его упрятали в крепость. В крепости «бурный Бурцев» вел себя по-бурцевски. Он немедленно спросил, где тут сидит бывший директор департамента полиции Белецкий, и с радостью узнал, что Белецкий в соседней камере. О том, что было дальше, рассказывает в своем дневнике Зинаида Гиппиус: