Рождественский ангел - Джо Беверли

– Милорд, вы собираетесь диктовать мне, во что следует одеваться?

– Многие знатные дамы просили у меня совета относительно одежды, миссис Росситер, – парировал граф.

Он был опасен в таком шутливом настроении, и она попробовала смягчить свои слова:

– Я хотела сказать, что у вас наверняка найдутся гораздо более важные дела, чем мои платья, милорд.

– Разумеется. Рабство, например, или национальный долг, – притворно тяжело вздохнул граф. – Ну хорошо, я оставлю вопросы моды на ваше усмотрение, но категорически запрещаю черный, бежевый, серый и фиолетовый.

Она напряженно ждала его поцелуя, но он, поколебавшись какое-то время, подвел ее к креслу, сел в него, а Джудит посадил к себе на колени.

– Что вы делаете, милорд? – выдохнула она.

– Простите мою настойчивость, – проговорил граф, властно удерживая ее на коленях, – но мне необходимо убедиться в нашей физической совместимости.

Ахнув, Джудит решительно уперлась руками ему в грудь:

– Если вы думаете, что я… что мы…

Ослабив объятия, он приложил ладонь к ее губам, смеясь одними глазами.

– Разумеется, нет. Средь белого дня? Да еще в вашей гостиной? А знаете, вы могли бы избежать этого, приняв мой первый, почти символический поцелуй в знак помолвки. – Он взял ее за руки и продолжил уже серьезно: – Видите ли, мадам, несмотря на все ваши искренние намерения исполнять супружеский долг, вы, возможно, не сумеете преодолеть естественную неприязнь к физической близости с другим мужчиной. От этого будет плохо не только мне, но и вам.

Джудит не вполне понимала намерения графа, и ей не нравилось сидеть у него на коленях. Себастьян в минуты обожания тоже сажал ее к себе на колени именно в этом кресле. В первые годы замужества это ей нравилось, но потом стало постепенно раздражать.

– Было бы неплохо, – чуть хрипло произнес граф, – если бы вы чуточку расслабились и не сидели как испуганный ребенок на колене сердитого дядюшки.

Джудит показалось, что она нашла выход из неловкого положения, – глядя на портрет Себастьяна над камином, она произнесла благочестивым тоном:

– Покойный муж имел обыкновение держать меня на своих коленях в этом самом кресле.

Проследив за ее взглядом, он принялся внимательно изучать портрет, и Джудит пожалела, что привлекла внимание графа к этому произведению искусства. На портрете Себастьян был изображен в преувеличенно «поэтическом» виде – в просторном сиреневом домашнем халате с мягким шарфом на шее, в левой руке он держал розу сорта «Джудит Росситер», в правой – гусиное перо. Казалось, он смотрел куда-то вдаль в ожидании вдохновения.

Джудит взглянула на мужественного лорда Чаррингтона и уже подготовилась к тому, что он теперь откажется от своего предложения. Перехватив ее взгляд, он неожиданно озорно улыбнулся:

– Вам неприятно быть под его наблюдением? В таком случае проверка на совместимость будет еще надежнее.

Он неожиданно убрал руку, поддерживавшую ее спину, и Джудит невольно откинулась назад, потеряв способность к сопротивлению. Себастьян так никогда не делал! Распростертая на коленях графа, она ужаснулась сексуальности этой позы.

– Джудит, – мягко произнес граф, впервые называя ее по имени, – моя будущая жена, всего через несколько недель мы будем лежать обнаженными в супружеской постели. Сможешь ли ты принять меня?

Обнаженными! Джудит невольно напряглась. Ни она, ни Себастьян никогда не раздевались друг перед другом. Никогда! Усилием воли она все же заставила себя расслабиться. Она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Вспомнив, какие преимущества сулит этот брак ее детям, Джудит солгала:

– С радостью, милорд.

Графа ее ответ не убедил.

– Тогда зови меня Леандр.

– Хорошо, Леандр, – с усилием выдавила Джудит, не отрывая глаз от жемчужной галстучной булавки графа.

– Я гораздо интереснее, чем моя одежда, и скоро ты в этом сама убедишься.

Джудит покраснела от его откровенных слов, но сумела скрыть свой страх. Впрочем, это был не совсем страх. Просто она бы предпочла исполнять супружеский долг в более привычной манере, к которой приучил ее Себастьян. Но если граф хочет, чтобы она была полностью раздетой, что ж… она не видит смысла отказывать ему в этом.

Джудит вспомнила его слова о танцах нагишом перед камином и усомнилась в том, что это была лишь шутка. Впрочем, даже если ей придется танцевать именно в таком виде, это не будет слишком высокой ценой за благополучие детей.

Чуть поколебавшись, Джудит медленно подняла руку и коснулась щеки графа. Он тут же стал целовать ее руку и удивленно нахмурился, заметив шершавость и красноту кожи.

– Придется нам как следует позаботиться о твоих ручках, – пробормотал он, целуя ладонь.

С Джудит никогда не случалось ничего подобного. Она вдруг почувствовала слабость, стала удивительно гибкой и податливой. Он медленно водил языком от центра ладони к кончикам пальцев, и у Джудит замирало сердце от неожиданно приятных ощущений. Боже правый! Должно быть, это его европейские штучки! Всем известно, что на континенте живут люди со странными привычками и обычаями. Положив руку чуть ниже ее груди, граф приподнял Джудит, чтобы поцеловать в губы. Его губы оказались не мягкими и не влажными, а сухими и твердыми. Их вкус нельзя было назвать неприятным. В отличие от Себастьяна у графа были хорошие крепкие зубы. Джудит в легком забытьи позволяла графу делать все, что он захочет.

Потом она почувствовала руку графа на своей груди и сделала слабую попытку сопротивляться, которая была тут же подавлена глубоким страстным поцелуем. Джудит чувствовала в этом поцелуе греховное вожделение. Ей на память пришли смутные слухи о скандальных оргиях в Лондоне… Уже в детстве Джудит знала, что грех имеет свою привлекательную сторону. Теперь она чувствовала что-то похожее – стыд и наслаждение одновременно.

Она понимала, что может сомкнуть губы и крепко сжать зубы, но не могла вырваться из сладостного плена ласкающих рук и губ. Она закрыла глаза и полностью отдалась чувствам. Она была потрясена горячим откликом собственной плоти и напугана новизной ощущений. Граф ничего не должен знать об этом, иначе он может отказаться от своего предложения.

Граф бережно поставил Джудит на ноги, и только тут она открыла глаза и слабо выдохнула:

– О Боже!..

– Это я виноват, – хрипло произнес раскрасневшийся и взволнованный граф. – Обещаю больше не соблазнять тебя до свадьбы, Джудит. Теперь я совершенно уверен, что мы полностью совместимы. А ты как думаешь?

Джудит не знала, что сказать, но твердо решила выйти замуж за графа.

– М-м… я тоже уверена, – сказала она.