Он был первым - Валентина Дмитриевна Веселовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что сделал для Санкт-Петербурга сам Ганс Иоганн, осевший в России, видят все, кто, проходя по тенистым аллеям, бросает хоть мимолетный взгляд на прекрасные скульптуры. Но вот о том, что в лице дальнего потомка Ганса Иоганна атомный ледокол «Ленин» получил лучшего в Арктике электрорадионавигатора, а два пушистых белых медвежонка – заботливого опекуна-воспитателя, знают немногие.
История стоит того, чтоб ее рассказать, что с удовольствием и делаю.
О «правнуке» Ганса Иоганна Александре, ко времени описываемых событий ставшем уже Александром Георгиевичем, можно говорить просто и ясно: это была легенда Арктики.
Окончив Ленинградское арктическое училище, «правнук» работал там, где и положено его выпускнику, – на берегу Северного Ледовитого океана.
Приборы, с помощью которых идущие по Северному морскому пути суда ориентируются в пространстве, раскиданы по всему арктическому побережью. Причем в навигационных целях они установлены так, что не к каждому подберешься не то что на транспорте, но и пешком.
Поскольку в обязанности электрорадионавигатора входит обслуживание этих приборов и датчиков, побережье, по крайней мере западного сектора Арктики, «правнук» неоднократно и систематически прополза́л на животе, – пишу без кавычек, потому что это не фигура речи, а чистая правда.
При этом Гамбургер был живой энциклопедией радионавигации и, что особенно ценили моряки, энциклопедией безотказной. В любой, самый что ни на есть неурочный час, кому бы ни понадобилась помощь или консультация – чаще всего, конечно, штурманам, – человек получал ее в полной мере.
Имея среднетехническое образование, он разбирался в таких навигационных премудростях, какие были недоступны иным инженерам.
На атомном ледоколе было установлено уникальное, самое по тому времени совершенное и еще нигде в нашей стране не применяемое радиолокационное оборудование. Для работы на нем, конечно же, нужен был суперпрофессионал. Его долго искать не пришлось: Гамбургера знала вся Арктика.
Когда «Ленин» вступил в строй, Александр Георгиевич пребывал уже, скажем так, не в мальчишеском возрасте. Но никто из знающих его людей не сомневался, что если ему поступит предложение о работе на ледоколе, Гамбургер примет его. Он и принял – с радостью.
Осваивая новое и сложное оборудование, Александр Георгиевич почти круглые сутки находился на мостике. В короткие свободные минуты воспитывал медвежат – о них речь впереди. Но уж если кому везло застать его в каюте…
На «Ленине» хватало добрых, отзывчивых людей. Но душевнее и заботливее Гамбургера не было. Если кому-то хотелось хоть немного отойти от тоски по дому, от опостылевшей полярной ночи, если надо было пережить обиду и с легкой душой простить обидчика, угадайте с первого раза, к кому шли? Правильно, к электрорадионавигатору, который был эталоном, символом заботливости и ледокольного гостеприимства. Таким, что никто в экипаже ни единой минуты не сомневался: этот «немецкий правнук» на самом деле то ли скрытый «немецкий кавказец», то ли «кавказский немец».
Кто он там был, осталось неведомо, но после пары часов застолья в этой каюте душевная усталость уходила, и люди продолжали спокойно жить и работать дальше.
В силу почти круглосуточной занятости хозяина «поляна» в каюте Гамбургера накрывалась не так часто, как хотелось бы окружающим. Что до гостевой чашки кофе, то она здесь просто постоянно стояла на столе. Если же гостье ледокола либо члену экипажа женского пола хотелось, чтобы ее не просто угостили кофе, а подали его как в дорогом ресторане, сделав при этом небанальный комплимент, она знала, в чью каюту надо заглянуть.
И Западный сектор Арктики меня точно не поймет, если не пропою хвалебную песнь напитку, который, без малейшего преувеличения, знала и пила вся Арктика.
Наверняка немало ныне живущих людей, пусть и раскиданных по белу свету, согласятся со мной: лучшего напитка, чем гамбурговка, на арктическом побережье не было; уверена, что нет, и не знаю, будет ли.
Относительно составляющих божественного напитка знали лишь, что делается он на основе вишневого варенья, которое Александру Георгиевичу регулярно присылали из дома. Народ, конечно, догадывался, что к варенью добавляется немного того, что категорически запрещалось пить на ледоколе. Но другие ингредиенты так и остались «радионавигационной тайной». Известно одно: от Западного сектора до Певека люди просили доставить «хоть каплю, ну вот только попробовать…».
Зная, что с борта им наверняка будет сброшено лакомство, ледокол нередко сопровождали белые медведи. Было отдельным удовольствием наблюдать, как легким движением лапы белая громадина открывает банку самого любимого лакомства – сгущенки.
Но как-то вблизи ледокола были замечены два совсем маленьких медвежонка. Сколько экипаж ни всматривался в окрестности – их матери нигде не было. Видимо, от какого-то несчастного случая погибла – такое, увы, бывает.
Медвежат подняли на палубу, обогрели, приласкали. Из того, что нашлось под рукой, соорудили соски, дали крохам по бутылке с молоком.
Когда, отойдя от жуткого стресса (ну-ка, останьтесь грудничками без мамки!), в отведенном им уютном уголке палубы мальцы сладко уснули, спасители стали думать, что с ними делать дальше.
Закона о защите и охране редких животных тогда еще не было, а хоть бы и был – передать медвежат в более подходящие для них условия нет возможности, а оставленные на льдине одни, они стопроцентно погибнут.
Без затей назвав малолеток Мишей и Машей, на одной из палуб начали сооружать «медвежью берлогу». И тут мальцам опять сильно повезло, поскольку их опекуном-воспитателем согласился стать электрорадионавигатор «Ленина» Александр Георгиевич Гамбургер.
Мишу с Машей поставили на довольствие, и в почетной роли общих любимцев они влились в экипаж. Не заморачиваясь тоской по покинутой льдине, они радовались льду, снегу, солнцу, ветрам и айсбергам с борта ледокола. Росли в атмосфере всеобщей любви и обожали наставника. Да какой там наставник – отец родной! Во всяком случае фотографии, где на Гамбургере, как ласковые котята, с двух сторон висят два белых медвежонка – представители самых крупных на планете наземных хищников – не сходили с газетных и журнальных страниц и разлетались по всему миру.
Так в условиях взаимного обожания и доросли на ледоколе медвежата до подростков, когда пришло время неизбежного расставания.
Ну что было делать? Отец-воспитатель и себя самого, и экипаж утешал хотя бы тем, что передают они «ребятишек» в хорошие руки.
Мишу подарили гостившему на ледоколе тогдашнему президенту Финляндии Урхо Калева Кекконену, а Машу передали в ленинградский зоопарк. Излишне говорить, что, оказавшись в Ленинграде, и отец-наставник, и любой другой член экипажа «Ленина» первым делом бежали навестить Машу. И надо было видеть лица посетителей зоопарка, когда на зов «Маша, Машуня!» огромный медведь разворачивался
