Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

Почесав затылок, и еще больше загрузившись, Алексий решился на разговор со своим подопечным. Бывшим, разумеется, потому, как на Руси совершеннолетием считался не какой-то конкретный возраст, а поведение. И одним из ключевых маркеров являлся брак. Из-за чего, по всей видимости, князь и женился.

— Сын мой, — обратился Алексий к князю во время приватной беседы. — Меня пугает эта женщина.

— Чем же, отче? — Невозмутимо поинтересовался Дмитрий. Он давно готовился к этой беседе. Хотя и ждал ее, если честно, намного раньше.

— Ты слишком многое у нее перенимаешь и претворяешь в жизнь. Это опасно.

— Отче, скажи мне, разве я чем-то притесняю Святую церковь или проявляю к ней неуважение?

— Нет, — нахмурился Алексий.

— Я понимаю, что Анна тебе не нравится. Но ты ошибаешься. Я от нее беру только язык. Все остальное выдумываю сам. Да ты с ней пообщайся. Несложно понять, что в том же кузнечном деле Аня ничего не смыслит.

— Тогда зачем она тебе? Просто, чтобы сбросить наставников?

— Отнюдь. Эти хитроумная особа нужна мне для дела.

— Для какого дела, если не секрет?

— Ты же видел, сколько я всяких новых дел развернул. Они дают много дорогих товаров, которые нужно куда-то продавать. У нее в родственниках — два очень влиятельных рода Венеции. Отец, конечно, больше не дож. Преставился. Но это и не столь важно. Главное: корабли, деньги, люди, связи. А их имеется в изрядном количестве. Через новых родственников я планирую выйти своими товарами на рынки Италии, Испании и Леванта. То есть, туда, где водится звонкая монета. А ведь ее так недостает в наших краях. Но не только монета. Ту же бронзу для колоколов нам тоже нужно закупать.

— Это все разумно и правильно, — кивнул митрополит. — Нам были бы очень полезны дружеские связи с Венецией. Но зачем же тебе ее в жены брать? Отдал бы за боярина какого. Она тебя старше на десять лет. Сам подумай — разница немалая. Да и не дева, что тоже немаловажно. Не ущемляет ли это княжеского достоинства?

— Если достоинство маленькое, то ущемляет. Я же на свое не жалуюсь. Потому не переживаю насчет таких мелочей. А что рожала, так и хорошо. Значит здоровая.

— И все же.

— Если я отдам ее замуж за кого-то из бояр или купца местного, то с кем дела вести стану? Что ее здесь держать будет? А ее родичей? После первой же сложности соберут вещи и вернутся в Венецию. Поверьте, им там дело найдут. Мне с того какая польза?

— Как какая? Ты сможешь взять в жены нормальную княжну, подобающую тебе по праву рождения и власти.

— И что бы мне это дало? — Повел бровью Дмитрий.

— Я не понимаю тебя.

— Посмотрите на дядю, — грустно усмехнувшись, произнес князь. — Мой отец поступил так, как ты сказал. И что получилось? Массу дармоедов, которым главное — мошну набить. До дел княжества им нет никакого дела. Разве ты желаешь прибавления этой египетской саранчи на головы моих подданных?

— А ты думаешь, эти родичи из Венеции не отличаются отменным аппетитом?

— Отче, как ты думаешь, легко ли Энрико было добраться до меня?

— Полагаю, что непросто.

— ОЧЕНЬ непросто. Мы весьма далеки от Венеции — им до нас просто так не добраться. Кроме того, на пути из Москвы в этот славный южный город стоят ордынцы, генуэзцы и османы. Они, может быть, и захотели бы все грести под себя, но не выйдет — слишком мы далеко от них находимся. Овчинка выделки не стоит. Поверь, мне потребуется немало усилий, чтобы ИХ заинтересовать в пользе сотрудничества со мной. Потому что они без нас вполне проживут. Причем легко и просто. А вот мы без них — с большим трудом. Зачем им просто так напрягаться, если от торговли с Левантом они могут получить все то же, но меньшими усилиями и быстрее? Вот я и стараюсь с одной стороны установить с ними родственные связи, а с другой — предложить интересные товары по цене ниже, чем у арабов.

— Хм… — задумчиво покачал головой митрополит. — Возможно, возможно. Но ты мне другое скажи: откуда все это? — Махнул он рукой. — Словно снег на голову столько вещей, которые никто никогда не видел и не слышал. Если ты не от нее это перенимаешь, то от кого?

— Понимаю, что все это кажется странным, однако…. Если честно, то я не знаю, с чего начать.

— Начни с начала, — пожал плечами митрополит.

— Хм. Ну, изволь. Все произошло на третью ночь после смерти отца. Ты, наверное, слышал о том, что меня посещали предки во сне?

— Слышал, — кивнул митрополит. — Странный сон.

— Намного страннее другое — за ночь я прожил целую жизнь.

— Жизнь? — Удивился Алексий.

— Да. Как это возможно — я не знаю. Однако заснул я мальчиком девяти лет, а проснулся мужчиной, у которого за плечами было больше пятидесяти лет. Только вот тело не изменилось. Сразу, по крайней мере.

— Так вот где ты научился метать ножи…

— Именно. Поначалу я сильно смутился и испугался. Дело-то странное. Чудо это или происки лукавого? Вот я и шел в церковь раз за разом, проводя в ней по многу часов подряд. Из чего сделал вывод — если бы это враг рода человеческого козни такие строил, то вряд ли я чувствовал себя хорошо в храме Господнем.

— Справедливо, — чуть подумав, согласился митрополит. — А что это была за жизнь?

— Сложная и очень бурная. Меня сильно помотало. Я побыл и на галерах рабом, и землепашцем, и ремесленником, и купцом, и воином. Наверное, поэтому я и нашел сразу в Анне родственную душу. Она пережила наяву то, с чем я столкнулся во сне.

— И знания твои оттуда?

— Оттуда.

— Хм. Действительно, очень странно.

— Мне кажется, что мне эту жизнь во сне Всевышний преподнес как урок. Возможность посмотреть на жизнь людей со стороны. Зачем? Не знаю. Наверное чтобы я помнил о том, как живут простые люди и не зазнавался. Ведь сам, пусть и во сне, но я изрядно хлебнул их доли.

— Мне нужно подумать… — произнес Алексий, пожевав губы. — Все это так необычно.

— Разумеется, — кивнул князь. — Мне и самому это принять оказалось непросто. И, пожалуйста, будь мягче с Анной. Она тебя боится и переживает, что мы из-за нее поссоримся. Это было бы очень глупо и бессмысленно. У Москвы и Церкви и так врагов хватает. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы мои соратники дружили промеж собой, а не жили озлобленной сворой.

— Я понимаю княже, — кивнул митрополит. — Сегодня же с ней поговорю и постараюсь загладить свою вину.

— Хорошо. А теперь предлагаю перейти к более насущному делу. Ты привез ярлык на Великое княжение. Как думаешь, князь Суздальский сдаст миром Владимир?

— Не знаю, княже, — покачал Алексий головой. — Во Владимире не очень хорошо относятся к тебе из-за Москвы. Ревнуют. Боярам не нравится, что стольный град Великого княжества при твоем отце и деде был в Москве.

— И насколько сильно ревнуют? Выйдет ли против меня городовой полк?

— Может и выйти. Много времени прошло с моего отъезда. А город и при мне бурлил как кипящий котел. От открытого выступления в поддержку Суздаля я их удерживал только угрозой союза Москвы и Рязани. Сейчас же — никто не знает, как они поступят.

— Союз ведь никуда не делся.

— Ты ошибаешься. Пока существовала угроза разграбления Москвы Суздальским князем — Рязань стояла за нас. Ведь в этом случае она следующая. То есть, получается, что она стояла за свои интересы. Сейчас же угроза миновала. А значит, она будет сама по себе. Кроме того, я ехал через Рязань и слышал разговоры. Бояре не считают твою дружину сильной.

— Армию. Дружину я распустил.

— Пусть армию.

— Из-за слабости кавалерии?

— Да. Открыто говорят, что ты привечаешь бедных да убогих, от которых отвернулась удача. Добрая дружина легко их опрокинет. Пехоту твою так и вообще никто в счет не ставит. Разве что, в случае обороны города, побаиваются.

— Ясно, — хмыкнул князь. — Но неужели Суздаль и Владимир пойдут против воли хана?

— Хан дал мне ярлык для тебя только из уважения к Святой церкви и той поддержки, какую мы традиционно ему оказываем. На деле он больше склоняется к кандидатуре Тверского князя. Впрочем, Суздальский его тоже вполне устраивал. Для него ты слишком слаб и юн. К тому же дела твои стали известны в Орде и не получили одобрения. Не любят там тех, кто стяжает деньги трудом, а не войной. Не любят и не доверяют, считая недостойными. Ханы не пасут овец, они их берут на саблю.

— И всего-то? — Мрачно усмехнулся Дмитрий. — Пожалуй, я сумею угодить хану, если он этого жаждет.

Глава 2

1362.05.12, окрестности Владимира

Только входил в силу девятый день похода, когда Великий князь заметил несвоевременное возвращение передового дозора. Десять кирасир посменно держались в нескольких километрах впереди, предупреждая засады и внезапное появление противника.

Подранные сюрко и сломанные копья, говорили о явной стычке с противником.