Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв - Георгий Фруменков

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВОЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ

С 20-х ГОДОВ XVII в. ДО НАЧАЛА XIX в

§ 1. Строительство крепостей в XVII веке на побережье и на острове

В первой главе показано непосредственное участие Соловецкого монастыря в военных действиях. Помимо этого, богатый духовный феодал, имевший налаженное многоотраслевое хозяйство, часто субсидировал правительство, давал царям денежную ссуду на жалованье ратным людям. Так, например, В. И. Шуйскому, по его письменной просьбе,[165] монастырь выдал в кредит все свои валютные ценности — 5150 руб., что в переводе на деньги конца XIX в. составляло, согласно расчетам В. О. Ключевского, 61 800 руб.[166]

Обращались за займами в монастырское казнохранилище и первые цари последней династии. Наши документы пестрят упоминаниями об этих запросах[167] и их последствиях — экстраординарных расходах монастыря.

Как правило, правительство обращалось к монастырю за подмогой в дни войн для покрытия военных расходов. В 1632 году монастырь дал правительству «для военных издержек» 10 тыс. руб., а в следующие два года дополнительно направил в Москву 3852 руб., в 1656 г. — 13 тыс. руб. серебряной монетой,[168] в 1664 г. послал в Москву «общебратственной монастырской суммы в заем государственный» 20 тыс. руб. и 200 золотых червонных.[169] Всего за время своего существования монастырь дал казне, по подсчетам В. Верещагина, более 100 000 руб. серебром.[170]

Цари не оставались в долгу перед кредитором. В. И. Шуйский дарит монастырю деревни с угодьями, подтверждает привилегии, полученные братией до него. Указом от 11 февраля 1607 года Шуйский велел переписать на свое имя те грамоты предшественников, по которым монастырские селения в Поморье (в Керети, Порьегубе, Умбе, Кандалакше, Коле) освобождались от поставки в Кольский острог ратных и к острожному делу посошных людей. Такая щедрость объяснялась тем, что на Соловках своими силами был поставлен город каменный, в Суме острог сделан, и в обоих местах содержатся стрельцы, пушкари и затинщики.[171] Особой царской грамотой от 17 сентября 1606 года за монастырем закреплялось белое дворовое место в городе Архангельске, купленное монахами у стрелецкого сотника Богдана Неелова.[172] Соловецкий монастырь добился от Шуйского права на владение четвертой частью всех земель Керетской волости, освоил угодья в Турчасовском уезде и восстановил право на ловлю рыбы на реке Онеге.[173]

Невзирая на хронические финансовые трудности, переживаемые боярским правительством, в 1606 году царь разрешил монастырю ежегодно провозить беспошлинно (по прежнему оброку в размере ста рублей за год) в Вологду на продажу 100 тыс. пудов соли вместо 73 тыс. пудов, которые монастырь мог вывозить до этого на рынок без уплаты таможенных сборов.[174] На обратном пути соловецкие приказчики могли также беспошлинно покупать в Холмогорах и в Архангельске на монастырский обиход медь, олово, свинец, пищальное зелье и всякий запас.[175] Об этом было послано специальное извещение воеводе на Двину.[176]

«Скорбевший ножками» богобоязненный Михаил Романов начал свое царствование с того, что в 1614 году дал сразу две дарственные грамоты дому «преображения спасова и преподобных отцов Зосимы и Савватия». Одна из них отменяла подати с монастырских промыслов и деревень в Каргопольском уезде,[177] вторая передавала монастырю «в подмогу ко всяким ратным делам к Сумскому острогу» волость Шую Корельскую с населением и угодьями да участок земли между Кемью и Керетью. Игумен становился суверенным государем пожалованных территорий. К нему переходила судебная власть над крестьянами Шуи Корельской. Новых подданных игумен мог казнить и миловать по своему усмотрению.[178]

В последующие годы «богомольцам царским» даются важные торговые льготы. В частности, в 1619 году Двинской воевода А. В. Хилков получил распоряжение не взимать пошлин «с покупных про монастырский обиход пушечных и прочих припасов и с товаров». В следующем году того же воеводу поставили в известность, что царь распорядился не брать в течение пяти лет сторублевый оброк, который платил монастырь в казну за ежегодно (вывозимые на продажу 100 тыс. пудов соли.[179] Наконец, в 1637 году монастырю дозволили ежегодно провозить беспошлинно на продажу в Вологду 130 тыс. пудов соли[180] — самое большое количество за всю историю Соловков. Высвободившиеся средства монастырь должен был израсходовать на покупку продовольственных запасов, на ремонт города, на пополнение и довооружение ратных людей.

Не обходил милостями Соловецкий монастырь и Петр. Указом от 1693 года монастырские владения на Двине, в Каргополе, на Кольском полуострове и в Устюге Великом освобождались от уплаты стрелецких денег «ныне и впредь», а вместо них должны были платить на Москве по три с половиной четверти ржи и по столько же овса в год с 377 дворов.[181]

Власти оказывали монастырю и другие знаки внимания. В уважение «особых заслуг» Соловецкого монастыря с 1651 года в нем была установлена архимандрия. Отныне его настоятель именовался архимандритом и получал соответствовавшие этому чину права и привилегии.[182]

В XVII веке, как и в минувшем столетии, монастырю давали земли, рыболовные тони, разные льготы «токмо под той кондицией», что он будет содержать в оборонительной готовности подведомственные крепостные строения на островах и на побережье на случай возможной осады. Каждая дарственная грамота связана была с военными обязанностями монастыря.

Столбовский мир 1617 года отрезал Россию от Балтики. Это еще больше подняло значение северных портов. Правительство делает все возможное, чтобы удержать их. Цари смотрели на Соловецкий монастырь как на своего помощника по обороне территорий, омываемых северными водами, напоминали ему о необходимости возведения новых оборонительных сооружений, предупреждали о готовящихся нападениях на Поморье. В 1619 году, например, правительство уведомило монастырь о готовящемся нападении на Север датского короля Христиана IV. В связи с этим предлагалось срочно сделать около Соловецкого монастыря и Сумского острога «всякие крепости», чтобы в случае прихода датских кораблей «сидеть было бесстрашно». Грамота предупреждала, что датчане могут применить военную хитрость и попытаться подойти к островам под предлогом коммерческих дел, назвавшись торговыми судами. Чтобы вовремя распознать этот обман и не дать

врагу возможности учинить монастырю и острогу «какого дурна», рекомендовалось жить «с великим береженьем» (с осторожностью), расставить в нужных местах пушки, расписать караулы и организовать наблюдение за морем, велеть людям всегда быть на своих местах. Если бы датчане решились напасть на Кольский или Сумский остроги, монастырь должен был помочь поморам.[183]

Через два года (в 1621) Соловки получают новую грамоту. Царь и патриарх повелевали построить в обители каменные кельи для размещения мирских людей в осадное время, докопать ров около монастыря и окружить его деревянным частоколом.[184] Предостережения оказались не лишними.

В 1623 году в русских арктических водах появились датчане. Четыре вражеских корабля подошли к Кольскому острогу. Когда об этом узнали в Москве, в монастырь направили очередную грамоту. Правительство вновь советовало игумену и инокам жить «с великим береженьем» и напоминало монастырю о его обязанностях помочь Кольскому острогу и не дать датчанам «волостей поморских извоевать». Защиту Поморья следовало осуществлять совместно с сумским воеводой М. Спешневым. Монастырь готовился к встрече врага. Соловецкую крепость привели в боевую готовность, но датчане довольствовались тем, что разграбили промышленников в районе Колы, некоторых из них насильно взяли на свои суда.[185]

Грамота 1646 года опять напоминала монастырю, что следует жить «не оплошно» и уметь вовремя и на расстоянии встретить врагов, чтобы они к Соловецкому монастырю и к Сумскому острогу «безвестно не пришли и дурна никоторого не учинили». Соловецким властям давался совет запастись хлебом «перед прошлыми годы с большею прибавкою, чтоб… в монастыре и в Сумском остроге для всякого времени хлебных и всяких запасов было слишком».[186]

Отдельные грамоты вменили в обязанность монастырю и воеводам патрулирование по берегам Белого моря и вдоль финской границы. Даже приказные соловецкие старцы, управлявшие усольями в поморских местах и монастырскими делами во всех вотчинных волостях, должны были следить за границей и о замеченных важных происшествиях доносить через гонцов царю или местному воеводе. Эти меры предосторожности должны были, по мнению властей, предупредить внезапное нападение. Чтобы прекратить «озорничество» иностранцев и не дать им возможности тайно проходить в Двину «заповедным Березовским устьем», правительство в 1646 году распорядилось поставить каменные башни по обе стороны реки и тяжелыми железными цепями, способными «большие корабли удержать», перегородить Березовское устье Северной Двины.[187]