Избранница - Саманта Джеймс

— Поторопись, янки! Иди первой, а я за тобой. Его слова прогнали страшное видение, но не страх. Она вытаращила глаза, помотала головой и попятилась:

— Я… н-не м-могу…

— Теперь уже поздно менять что-либо, девочка. Мы сделали первый шаг к цели, а сейчас сделаем и второй. — Глаза его сердито сверкнули, а тон не допускал возражений.

Кесси попыталась подавить подступившую тошноту:

— Я не передумала. Но… я не умею плавать… и если оступлюсь…

— Не оступишься.

Ох, ей бы хоть немного его уверенности! Но колени уже предательски задрожали, как и ее голос:

— Пожалуйста…

Он не стал ждать конца ее фразы. Прикусив язык, чтобы не сорвалось проклятие, Габриэль подхватил ее на руки. Он и впрямь торопился: время поджимало.

У Кесси не оставалось выбора, кроме как обнять его за шею. Она зажмурилась, когда он быстрыми шагами направился вверх по трапу. Через минуту он оказался на палубе, но не остановился, а спустился с ней вниз, в свою каюту.

Снова почувствовав под ногами твердую почву, Кесси решилась открыть глаза. На секунду-другую они замерли. Габриэль насмешливо выгнул бровь — только тут она сообразила, что все еще обнимает его. Она вспыхнула и поспешно убрала руки, тут же отскочив от него.

— Устраивайся здесь поудобнее. Мы скоро поднимем якорь. Он ушел, плотно прикрыв за собой дверь. Кесси осталась одна и огляделась. Каюта была довольно просторной и, очевидно, принадлежала ее супругу. Эта мысль вызвала в ней внезапную дрожь, но она усилием воли уняла ее. Еще будет время обдумать все в спокойной обстановке. Кесси с любопытством принялась осматриваться вокруг.

У стены стояли громоздкий морской сундук и огромный шкаф, оба из красного дерева. К стене был привинчен откидной столик, а центр каюты занимал солидный стол, заваленный картами. Имелась даже маленькая печурка, возле которой стояло простенькое кресло. Но более всего внимание Кесси привлекла широченная постель у противоположной входу в комнату стены.

Неожиданно раздался скрип, и пол слегка закачался под ногами. Казалось, что он то поднимается, то опускается в такт волнам. Но потом все выровнялось.

В груди Кесси теснились два противоречивых чувства: страх и возбуждение. Узкое сиденье под небольшим окошком притянуло ее словно магнитом. Устроившись на коленях, она протерла стекло.

Корабль стремительно набирал скорость, скользя по волнам залива. Берег, поросший лесом, быстро таял вдали.

И тут до нее дошла наконец… значимость совершенного поступка. Все происшедшее с ней за сутки просто не укладывалось в голове. Она больше никогда не увидит Чарлстон!. И Черного Джека! И больше не будет гнуть спину на безжалостного хозяина, не будет скоблить полы и увертываться от жадных рук, тянущихся к груди и норовящих забраться под юбку… Ее больше никогда не потревожат похотливые взгляды пьяных матросов… Боже, неужели это правда?

Неудивительно, что она не чувствовала и капли грусти, прощаясь с родным городом. Но не ощущала и радости… или облегчения, которое должна была бы испытывать. Неизменными остались лишь чувство полного одиночества и снедающая душу тревога… Кто знает, какие еще испытания готовит ей судьба?.. Хотелось надеяться, что будущее сложится лучше ее прошлого.

Чувство оторванности от реального мира и заброшенности не покидало ее весь день. Кесси не осмелилась покинуть каюту, чтобы ознакомиться с кораблем, а к ней так никто и не заглянул. Начало смеркаться, в каюте стало темно. Она решила, что… про нее забыли.

В эту минуту в дверь постучали. Едва Кесси прокричала «Войдите!», и дверь распахнулась. На пороге появился высокий парень в ярко-красном шерстяном берете, лихо надвинутом на рыжие кудри. Он катил за собой столик на колесиках. Стоило ему освободить порог, как двери заслонила массивная фигура.

— Знакомься, дорогая, это — Иан. Он будет сервировать наши завтраки, обеды и ужины и убирать каюту. Иан, это моя жена.

Вскочив на ноги, Кесси улыбнулась молодому моряку. Он казался жизнерадостным парнем, так что она поневоле просияла.

— Привет, Иан! — поздоровалась она.

— Миледи… — Моряк стащил с головы берет и прижал его к животу, поклоном и улыбкой во весь рот отвечая на ее приветствие.

И тут же принялся выставлять на стол всевозможные блюда и приборы для двоих. Аппетитные ароматы блюд наполнили комнату и защекотали ноздри Кесси, у которой тут же заурчало в желудке от голода. Она и не подозревала, что проголодалась до такой степени. Иан закончил свое дело и быстро удалился. Дверь каюты захлопнулась за ним.

И Кесси осталась наедине со своим мужем.

Он прошел к столу, выдвинул стул и выжидающе посмотрел на нее. Прошло с полминуты, прежде чем до нее дошло, что он решил поухаживать за ней. Он выдвинул стул именно для нее. Тут же в мозгу вспыхнула тревожная мысль, а вдруг это не так… Снова хочет посмеяться над ней? Или все же проявил хорошие манеры? Кесси покраснела и поспешила сесть на предложенный ей стул.

Он ни о чем не спросил, а наполнил ее тарелку. Не то чтобы Кесси возражала. Возможно, это было бы глупо, но перспектива сидеть с ним за одним столом и есть пугала ее. Она не знала, о чем с ним разговаривать. И как себя вести. Смущенная, но решившая ничем не выдать этого, она сосредоточилась на еде. Пища была простой, но сытной и вкусной: чудесное заливное с большим количеством мяса. А хлеб хрустел, крошился и был еще теплым. И хотя несколькими минутами раньше это казалось невозможным, чувство голода вытеснило все ее тревоги, включая и присутствие мужчины, сидящего напротив нее.

Она успела прикончить вторую порцию заливного, когда наконец решилась взглянуть на него. Оказывается, он не отрывал от нее неожиданно прозрачных глаз. И в этом взгляде застыло такое странное выражение, что ее щеки мгновенно запылали от стыда. Несомненно, она показалась ему грубой и жадной.

Она отложила в сторону вилку и опустила глаза.

— Прошу прощения, — пробормотала она. — Я не должна была…

Он покачал головой.

— Тебе не за что извиняться, янки Судя по твоей худобе, тебе надо многое наверстать. — Он помолчал и мягко добавил: — Приятно видеть, когда едят с таким аппетитом, а не ковыряются в тарелке. Было бы жаль выбрасывать такую добрую еду.

Он ни словом не обмолвился о том, что, наблюдая за ней, почувствовал легкий укол совести: ведь он всегда относился к изобилию пищи как к чему-то само собой разумеющемуся.

Когда она снова покраснела и сцепила ладони на коленях, он чуть заметно улыбнулся:

— Должен заметить: искренне рад, что ты оказалась неплохим моряком — ни признака морской болезни.

— Кроме чувства голода, мой желудок никогда не доставлял мне беспокойства. — Ее улыбка тоже была мимолетной, и все же на душе у нее стало намного легче. Возможно, рассудила она, он умеет быть и вежливым.