Любовь по договоренности - Светлана Демидова

В машине Георгий первым делом констатировал:

– Вы, оказывается, знакомы с Мариной!

– Так… в общих чертах… – лишь смогла выдавить я. Марина мне своего мужа, что называется, не заказывала, а какой жесткой она сделалась в кафе «Осенний блюз», я помнила. Пожалуй, эта женщина раздавит меня, как мокрицу, если узнает, что я вместо разрешенного к использованию Бо позарилась на ее Дон Кихота. Впрочем, бестселлер требует жертв!

– И тем не менее она успела вас познакомить с Бо!

– Это вышло чисто случайно… Просто мы с ним оба – творческие люди, и Марина подумала, что нам может быть интересно друг с другом.

Ответив так, я опять, в тысячу первый раз, подумала, что язык мой – враг мой. Сейчас ведь придется сочинять, в каком именно направлении я творю. Богдану же я сказала, что преподаю в колледже. Можно ли это считать творчеством? Наверно, нет… Надо придумать что-то другое. Вряд ли братья станут дискутировать друг с другом о моем месте работы.

Разумеется, Георгий, как-то неприятно ухмыльнувшись, тут же решил уточнить:

– Значит, вы тоже творческая натура?

– Ну… да… Я работаю… в журнале… детском… и… – начала тянуть кота за хвост я, но потом выпалила на одном дыхании (все же писатели – профессиональные вруны!): – Планирую привлечь Бо к иллюстрированию произведений для детей!

Георгий кивнул и ответил:

– Это правильно. Ему только картинки для детей и рисовать.

– Вам не нравится его живопись?

– Нет. А вам?

– Мне она показалась вполне добротной…

– Вот именно! Она всего лишь добротно сделана. А живопись должна поражать!

– Но он ведь еще в самом начале пути.

– Ему скоро тридцатник! Какое уж тут начало!

Георгий говорил о Бо крайне неприязненно, что шло вразрез с мнением Марины, будто ее муж обожает младшего брата. Но, может, она специально ввела меня в заблуждение? Зачем? Странная семейка. Пока я раздумывала о том, в какое скорпионье гнездо, возможно, попала по неосмотрительности, Георгий опять спросил:

– Вы в курсе, что мы с Мариной разводимся?

– Мне нет до этого дела! – ответила я вместо утвердительного «да», чтобы исключить дальнейшие разговоры о Марине и их супружестве.

– Ну и отлично! – отозвался Георгий и молча уставился на дорогу.

Чтобы ему не пришел в голову еще какой-нибудь вопрос, отвечать на который у меня не возникнет желания, я решила начать спрашивать сама:

– А вы чем занимаетесь?

– А я вас как раз и везу в то место, где кое-чем занимаюсь.

Он сказал это настолько тускло и неэмоционально, что я окончательно струхнула. Смуглое и бесстрастное лицо Марининого мужа в профиль было похоже на качественно просушенный в книге дубовый лист. И как такие мужчины могут вызывать столь сильные чувства, которые, я заметила, испытывали и Марина, и Злата, моему уму непостижимо! Никакие юркие и бесстыжие существа сегодня не елозили под моей одеждой! Видать, Далматов уже не считал нужным запускать их в мое декольте, которое, впрочем, погребено под пальто и шарфом…

А вдруг Георгий занимается чем-нибудь сродни вивисекции и уложит меня сейчас прямо на цинковый лабораторный стол? Эдакий уэллсовский доктор Моро! Не зря же он назвал меня своей женщиной! Ой, не зря!

Между тем «Форд» Марининого мужа остановился возле того самого дома, который один только и знаменовал собой проспект Единения и Согласия. Я знала, что достопримечательностью этого внушительного здания является частный стоматологический кабинет под странным для медицинского учреждения названием «Гарда». Закрыв машину, Георгий, картинно взмахнув, как крылами, полами своего бежевого пальто, быстро взбежал на крылечко именно этой стоматологии и принялся отпирать дверь. Ну вот! Самые худшие мои опасения оправдались! Вивисектор! Сейчас будет удалять мне зубы без наркоза!

– Заходите, не стесняйтесь, – произнес Георгий, когда, наконец, открыл дверь. При этом он вдруг улыбнулся и стал очень похож на своего брата Бо, что несколько меня ободрило.

– Хотите угостить бормашиной? – осторожно поинтересовалась я.

– Могу, если надо! И, заметьте, совершенно бесплатно для подруги моего семейства!

– То есть вы стоматолог?

– Да! Это моя стоматология!

– Вы там работаете один?

Мне вдруг захотелось, чтобы его заведение кишело медицинским персоналом: врачами, медсестрами, уборщицами, гардеробщицами и, возможно, даже швейцарами у каждой двери. Так… на всякий случай… Впрочем, вряд ли, уходя, Далматов запирает их в своей «Гарде» на ключ…

– У меня есть помощница, зубной техник по имени Наташа, но сейчас ее, разумеется, здесь нет! Но вы ничего не бойтесь! – Георгий рассмеялся. – Я не буду отсверливать у вас руки и ноги! Просто покажу свое детище! Эта стоматология – моя гордость!

– А почему вы назвали ее «Гарда»? Мне кажется, что эта штука, гарда, часть шпаги или какого-нибудь ятагана… Разве нет?

– Вы правы, да… Гарда – это часть эфеса холодного оружия, служит для защиты кисти руки. От французского «garde» – охрана. Я вообще люблю холодное оружие. У меня целая коллекция. Я вас сюда и привез, собственно, для того, чтобы перед вами ею похвастать!

– Ну вы даете, Георгий! Люди и так боятся бормашины, а вы еще стены увешали ножами и кинжалами? Дескать, если бором не выйдет, можно клинком доковырять?

Маринин муж опять рассмеялся и ответил:

– Коллекция находится в отдельной комнате, куда доступа никому, кроме меня, нет. А то может ведь случиться совсем не то, что вы представили, а прямо противоположное: рассерженный пациент в состоянии аффекта вполне способен сорвать клинок со стены и вонзить в нерадивого стоматолога!

– Вывод: стоматологи, не будьте нерадивыми!

– Это да! Согласен! Но есть же просто сумасшедшие, которые обливают кислотой картины или даже живых красавиц, им не доставшихся.

Мы уже шли по коридору, обитому бежевым пластиком в тон пальто хозяина заведения, когда Георгий сказал:

– На самом деле «Гарда» – это всего лишь аббревиатура. Я Георгий Аркадьевич Далматов – вот вам и ГАРДА! Все просто здорово совпало! Коллекция у меня небольшая, поскольку деньги в нее я смог вкладывать только тогда, когда стоматология стала приносить доход. А здесь ее держу, потому что Марина никогда не одобряла моего увлечения. Ей всегда жаль было денег на клинки. И вот теперь эта комната… – Георгий вставил в скважину ключ, – …моя нора… или, если хотите… крепость… Здесь бывают только мои самые близкие друзья… Вот вас привел…

Маринин Дон Кихот произнес последнее предложение с такой странной интонацией, что мне опять сделалось не по себе. А не случится ли так, что задуманный мной бестселлер умрет прямо в зародыше, поскольку дописывать его будет просто-напросто некому. Клинки – они, как правило, острые!