Владимир Высоцкий… и его «кино» - Марк Исаакович Цыбульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По рассказу В. Абдулова, сценарий был найден, после чего главному режиссёру было предложено создать бригаду, которая вызывает уже имеющуюся в картине бригаду на соцсоревнование. На том и порешили: В. Абдулов, Г. Ялович и В. Пешкин оказались в картине и отправились на съёмки в Айзкраукле.
В этом описании неточным является всё, за исключением факта участия друзей Высоцкого в картине. Никакого соцсоревнования в фильме нет, да и быть не может. Маркин – бригадир земснаряда. Второй земснаряд на стройке не нужен. Вызов на соцсоревнование был бы вполне равносилен соревнованию между цехами, выпускающими, соответственно, правые и левые перчатки…
К тому же Г. Ялович оказался в картине не по предложению В. Абдулова.
«Володю, кажется, уговорил Абдулов, а Высоцкий – уже меня: “Ну, давай, поедем…” И я поехал в качестве режиссёра-педагога. Мы жили в палатках, вечерами иногда собирались. Володя тогда не пил ни грамма спиртного, но всё нам организовывал. Украшал палатку, делал шашлыки, бегал в магазин – всё заботился о нас». [5]
История неточностей при описании фильма продолжалась и далее. Киновед А. Блинова возмущена тем, что в фильме не оказалось песни Высоцкого, специально для той картины написанной.
«Эти вирши просто нельзя не привести для ознакомления с ними современного читателя, – негодует она. – Вот рифмы, которые вершители фильма предпочли песне Высоцкого:
Нам говорят, нам говорят без всякой лести,
Без вас от скуки мы умрём, да-да, умрём,
И мы всегда, и мы всегда и всюду вместе
Везде втроём, всегда поём…» [6]
Слов нет, стихи – не из антологии мировой поэзии. Однако они написаны именно Высоцким. Гнев киноведа пошёл не по тому адресу.
Итак, это то, чего в фильме не было. А что же в нём было?
«Режиссёра зовут Фёдор Филиппов, – сообщает Высоцкий в письме к жене. – Я его зову Федуар да не Филиппо. Он совсем не Филиппо, потому что ничего не может. Но это и хорошо. Ребята слушают меня. Придумываю текст, а недавно попросили написать песню, которую Ялович, Абдулов и Пешкин должны петь в картине». [7]
«Октябрь, а нас поливают из брандспойтов, – вспоминал Г. Ялович (проход героев шёл под дождём. – М. Ц.). – И мы потребовали: после каждого дубля – пятьдесят граммов. Сняли, мне кажется, дублей десять. В результате взяли самый первый дубль». [5]
«Играли в футбол, – рассказывал мне С. Крамаров, исполнитель роли начальника участка Матвейчука. – Помню, играли как-то команда МХАТа против киношников. Там было на съёмках много мхатовских актёров.
Володя играл, естественно, за МХАТ, – он же их училище оканчивал. Кстати, мхатовцы тогда выиграли. Володя, надо сказать, прилично играл в футбол. Он вообще был очень спортивный парень и очень азартный». [8]
С. Крамарову запомнился только один матч, В. Абдулову кажется, что игр было много.
«По воскресеньям играли в футбол. Эти матчи назывались “Школа-студия МХАТ против звёзд мирового футбола”. Играли шесть на шесть. МХАТ – это Ялович, Высоцкий, Пешкин, я и ещё два парня из ГИТИСа, а за “звёзд” играли члены операторской группы и осветители, здоровые ребята. Причём товарищеские матчи мы проигрывали со счётом 0:15. Но как только играли “по бутылке с человека”, мы обыгрывали “звёзд” с большим преимуществом. Серьёзные были игры – кость в кость. <…> Съёмки – само собой, Но кроме съёмок мы устраивали какие-то вечера отдыха для строителей ГЭС. Один из них проходил на открытой эстраде, его посмотрели несколько тысяч человек. Мы сделали программу часов на шесть: нечто вроде студенческого капустника с привязкой к местным условиям. Пели, рассказывали, играли сцены из спектаклей. Володя исполнял свои песни. Невероятное выступление! Огромное поле, лес, море людей». [4]
Хорошо известно, что одно и то же время запоминается разным людям по-разному. Главный оператор фильма Игорь Черных, к которому я обратился с просьбой припомнить свои встречи с Высоцким, меня просто удивил:
«“На завтрашней улице” – самый неудачный фильм в моей биографии. Запомнилось мне из того времени очень мало. Когда мы работали на этой картине, я даже не знал, что Володя владеет гитарой и поёт. Володя жил с нами, один из всех, так сказать. Жили в палатках, там поселиться негде было, поэтому построили палаточный городок недалеко от карьера. Вёл он себя серьёзно и к роли относился серьёзно. У нас с ним, по сути дела, был только один контакт. Там было озерцо небольшое, он погружался в это озерцо в маске и выныривал с большой рыбиной в руках. Вот эту маску я ему дал. Какие-то посиделки там, конечно, были, но при мне он не пел, так что ничего об этой стороне его деятельности я не знаю». [9]
Удивительно – как можно прожить два месяца по соседству и не узнать, что Высоцкий поёт. Но, с другой стороны, это ценное воспоминание: вопреки расхожему мнению, в 1964 году песни Высоцкого не только не расходились по всей стране, но иногда даже не доходили до границ палаточного городка.
Елена Муратова, снимавшаяся в нескольких эпизодах картины, рассказывала мне другое:
«Фильм как таковой в моей памяти следа особого не оставил. Вспоминается, что мы жили почти в лесу. Володя много играл на гитаре, я тогда впервые его слушала и была очарована его голосом и его пением. Парни играли в футбол, мы болели за них. Была очень хорошая атмосфера, очень тёплые вечера, ходили по лесу с гитарой и пели. Вот это помнится. А фильм-то был – так себе. Я даже не уверена, смотрела ли я его целиком». [10]
Исполнительница роли крановщицы Прасковьи Валентина Березуцкая подтверждает:
«Правильно, было такое. Там стог сена был здоровенный, и вечерами мы все туда ходили. Вова играл на гитаре и песни пел. Я слушала-слушала, а потом сказала, что думала: “Вова, – говорю, – слова хорошие, а мотив у тебя всё один и тот же. Кто пишет-то эти песни?” Они рассмеялись, а
