Бунт машин - Антонин Сель

В смехе крестьянок слышалось презрение к молодому человеку. Гамина, при разговоре с ним, пыталась выспрашивать его, но успеха не имела.

Эта таинственность раздражала молодую девушку — она видела в этом недостаток доверия к себе. Он не пришел к ним пить чай, несмотря на ее дружеское приглашение.

«Но все же мы друзья, я это чувствую», — думала Гамина.

Однажды почтальон принес письмо. Гамина узнала почерк отца, прочла письмо и ее внезапно озарило.

— Это он! — воскликнула она, — Он! Это его портрет я видела! Это он показался мне тогда таким некрасивым! Но правда ли, что он некрасив? Как жаль, что он сумасшедший!

Молодая девушка чувствовала и радость и сожаление. Радость потому, что узнала, наконец, кто он. Но почему так сжалось ее сердце? Она перечла письмо и увидела то, чего не заметила сразу.

— Теперь папа потерял рассудок, — подумала она, — как могу я ему помочь заработать 100.000 франков посылкой фотографии и визитной карточки? Ведь я их бросила в сорную корзину, 100.000 франков? Папа должен был бы написать подробнее.

Гамина газет не читала; компаньонка читала только романы; шофер, равнодушный к политике, был занят тем, что ухаживал за Полиной и за Марией в промежутках между двумя поездками.

Гамина написала в ответ:

«Дорогой папа, твое письмо меня удивило. Я плохо понимаю, в чем дело. Я охотно помогу тебе заполучить деньги, но у меня нет фотографии и я не знаю, где она. Но зато я знаю, где оригинал портрета. Твой посетитель живет рядом со мной. Он ведет отшельническую жизнь. Приезжай, как только сможешь, и я познакомлю тебя с ним, а также с фермой и фермершей.

Собака, кот, куры, козы, кролики и я, все мы тебя целуем.

Твоя девчурка.

P. S. — Бонн толстеет и не говорит более о возвращении в город; я ее обратила в свою веру».

Отправив письмо с шофером на почту, Г амина пошла в сад, чтобы на досуге обдумать то, что она узнала. Она мысленно перенеслась в контору отца, она вспоминала, как они смеялись над несчастным, пришедшим объявить о синдикате машин.

— У него вовсе не безумный вид, — думала девушка, — правда, я не затрагивала пункта его помешательства; мы говорили только о небе, об облаках да о цветах. Но что пишет он, сидя под деревом? Зачем живет он отшельником? Вот и он!

Отшельник прогуливался по саду медленными шагами, со стебельком дуплистой травы в зубах. Завидев Гамину, он поклонился и направился к ней.

— Здравствуйте, г. секретарь, — сказала она.

— Как?

— Господин союзный секретарь!

Он побледнел.

— Почему союзный секретарь?

— Сек-ре-тарь со-ю-за ма-шин, — по слогам отчеканила девушка, улыбаясь.

— Ах! Черт побери! — воскликнул он глухим голосом, — кто вам сказал?…

— Мой мизинчик, — шутя ответила Гамина. — Он сказал неправду?

— Не шутите. Кто сообщил вам об этом?

— Мой отец. Г. Брассер-д'Аффер.

— Так, значит, вы мадемуазель Гамина?

Молодая девушка удивилась.

— Вы знаете мое имя?

Не отвечая ей на вопрос, он сказал:

— Идите сюда. Не бойтесь, вы отлично знаете, что я не сумасшедший. Никто не должен слышать то, что я хочу вам сообщить, а здесь мы поневоле должны возвышать голос. Идите, я вас уверяю, что это очень серьезно. Я удовлетворю любопытство, которым вы горите, если только вы обещаете мне сохранить все в тайне.

— Но почему ваш портрет оценен в 100.000 франков? — спросила Гамина.

— Вы читаете газеты?

— Конечно, нет. Почему вы спрашиваете?

— Как же вы узнали про портрет?

— Отец требует его у меня.

— У вас мой портрет?

— Нет. Когда-то я имела в руках ваш бумажник, но я его потеряла.

Секретарь рассмеялся.

— Тем лучше, что вы не читаете газет. Ну, идем.

Несколько минут спустя они подходили к дому.

— Не знаю, могу ли я вам довериться, — говорил молодой человек, — я знаю ваше имя из газет, где говорилось о вас в связи с «Неделей празднеств», на которых вы должны быть королевой. Думаю, что вы не очень-то охотно шли на это, не правда ли? Вы любите сельскую жизнь, покой, к вам не подходит название «беспокойной», или, может быть, наружность обманчива? Улыбалась вам эта роль, скажите?

— Она меня ужасает, но я делаю это для отца. Я вернусь на другой день после последнего торжества. Но почему вы говорите об этих празднествах, как о прошедших. Может быть, их отменили?

— Гамина (позвольте мне называть вас так), я поцеловал бы вас, но я обещал вести себя корректно… Неделя торжеств не отменена, но она состоится тогда, когда позволю я! Отец сказал вам, что я безумец. Так вот, этот безумец заботится о вашем спокойствии. Так как машины парализованы, остановилась и жизнь города. Если бы вы читали газеты, вы бы знали об этом. Я сделал это.

— Вы? — протянула недоверчиво Гамина.

— Не верите? Вы сейчас убедитесь, но вы должны обещать, что никому не расскажете.

— Не только обещаю, но и клянусь.

Они подошли к небольшому домику, обвитому плющом.

— Подождите здесь, — сказал молодой человек и скрылся в доме, откуда вернулся через некоторое время, неся какие-то странные костюмы.

— Для вас и для меня, — объявил он. — В мою крепость можно проникнуть лишь в подобном безобразном одеянии.

Говоря так, «секретарь» надел панталоны и куртку из какого-то особого материала, а на голову — шлем с слюдяными отверстиями для глаз и с маленькой решеточкой для рта. Шлем спадал на плечи и застегивался спереди.

— Теперь ваша очередь одеваться, Гамина, я вам помогу.

Гамина не знала, плакать ей или смеяться. Она с удовольствием бы убежала, но ее товарищ уже протягивал ей одежду. Любопытство одержало верх.

— У меня три комплекта этой одежды, — объяснял таинственный хозяин, — она немного велика для вас, но я не мог предвидеть, что наступит день, когда вы окажете мне честь посещением моей скромной хижины. Особенно вы! В своем письме г. Брассер-д’Аффер ничего не рассказывает вам о событиях в городе? Готово, теперь входите…

Идя следом за своим проводником, она очутилась в небольшой низкой комнате с очень скромной обстановкой.

— Садитесь, мадемуазель, — пригласил молодой человек. — Вот вам газеты, которые я покупал каждый вечер на вокзале…

И он подал ей кипу газет. Прочтя их, она подумала, что грезит. В газетах подробно описывались все события на Лесопильном заводе у Северной заставы, в типографии «Смехача», на заводах Жавиля и общая приостановка машин в столице.

— И вы виновник этого? — спросила Гамина.

— Да.

— Но каким образом?

— Следуйте за мной.

Она глядела на него с испугом. У нее мелькнула мысль, что это не человек, а сверхъестественное существо, бог или сатана.