Газета Завтра 812 (76 2009) - Газета Завтра

Спервоначалу и доныне,

Как солнце зимнее в окне,

Должны быть всё-таки святыни

В любой значительной стране.

Финляндия — страна не столь уж и значительная, но святыни у неё есть, в их числе — могила и памятник Маннергейма. А нашим-то президентам зачем чтить чужие и враждебные святыни? Или финские президенты, посещая Россию, — так сказать, баш на баш — возлагали венки к памятникам Суворова или Кутузова, Сталина или Жукова?

Дальше больше. 24 мая, в день равноапостольных святых Кирилла и Мефодия, Путин не принял участия в торжествах по случаю Дня славянской письменности на Васильевском спуске, а явился с возом венков в Донской монастырь и возложил их на могилы Антона Деникина, Ивана Ильина, Александра Солженицына и Ивана Шмелёва.

Интересно, имеет ли Путин достаточно ясное представление о покойниках? Я, конечно, не сомневаюсь, что он читал и "Очерки русской смуты" Деникина (хотя бы один том из пяти), и "Лето Господне" Шмелёва (хотя бы первые три страницы), и "Философию Гегеля…" Ильина (хотя бы одну главу) да, наконец, и полубессмертный "Архипелаг" (хотя бы один том из четырех). Но понял ли что-нибудь во всём этом? Сомнительно. Однако, возлагая веночки, он молвил: "Все они пламенно любили Россию. Истинные патриоты. Героические люди трагического времени!" (Телекамеры тр-тр-тр…) Ну, конечно, патриоты, как иначе! Это всем просто по званию полагалось: и генералу, и философу, и писателям…

Правда, пламенная любовь их порой имела странноватые нюансики. Тут начать следует с генерала Деникина, как фигуры наиболее известной. Возможно, его патриотизм Путин усмотрел в известном заявлении генерала вместе c "Верховным правителем России" Колчаком в июне 1919 года, где они отказались признать независимость Финляндии и послали ко всем чертям ещё не битого Маннергейма, обещавшего за признание направить свои войска на помощь Юденичу для захвата Петрограда.

МЕЖДУ ПРОЧИМ, ведь Финляндия лет 700-800 была бессловесной окраиной Швеции. К слову сказать, сам Маннергейм не финн, а швед до 1917 года — швед русской службы. При Александре Первом Россия отвоевала эту забытую Богом окраину и предоставила ей широчайшую автономию в виде "великого княжества Финляндского" со своим сеймом и другими важными атрибутами государственности. В Хельсинки есть памятник царю Александру. Чтут — святыня. А в декабре 1917 года Советское правительство признало уже полную государственную независимость Финляндии, и Ленин, продолжая дело царя Александра, вручил в Петрограде первому финскому премьер-министру Перу Свинхувуду надлежащие документы. В Таммерфорсе, в доме, где в декабре 1905 года во время партийной конференции большевиков жил Ленин, до сих пор есть его музей. Чтут — святыня. Почему бы вам, наши драгостоящие отцы отечества, вместо могилы и памятника гитлеровскому прихвостню не посетить музей основателя нашего государства? Тем более, что пребывание Медведева в Финляндии совпало с Международным днём музеев и вход-то бесплатный.

Так вот, в ноябре 1945 года Деникин из Франции переехал в США, в Мировой центр русофобии и антисоветчины. И яснее всего патриотизм генерала виден в его письмах американскому президенту Гарри Трумэну и английскому премьер-министру Клементу Эттли, о котором Черчилль говорил: "овца в овечьей шкуре". Дело было в июне 1946-го, за год до смерти генерала. Письмо довольно пространно. Желающие могут прочитать его в "Военно-историческом журнале" N4 за 1998 год. А в сопроводительной записке на английском языке Деникин писал от руки:

"Ваше превосходительство,

принимая во внимание крайнюю опасность событий, могущих предопределить судьбы народов, прошу Вас уделить внимание моему письму, в котором выражена русская (антисоветская) точка зрения.

Искренне Ваш

А.Деникин, генерал, главнокомандующий русской армией (1917-1920)".

Антон Иванович несколько привирал: главнокомандующим русской армией он никогда не был, а всего лишь — месяца полтора в 1917 году возглавлял штаб Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, заменившего на этом посту царя после его отречения, а позже Деникин был главнокомандующим Вооруженными силами Юга России, в которых насчитывалось около 150 тысяч штыков. А у России, кроме Юга, есть ещё Север, Восток и Запад. Там были совсем другие главнокомандующие.

Генерал водил за нос высокопоставленных англосаксов и в самом письме, заявляя, например: "В уставе Красной Армии говорится: "Красная Армия — армия мирового пролетариата, и её цель — борьба за мировую революцию". Может, лет за 25-27 до этого во времена, когда Троцкий возглавлял Реввоенсовет, так и было, но в тридцатые годы и перед Отечественной войной, во время войны и после — ничего подобного ни в одном уставе РККА не было.

Но это частные старческие шалости любимца Путина, а в чём же видел генерал "крайнюю опасность событий"? В агрессивности Советского Союза, в его несомненном намерении вот-вот кинуться на цивилизованный мир и растерзать его. Да ведь уже и кинулся: "Борьба за мировую революцию идёт полным ходом с помощью захватов Азербайджана, Маньчжурии, Кореи, Монголии…" Тут особенно характерно, что в своё время генерал был против отделения Финляндии, а теперь обвинял СССР в захвате Азербайджана, давным-давно бывшего в составе России.

Путинского любимца несло: "Советы готовят полчища наёмников… Надвигается буря… Сталин идёт по пути большевизации мира. Вопрос только во времени…" Особенно тревожила и пугала старца перспектива обретения Советским Союзом атомной бомбы: "Обладание этим оружием приведёт к немедленному действию СССР", — и это он писал Трумэну, который, получив бомбу, приступил именно к немедленному действию: обрушил её на мирные города, и вот уже 64 года остаётся единственным в истории атомным бомбометателем, а Советский Союз, сорок с лишним лет владея бомбой, ни разу, как и другие страны, не прибег даже к угрозе ею.

"Нападение, — продолжал пророческое кудахтанье старец, — будет без объявления причины, без предупреждения…" Тут бы добавить: "как Германия напала на мою родину" или — "как Япония — на вашу". Но нет, он лишь поддавал жару: " нападение будет, даже несмотря на полную капитуляцию перед советскими требованиями". Да о какой же капитуляции можно было вести речь, когда у Америки этих бомб уже навалом?

И что же в такой ужасной обстановке битый генерал предлагал Западу? Он аж ножками сучил от страха и нетерпения: "Нельзя ждать, пока грянет буря… Необходимые действия нужно предпринять теперь… Необходимо немедленно предпринять шаги… Необходимо немедленно прекратить нынешнюю оппортунистическую политику в отношении Советов… Необходимо немедленно принять самые эффективные меры против шпионажа со стороны Советов… Положить конец распространению коммунистической чумы!.. Преступления советского режима и его внешне политические проделки должны быть полностью разоблачены…" Это какие же преступления, какие внешнеполитические проделки? Да как же?! От разгрома фашистской Германии до захвата Азербайджана.

А кроме того, говорит, если силам Запада придется, как Гитлеру, вторгнуться в Советский Союз, то "жизненно необходимо, чтобы антибольшевистская коалиция не повторила основной ошибки, которая привела к поражению Германии". В чём эта ошибка? А в том, что немцы громили, убивали, грабили на советской земле всех подряд, а надо бы, уверял Деникин, только коммунистов. Но ведь армия Гитлера всего лишь повторяла то, что за двадцать лет до неё делала армия самого Деникина. В известном драматическом письме от 15 февраля 1920 года генерал Врангель перед убытием по настоянию англичан и Деникина из Севастополя за границу писал ему о его армии: "Милостивый государь Антон Иванович! Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая Начальником, примером своим развращающим войска,- такая армия не могла создать Россию" (ВИЖ, 1990, N7, с.70). Святая правда! Как и такого же образца, но даже гораздо более мощная армия Гитлера не могла победить Россию. Поэтому, если бы старец был в здравом уме и честной совести, то должен бы сказать: "Не повторяйте нашу с Гитлером ошибку!" А он вместо этого хитрил: "Самое важное — не забыть уроки недавней войны". То есть выставлял дураком и мерзавцем только Гитлера.

И ещё хитроумнее дальше: "До тех пор, пока война развертывалась под знаменем интернационализма, результаты в виде бесславной финской кампании и катастрофы Красной Армии на пути к Москве были налицо". Катастрофы, отрадные для путинского любимца.

Но, во-первых, это почему же финская кампания в глазах генерала бесславна? Да, она оказалась трудной, в ней были ошибки и промахи, но Красная Армия решила все задачи, добилась всех целей, которые перед ней стояли, всего, что было нужно для уменьшения опасности Ленинграду, и не мы к финнам, а они явились к нам в нашу столицу и для подписания мира на наших условиях — что тут бесславного? Кажется, Деникин принимал участие в русско-японской войне. Так не считал ли генерал, что она была более славной? А Портсмутский договор, по которому Японии оттяпала у нас Южный Сахалин, да ещё мы признали её право на Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним,- не считал ли генерал этот договор более достойным его родины, чем тот, что мы подписали с финнами 12 марта 1940 года в Москве, по которому к нам отходил Карельский перешеек и мы получили в аренду полуостров Ханко, на котором тотчас создали военную базу, сыгравшую вскоре важную роль в защите Ленинграда?