Короли океана - Густав Эмар

Друзья бросили весла и стали совещаться, стоит ли идти дальше, но тут грянул ружейный выстрел, о чем свидетельствовала струйка дыма, которую они разглядели вдали, хотя шума не расслышали, – выходит, их заметили, а значит, настал час, когда им, как обычно говорят, предстояло все поставить на карту.

Они что было сил навалились на весла, держа прямиком к островку.

Вскоре друзья разглядели двух человек, выряженных, как и сами они, в береговых братьев, – те жестами, похоже, указывали им верное направление, чтобы шлюпка могла беспрепятственно подойти к берегу, не наскочив на рифы.

Им понадобилось каких-нибудь десять минут, чтобы подойти к островку.

Первые слова, которыми наших друзей встретили те двое, были следующие:

– Пить! Пить!..

Несчастные выглядели бледными и истощенными – у них как будто и впрямь совсем не осталось сил.

Онцилла с братом оказали им помощь, какую только могли; потом, вняв мольбам бедняг, они взяли их в шлюпку, уложили на дно и отвалили от берега.

Вскоре флибустьеры забылись тяжелым сном, не раз прерывавшимся за ночь; к утру же благодаря заботам, которыми их окружили, они почувствовали, что силы вернулись к ним, и смогли рассказать обо всем, что с ними приключилось и как они оказались на необитаемом острове, где наверняка погибли бы от голода и жажды, если бы их не подобрала шлюпка.

Старший из них, капитан Бартелеми, один из самых знаменитых флибустьеров на Тортуге, несколько дней назад вышел из Пор-Марго на легкой пироге с экипажем из сорока вооруженных до зубов человек, как он выразился, на охоту за испанцами.

Поначалу все складывалось благополучно. В тот же день он захватил два галиона, переправил на них часть своих людей и, отправив оба трофея в Пор-Марго, с десятью оставшимися товарищами опять затаился в засаде.

Через день, на рассвете его впередсмотрящий заметил парус. Флибустьеры не мешкая устремились в погоню, да только на сей раз им пришлось иметь дело не с галионами, а с шестидесятипушечным испанским кораблем, экипаж которого состоял из семисот человек.

Когда же флибустьеры смекнули, что дали маху, то решили спасаться бегством, но было уже слишком поздно: на них градом обрушились испанские пушечные ядра – и вскоре они почти все пали замертво либо были ранены. Наконец, последним бортовым залпом, более выверенным, испанцы разнесли их посудину в щепки, и не прошло и пяти минут, как она пошла ко дну.

Лишь ценой неимоверных усилий капитану Бартелеми удалось добраться до островка, где его спустя какое-то время и обнаружили на пару с товарищем, которого он только и смог спасти из всего экипажа.

А посему Бог – свидетель, сколь грандиозные планы мести замыслил сей достойный капитан против испанцев, и верный его матрос Питрианс поддерживал их обеими руками.

Когда рассказ флибустьеров, неоднократно прерывавшийся непомерным заглатыванием спиртного, подошел к концу, двое наших братьев сочли необходимым отрекомендоваться в свою очередь, поскольку для капитана Бартелеми их облачение, под стать береговым братьям, еще ничего не значило. Все буканьеры были тесно повязаны друг с дружкой – и Бартелеми никак не мог припомнить, что где-то видел своих спасителей раньше или что-то слыхал о них.

Тогда Онцилла взял на себя труд дать все необходимые объяснения.

– Было бы удивительно, любезный капитан, – сказал он, – если б вы или капитан Питрианс видели нас раньше. Ведь мы прибыли на острова[28] лишь года полтора назад и все это время обретались на Сен-Кристофере. И только несколько дней тому назад как уразумели – нечего там больше делать, ведь гавачо[29] стали обходить те воды стороной, вот мы и решили податься на Тортугу. На скопленные деньжата купили эту посудину, оснастили ее и, клянусь честью, вышли в море, и поплыли себе по воле волн. А пару дней назад ветер переменился, мы сбились с курса, и вот нам представился случай оказать вам маленькую услугу.

– Черт возьми, маленькую услугу! – воскликнул капитан Бартелеми. – Стало быть, без вас мы с Питриансом подохли бы, как собаки, от голода? По рукам же, братцы, и запомните, отныне у вас есть друг, так что, случись какая нужда, можете на меня положиться!

– Два друга, – наставительно поправил Питрианс. – Или я не в счет?

– Ну а пока вот что, – продолжал Бартелеми, – есть у меня два корабля, личная моя собственность, стоят в Пор-Марго. Так что, коли есть у вас нужда в деньгах, отвалю, сколько надобно.

– Нам оно не в тягость, – прибавил Питрианс.

– Мы с братом благодарим вас за столь сердечное предложение, – сказал Кеклик, – да только кое-какие сбережения после покупки лодки у нас все еще остались. Пояса у нас, Божьей милостью, распирает от испанского золота, и мы не будем вам в тягость. Хотя, впрочем, оказать нам одну услугу вы сможете, ежели, когда доберемся до берега, представите нас своим друзьям, чтоб мы и для них стали братьями. Знайте, мы всей душой разделяем вашу ненависть к испанцам и в случае чего сумеем доказать это на деле.

Спустя пару дней шлюпка, командование которой Бартелеми взял на себя, пристала к берегу в бухточке, расположенной в семи-восьми лье от Пор-Марго. Капитан Бартелеми, будучи самолюбивым и к тому же глубоко уязвленным постигшей его неудачей, не хотел идти прямиком в Пор-Марго, благо спутники против его воли не возражали. Да и какая им была разница, где высаживаться на берег: главное – они благополучно добрались до Санто-Доминго.

Случай, благоволивший двум братьям после того, как их ссадили с пироги, не обманул их надежд и теперь – напротив, он даже восполнил их с лихвой.

Не успели флибустьеры ступить на твердую землю и, надежно спрятав шлюпку в прибрежных зарослях, собраться в путь по направлению к Пор-Марго, как вдруг неподалеку от того места, где они высадились, послышался шум, а вскоре ему уже вторили выстрелы и угрожающие крики.

– О-о, – воскликнул Бартелеми, поведя носом и словно втягивая воздух, – да тут, похоже, каша заваривается! А ну-ка, пойдем глянем!

Повторять призыв не было необходимости. Спутники Бартелеми бросились вслед за своим предводителем и скоро заметили буканьера: он держал ружье за дуло и, как дубиной, размахивал им над головой с поразительной силой и не менее удивительной ловкостью, храбро и не без успеха отбиваясь от десятерых испанцев, те окружили его и намеревались не то прикончить, не то схватить.

Буканьер же отвечал на их угрожающие крики самыми оскорбительными насмешками, не переставая при этом защищаться с удвоенной силой.

Вот уже несколько испанцев, более или менее серьезно раненных, лежали на земле. А нежданно подоспевшая к флибустьеру подмога тотчас изменила перевес в стычке.

Испанцы дали деру, оставив своих поверженных сородичей, так что победителями на поле брани остались флибустьеры.

Однако ж самым странным в этой заварухе было то, что береговой брат, чудесным образом спасенный собратьями, вдруг с яростью накинулся на своих спасителей.

– Подите прочь, черт бы вас побрал! – завопил он. – Дайте мне самому проучить этих мерзких гавачо, чтоб больше неповадно было отрывать почтенного человека от трудов праведных. Право слово, друзья, или вы сомневаетесь, что я в одиночку не одолел бы этих нищих негодяев?

Со знанием дела добив прикладами все еще хрипевших раненых, флибустьеры наконец сумели урезонить своего не на шутку разбушевавшегося товарища, оказавшегося на поверку не кем иным, как капитаном Монтобаном. После того как с представлениями и приветствиями было покончено, они впятером направились в Пор-Марго, посмеиваясь меж собой над приключением капитана, который шел на любовное свидание, а угодил в засаду к испанцам.

Через два часа они были на месте.

Как и предвидел Кеклик, случай благоволил двум братьям в том смысле, что они прибыли на Санто-Доминго не чужаками и что, даже еще не успев попасть в гавань, наводненную береговыми братьями, они уже принадлежали к их числу, оказавшись среди могущественных и верных друзей.

Глава II. Каким образом капитан Дрейф отрекомендовался господину де Лартигу, капитану корабля Его Величества Людовика XIV

Давайте оставим на время береговых братьев на Санто-Доминго, куда мы еще не преминем вернуться, и отступим на несколько шагов назад, дабы рассказать о событии, произошедшем в тех же водах за три дня до того, как двух наших знакомых искателей приключений бросили в открытом море испанцы с пироги «Сан-Хуан де Диос», то есть в ночь с 12 на 13 июля 1674 года.

Итак, той ночью, а вернее, около трех часов утра французский военный корабль лавировал на траверзе острова Куба, милях в пятнадцати от побережья. Ветер дул довольно сильный; свободные от вахты матросы, которым не было нужды травить или подбирать брасы и шкоты, сбились тут и там в кучки на шкафуте; некоторые спали, другие негромко разговаривали, расхаживая свойственным морякам мерным шагом.