Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если Джулс (Джульетт) позвонит, то скажи ей, что я отдыхаю (но она не позвонит, потому что сейчас на Корфу).
Скучаю по тебе сильно-сильно, мамочка,
Эми
Алексу исполнилось семнадцать лет. Он, как и большинство его ровесников, не хотел проводить время со своей младшей сестрой. У него были свои друзья. Алекс и Эми переругивались, как типичные брат и сестра, но были очень близки. Однако Алекс не любил впускать Эми в свою комнату. Это было строго запрещено. И ей уж точно не позволялось играть на его красной гитаре от Stratocaster, которую ему подарил Майкл. Но когда Алекса не было дома, Эми все же залезала в комнату, чтобы немного подергать струны, надеясь, что брат ни о чем не узнает. Когда Алекс поступил в университет, Эми с головой ушла в его домашнюю коллекцию дисков. Алекс больше увлекался рок-музыкой, а Эми выбирала записи Телониуса Монка и Майлза Дэвиса и крутила их на плеере брата.
Я все сильнее убеждалась, что Эми не пойдет по его стопам и не поступит в университет. Она вообще не интересовалась школой – было бы счастьем, сдай она выпускные экзамены. Несколько месяцев я ходила туда-сюда, пытаясь придумать, что с ней делать, и однажды моя коллега показала мне объявление в журнале The Stage. Там говорилось о конкурсе на бюджетное обучение в театральной школе Сильвии Янг в Мэрилебон. Я принесла газету домой и положила ее рядом с Эми, чтобы узнать ее мнение. Я не настаивала – это не в моем характере. У нас с Эми даже шутка была. Я спрашивала ее: «Как называют маму-еврейку, которая ни к чему не принуждает?», а Эми отвечала: «Это же ты, мамочка». Я решила поднять эту тему. Если Эми примут, то это станет огромным достижением. Но вместо короткой прогулки до Эшмола ей придется несколько километров ездить на автобусе в центр Лондона. Может быть, она станет меньше видеться с Джульетт или ее другими близкими подругами – Лорен Гилберт и Лорен Франклин. Но это не волновало Эми, и она с радостью ухватилась за выпавший шанс. Мне стало легче, ведь я знала, что продолжать обучение в общеобразовательной школе она не захочет.
Я помогла ей заполнить заявки, но ей нужно было самостоятельно написать сопроводительное письмо. Она работала над ним в своей комнате. Эми определенно была очень эмоциональным ребенком:
«Можно сказать, что всю школьную жизнь мой дневник был исписан всякими «могла бы лучше» и «не реализует свой потенциал». Все потому, что моя нынешняя школа – ужасное место. Наверное, все школы такие, наверное. Я хочу поступить туда, где смогу дойти по пика своих возможностей и преодолеть его. Петь на уроках, и чтобы меня не просили заткнуться (особенно на самих уроках пения). Но больше всего я хочу стать знаменитой, выступать на сцене. Это мечта всей моей жизни. Я хочу, чтобы люди, услышав мою музыку, на пять минут забывали о своих проблемах. Хочу, чтобы меня запомнили как актрису, певицу успешнейших вест-эндских и бродвейских мюзиклов. Запомнили, как… просто меня».
Я перечитывала эти слова сотни раз – они все еще дарят мне чувство радости и одновременно причиняют боль. Подолгу вспоминать ее ребенком, полным мечтаний и надежд, очень сложно.
Я пошла на прослушивание вместе с Эми – она исполняла «On The Sunny Side Of The Street». Ей не нужны были ни слова, ни музыка. Она все делала по памяти и спела песню с невероятным чувством. Сильвия Янг (как известно), впервые увидев и услышав Эми, подумала о новой Джуди Гарленд. Признаюсь, что я была не в таком восторге. Дело не в том, что Эми не подходила школе, – просто она была так одержима успехом, что я волновалась, переживает ли она отказ. Многие маленькие девочки хотят петь. Многие из них могут петь и становятся звездами, но этот процент крайне мал. Я подбадривала Эми, но все же напоминала ей мыслить реалистично. Ведь именно мне пришлось бы собирать осколки рассыпавшейся мечты.
К счастью, в том году стипендию давали четырем студентам, и Эми получила частичную компенсацию. Это означало, что мы оплачивали лишь половину суммы. Она покинула Эшмол летом 1996 года и с сентября начала учиться у Сильвии Янг. Наконец-то и у нее, и у меня была цель. Отвозить и забирать ее с прослушиваний вдруг стало важным. Эми больше не приходилось бороться с системой, которая ее не принимала, а мне, слава богу, не приходилось думать о том, куда бы ее пристроить. Она занималась любимым делом. Вскоре после начала учебы ее перевели на класс старше на уроках исполнительского мастерства, потому что учителя видели ее огромный талант, пусть она и много отвлекалась.
Эми всегда называла время, проведенное в школе Сильвии Янг, самым счастливым периодом своей жизни. Там у нее появились друзья, а именно Тайлер Джеймс, который уже тогда был милым и чувствительным ребенком. Эми постоянно рассказывала о нем по приходу домой. Казалось, они понимают друг друга с полуслова, и, хотя Тайлер никогда не был парнем Эми, они были настоящими товарищами по духу. Она обожала исполнительское искусство, куда входили балет, чечетка, актерское мастерство и вокал. Сразу после того как Эми присоединилась к The Fast Show на BBC2, где она сыграла фею в скетче Competitive Dad, она заключила контракт с агентством Сильвии Янг. Это был ее телевизионный дебют, и мы все этому радовались.
К сожалению, и тут традиционные предметы сводили ее с ума. Вскоре она покатилась по наклонной. Более сообразительные учителя понимали натуру Эми и пытались работать с ее особенностями, давая ей шанс показать себя. Одна она часто нарушала дресс-код: жевала жвачку на уроках и носила огромные серебряные сережки в школу, что было строго запрещено. Эми снимала их после замечаний, но вновь надевала через десять минут. На занятиях она вела личный дневник, обсуждала мальчиков или сочиняла стихи. И даже проколола себе губу на последней парте.
Печально, но ко второй четверти 1998 года ее оценочная ведомость гласила старое-доброе: «Эми ждет потрясающая карьера артиста, но ее неспособность к концентрации на уроках вокала может свести результаты тренировок на нет». Забавно, что в том же году она получила грамоту по литературному творчеству.
Выходки Эми в школе Сильвии Янг приближались к критической точке. Кэти, наша кошка, была уже старой и больной, и ее тело могло начать отказывать. Как-то я отпросилась с работы, чтобы отвезти Кэти к ветеринару – мне предложили ее усыпить. Когда я вышла из операционной, обдумывая дилемму, мне позвонил учитель Эми и попросил приехать в школу, чтобы поговорить о моей дочери.
Я отпросилась у начальства и приехала в назначенное время. Это была короткая встреча с ее преподавателем, который выложил все без обиняков. Эми не делала того, что должна была, сказал он мне. Она рискует завалить выпускные экзамены, и нам стоит подумать о переводе в другую школу. Я чувствовала, что этот момент настанет, и вышла из кабинета в ужасной панике. Запрыгнув в машину, я вернулась в ветеринарную клинику. «Мне усыпить кошку или усыпить Эми?» – спрашивала я себя. Мое терпение заканчивалось. Школа Сильвии Янг была бесценной возможностью, а она все профукала. От ее учителя я тоже была не в восторге. Мне показалось, что он трясется лишь за свою репутацию и хотел исключить Эми, чтобы ее плохие отметки не навлекли
