Судоверфь на Арбате - Владимир Александрович Потресов

— Зачем нам еще один волок? — удивлялся Слава.’— И так уже два нашли. А курганы, они же тут рядом!

— Ну посудите сами, — терпеливо объяснял Александр Сергеевич, — каждый из этих волоков мог иметь местное значение. Надо определить, который из них был основным.

— Ну а если останется время, может, раскопаем? — настаивал Слава.

— Это уж будет зависеть от вашей работы, — улыбнулся Александр Сергеевич.

Через день вернулись обе поисковые группы, направленные к северу и востоку от места стоянки. Обнаружено было такое количество археологических памятников, что обсуждение находок затянулось далеко за полночь.

Надо сказать, что, когда Александр Сергеевич разрабатывал детальный график нашего полуторамесячного путешествия, он учел почти все: скорость движения по течению и против, время на археологическую и исследовательскую работу, пополнение продовольственных припасов, необходимый ремонт судов и многое-многое другое.

Но как можно учесть все нюансы погоды: бесконечные дожди или такое солнце, хоть из реки не вылезай? Не мог он, конечно, учесть и то, что на старинном водоразделе Шелони и Плюссы нужные для экспедиции сведения посыплются как из рога изобилия. Все это приводило к тому, что первоначально составленный график лихорадило.

В результате же всех неучтенных причин основная работа на этом достопамятном водоразделе завершилась на два дня раньше намеченного срока.

Слава ходил именинником. Рано утром он услал Филимона и Костю строить прочный надежный мост через Плюссу, ширина которой в месте предполагаемых раскопок не превышала пяти метров — по крайней мере байдарку развернуть здесь было невозможно: она упиралась штевнями в берега.

К завтраку мост был наведен. Сделан он был из росшей по берегу в огромном количестве ольхи, причем Филя по природной своей педантичности сотворил даже удобные перила.

Покончив с этой хозяйственной деятельностью, Слава занялся подготовкой черенков для двух штыковых лопат, имевшихся в наличии. Остальной шанцевый инструмент составляли металлические байдарочные весла, которым мы в конце концов отдали предпочтение, поскольку копать пришлось песок.

Посланные вперед после завтрака девочки произвели тщательные замеры выбранного археологического памятника и его «ориентацию» по сторонам света — мы знали, что наши предки хоронили соотечественников всегда ногами на восток.

Слой за слоем снимали мы пласты песка, лишь по центру оставалась нетронутой бровка шириной около метра, направленная с запада на восток. После открытия каждого последующего слоя проводились новые обмеры, зарисовки, а Слава на четвереньках ползал по месту раскопа, внимательно разглядывая каждую песчинку. Он уже не раз делился мнением о том, какой же там, под бровкой, должен лежать богатырь-воин, коли курган такой большой.

К середине дня солнце палило немыслимо — наступили наконец долгожданные погожие дни. Ребята деловито окунались в Плюссу возле Славкиного моста и тут же мчались обратно — не упустить бы главное.

Дежурные три раза приходили звать к обеду, но на них махали руками:

— Да подождите вы!

— Счас, счас идем…

В конце концов дежурные принесли ведра, миски, ложки. Александр Сергеевич еле уговорил ребят прервать на время раскопки, но чувствовалось, что и он волнуется. Дежурные остались было наблюдать за работой, но Слава отослал их охранять лагерь.

Наконец достигли основания кургана. Алена нанесла на схему размеры последнего горизонта, и двое ребят стали осторожно раскапывать бровку.

Но что это? В раскопе появились какие-то непонятные вкрапления, и вскоре явно стали проступать следы того, что этот курган уже кто-то обследовал до нас. На схеме обозначились следы «колодца» — так копают не ученые, а кладоискатели.

Сколько сил потратили зря!

Таня с Машей просеивали каждую песчинку, но удалось обнаружить только небольшой черепок — фрагмент керамики сосуда, положенного рядом с умершим. На счастье, черепок оказался от горлышка с «венчиком», и на нем был нанесен орнамент. Все это дало возможность хоть определить время захоронения.

— Вот что удивительно, — сказал Костя, — ведь знают, как надо копать! Свой колодец-то они рыли с востока на запад, стало быть, образованные люди…

— Что же это за люди? — возмущался Слава. — Ради побрякушки, которую тут же выбросят, готовы уничтожить бесценный археологический памятник!

— А ты сам-то! — напомнил Филимон. — Кто на Шелони собирался на кладбище сплавать? Ласты у меня тогда еще брал!

— Так я же для нужд науки, — вяло оправдывался Слава, — но вообще-то, конечно… Надо все по правилам, а то уподобишься этим кладоискателям.

— Убить их мало, — подытожил Костя.

Не раз еще потом приходилось нам раскапывать курганы и жальники — весьма своеобразные захоронения, ограниченные большими, вертикально установленными валунами. А сколько радости приносили удачные находки! Каждый предмет тщательно упаковывался, делалась подпись: где, когда он был обнаружен, а на общей схеме указывался его номер.

Но в то же время, к нашему великому огорчению — Костя при этом сжимал свои огромные кулаки, — мы нередко видели уничтоженные памятники. И ладно бы кладоискатели! Их не так уж много — курганы срезали ножи бульдозеров, распахивали плуги, подцепленные к мощным тракторам. Камни с жальников снимали и использовали для ремонта дорог и прочих хозяйственных нужд…

Озеро открылось неожиданно, когда мы с Сашей забрались на очередную дюну. Темное, лишь местами подсвеченное через разрывы в тучах, лежало оно до самого горизонта.

Теперь прибавили шагу, прошли темную лощину, поднялись на сопку, поросшую молодым соснячком, с торчащими между маленькими деревцами обугленными стволами — видно, не так давно здесь был лесной пожар, а оттуда тропка сбегала прямо к озеру.

Все здесь как будто не изменилось. Тишина. Спускаюсь к самой воде. Да, когда-то пришли сюда в первый раз. Караев встретил нас в низовьях Желчи на катере «Адмирал Макаров», который доставил нас вместе с погруженными на заднюю палубу байдарками поздним августовским вечером в Подборовье. Здесь мы переночевали на рыбацком пирсе.

Утром, навстречу вынырнувшему из-за поросших соснами сопок солнцу, байдарки