Дом - Робер Колонна д’Истрия

его невысокие холмы, бухточки побережья с белой пенной каймой обрели четкие формы, неразличимые днем. Х была счастлива. Ее сердце наполняла радость. Хранительница своего дома, она стояла, облокотившись на перила, над океаном, как на палубе корабля, и на нее снизошло нечто вроде открытия, откровения территории острова – и ее собственного внутреннего пейзажа. Взволнованная, очарованная, она воспарила. Ее охватило незнакомое доселе чувство полноты. Воздух был свеж.

В самом начале работ, когда посыпались трудности, Х говорила себе иной раз, насколько было бы проще построить его, свой дом, на континенте. Ведь и там хватало сельских уголков, тоже тихих, милых, уединенных, красивых уголков, радующих глаз, где наверняка приятно было бы пустить корни, где люди наверняка приветливы – и уж точно не все они бесчеловечны, не все унифицированы, сведены к регистрационным номерам. Она иногда думала об этом и видела перед собой, как во сне, долину, холм, горы, красивый вид, тополя на берегу ручья – в общем, все, что составляет прелесть сельской местности. Но, подумав об этом, она очень быстро возвращалась к острову, к своему дому – настоящему, единственному, взлелеянному так давно и уже рождавшемуся. И другой дом, континентальный, гипотетический, таял, водворяясь в скучный ряд обыкновенных домов, какими полна страна, каких в городах и селах двенадцать на дюжину. Банальные дома в сравнении с прелестями дома на острове… На острове!

Эта географическая реалия, суша, окруженная водой, всегда завораживала Х. И, решив построить на ней дом, она не раз задавалась одним вопросом: почему остров? Какие незаменимые достоинства находила она в нем, какую силу ему приписывала? Ей было здесь хорошо, надежно, безмятежно. Она чувствовала себя под защитой от бед и треволнений. Остров благотворно влиял на нее даже физически. С чем это было связано? Той ночью, под звездами, она оценила чистоту, какую-то незапятнанность, как в пустыне, как в море… Все, чего можно с надеждой ждать от удаленности, от уединения. Как в затерянной хижине, в каюте межконтинентального лайнера, в обители…

Независимо от фактов своей истории, от того, что она могла идентифицировать и назвать, Х, возможно – и неосознанно, – выбрала остров, чтобы избежать этой тревожной данности человеческой судьбы: нас губят наши сильные стороны. То, что было истиной в коллективном плане – группы, народа, нации, – было истиной и в плане индивидуальном. Сильной стороной Х было ее прочное положение в обществе, укорененность в большом городе продвинутого мира, хорошие доходы, культурный уровень. Но они же были и ее слабостью: она чувствовала себя отрезанной от мира истинного, как говорится, мира земли, почвы, еще не совсем обесчеловеченного, и все казалось ей зыбким, словно она парила в невесомости, совсем забыв о первородных жестах, о первородных мыслях, о рефлексах, которые испокон веков структурировали народы и цивилизации и давали силу отдельным людям. Для Х обосноваться на острове ясно выражало намерение порвать со своей обычной жизнью – со стороны завидной, – стремление припасть к истокам, возродиться, зажить по-новому. Не просто, а в диапазоне стихий – бушующего океана, бескрайнего неба, сверхъестественного света, – стать, в свою очередь, женщиной с острова, немного колдуньей и немного провидицей, укорениться. И чтобы море вокруг земли охраняло все это.

Психоаналитики замечали, что по-английски слово «остров», island, произносится как «I land», буквально «земля моего Я», «территория моего Я». В литературе остров был еще со времен античности метафорой человеческой психики и наделялся высокими добродетелями – средоточие всевозможных утопий, идиллической природы, рай на земле, защита и опора, место самых созидательных опытов. Вот почему острова всегда жили в мечтах.

Жизнь Х не была особо сложна, одиссеей ее не назовешь, но, по крайней мере, остров сохранил для нее ту же притягательность, что Итака, к которой стремился герой Гомера. Одна в ночи, она спрашивала себя, есть ли женский род от Улисса. Она понятия не имела. Этот вопрос вызвал у нее улыбку. Что же, этот остров, это прибежище, сама ли она его в конечном счете выбрала, или ее привели сюда, случай ли, судьба ли – то, что в старину называли богами? Как знать? Она вернулась, это было словно символическое возвращение в матричный мир, и ее переполнял покой.

Обычно днем, если смотреть с острова на континент, он то появлялся, то исчезал, в зависимости от времени года, тумана, света, часа. В один и тот же день можно было увидеть его многократно, и каждый раз он таял на глазах. Тот же феномен наблюдался и с континента, если смотреть на остров: он появлялся, порой очень отчетливо, и скрывался в тумане несколько раз в день. В эту ночь из своего дома на вершине утеса Х, блуждая взглядом по морю и по небу, отметила, что не видит континента. Тьма покрыла его, впитала полностью. Его огни утонули во тьме. Он исчез.

Х – мало что об этом знавшая – вдруг подумала о тектонических сдвигах, этих чудовищных силах, которые в масштабе геологических эпох – миллионы лет – подтачивали землю, неминуемо обрекая части суши сталкиваться между собой. Отделяя куски от континентов, эти всевластные силы создали остров, все острова: если только он не вулканический – а извержение по силе, пожалуй, даже превосходит сдвиг, – остров неизбежно является результатом разлома, разрыва, разлуки. И острова – они дрейфуют. Х не удавалось вставить собственную историю в эту геологическую эволюцию, слишком разные были временные масштабы. Сей же час – час глубокой ночи – она наслаждалась свежим воздухом и всеми прелестями острова.

* * *

Драма произошла назавтра после этой экстатической ночи. Занятая хлопотами по обустройству, Х была в доме одна. Вдруг – взрыв. По крайней мере, Х показалось, что она услышала взрыв. Оглушительный хлопок, теракт, бомба. И следом другой звук, тоже оглушительный: шум воды под большим напором дополнил изначальный big bang. Установленный несколько часов назад бойлер разлетелся вдребезги. Вода залила все. Полы и стены, свежую краску, дерево, мебель, ковры, электропроводку. Все затопило, уровень поднялся уже на несколько сантиметров, а поток не иссякал. Подсобное помещение за кухней выплевывало литры, десятки, сотни литров воды. Вода лилась с потолка, где проходили трубы от бойлера. Вода бежала по полу, стекала с деревянных стен, пропитывала диваны, заливала шкафы, промочила одежду, кровати, постель. Катастрофа.

К этим разрушительным потокам Х добавила еще несколько децилитров: она заплакала. Ни на какую другую реакцию она была неспособна. Ничего не понимая в гидротехнике, она не знала, где мог располагаться вентиль, чтобы перекрыть воду, – если таковой вообще существовал, об этом она тоже понятия не имела. Она промокла с головы до ног, оглохла от грохота хлеставшей из труб воды. Была раздавлена ее объемами и масштабом события. И не в состоянии принять какое-либо решение. Что