Охота на газетную утку - Наталья Александрова

— Ничего такого не было. Тихо было у Алевтины, как в могиле, — рассердилась Ираида. — Только потом вода полилась. И вообще, я не прислушивалась, телевизор включен был и видик…

Ираида на мгновение задумалась и взглянула на меня просветленно:

— Знаешь, единственное, что случилось в тот вечер — свет вырубился.

— Надолго?

— Минут на сорок… Я еще порадовалась, что детектив по видику смотрю, а то так и не поняла бы, кто убийца.

— Ну и кто же убийца? — лениво спросила я.

— Ты не поверишь! Но не буду рассказывать, а то неинтересно смотреть будет, я тебе кассету принесу, называется «Тайна могилы».

— Этого мне еще не хватало, — скривилась я, — столько рецензий пишу по должности, надоело до чертиков…

— Слушай! — Ираида вскочила, с грохотом опрокинув стул, так что несчастная монстера чуть не свалилась с подоконника. — Слушай, а ведь в том фильме Мишель Пфайффер тоже пытались утопить в ванне!

— Утопили? — из вежливости поинтересовалась я.

— Нет, ты слушай! Он сделал ей укол, ее вроде как парализовало, и он ее — в ванну!

Сейчас, говорит, вода до края дольется, ты и потопнешь… Вот какая сволочь! А я, говорит, уйду, и тебя только утром найдут и скажут, что заснула в ванне…

— Прямо как твоя Алевтина Ивановна…

— Именно! У меня ночью-то в голове один ремонт был, эта самая «Тайна могилы» из головы вылетела совсем. А теперь даже удивительно, как все совпало…

— Ну а утром-то ты ничего такого, не заметила странного?

— Ты считаешь, что это не странно — найти соседку мертвой в ванне? — спросила Ираида. — Мне, знаешь, и этого хватило."

Она попробовала кофе, который безнадежно остыл, и поморщилась. Чтобы поднять нам обеим настроение, я достала из буфета коробку конфет, которую принес третьего дня Петр Ильич. Коробка была огромной, как мы с мамулей ни старались, уничтожая конфеты, на вид они не убавлялись. Потом я пошарила в серванте и принесла непочатую бутылку черносливового ликера.

— Коньяк кончился! — объявила я Ираиде. — Пей, что дают.

Ираида не отказалась.

— Сашок, ты меня знаешь тыщу лет, — извиняющимся тоном начала она, — никогда я не злоупотребляла спиртным, но после того, как увидела, как Алевтина в ванне плавает… извини, без рюмки про это говорить не могу.

Мишель Пфайффер-то, конечно, посимпатичнее выглядела.

— Тем более что ее до конца не утопили, — поддакнула я., — Да. Я, конечно, особенно там не приглядывалась, больше по полу ползала. Участковый и то сказал, что, не положено посторонним, раз труп, а воду-то кто убирать будет? Ведь без сапог резиновых в коридор не войдешь… Ну, мне тряпку в руки…

Ираида выпила еще ликера.

— Как вспомню воду эту холодную, до сих пор руки сводит… — Она поглядела удивленно:

— Слушай, вот что странно. Вода-то холодная была!

— Остыла за такое долгое время, — неуверенно возразила я.

— Допустим, в коридоре остыла, — протянула Ираида, — но ведь в ванной тоже холодная была… И пара на зеркале не было.

— Тебя и ванну допустили?

— Сама вошла: воду-то надо собрать. Ой, Сашка, не дай Господи такого конца!

— Да успокойся ты, не вспоминай, если тяжко! — пожалела я ее, но слова из Ираиды полились неудержимым потоком. И то сказать: я еще первую рюмку ликера не допила, а она уже четвертую наливает. А черносливовый ликер крепостью сорок пять градусов — штука серьезная!

— У нас с Алевтиной были одинаковые краны… Там открутишь горячую воду, а она через несколько минут снова холодная. Все время прибавлять надо. И еще: в ванной ни халата, ни полотенца купального. Вот ты когда мыться идешь.., а впрочем, тебе мать может подать.

Это верно, я вечно забываю то полотенце, то губку и потом ору на всю квартиру мамуле, чтобы принесла.

— А когда одна живешь, — тяжело вздохнула Ираида, — надеяться не на кого. Поэтому сама все должна заранее положить, чтобы потом в мокром виде голышом по квартире не скакать. Так вот что я тебе скажу: ни фига у нее в ванной не лежало, одно полотенчико крошечное для рук на крючке висит… И тапочки…

— Что — тапочки? — не выдержала я. — Раз начала, то уж говори!

— Тапочки я нашла не в ванной, а на кухне, — выпалила Ираида.

— Уплыли, — усмехнулась я.

— Не-а, вся вода из ванной в коридор вылилась, а на кухне ничего и не было. И не могли они уплыть, за порог в ванной бы зацепились…

— Ираида, — я отодвинула подальше ополовиненную бутылку ликера, — ты меня извини, но ты не путаешь свою соседку с Мишель Пфайффер? Это ее в том фильме утопить пытались. А про соседку ты сама говорила, что никому ее смерть не нужна была.., ты не придумала все эти улики — так, для разговора?

— С чего это мне выдумывать? — рассердилась Ираида.

Вместо ответа я красноречиво взглянула на бутылку. Ираида перехватила мой взгляд и обидчиво поджала губы.

— Если все так, — наконец нарушила я затянувшееся молчание, — то почему же ты милиции ничего не рассказала?

— А кто меня спрашивал? — закричала Ираида и снова сбросила столбик сигаретного пепла в несчастную монстеру. — К тому же я тогда в таком состоянии была.., а теперь все думаю про эту историю и мелкие подробности вспоминаю.

От ликера ли, от грустных мыслей или от сегодняшних переживаний в кафе у меня зверски разболелась голова. Проводив Ираиду, я выпила две таблетки шипучего упсарина и улеглась спать, на время выбросив из больной головы все неприятное.

* * *

Утром в отделе Мишка Котенкин встретил меня, исполнив на губах туш, и с шутовским подобострастием приветствовал:

— Здравствуйте, Александра Юрьевна, светоч и надежда российской журналистики!

Не прикажете ли кофейку подать?

У меня не было настроения поддерживать Мишкин шутовской тон, вчерашние события не шли из головы. Однако я подсела к его столу, согласившись выпить кофе, и шепотом рассказала о трагическом завершении встречи с директором «Домовенка». Мишка присвистнул и вполголоса, уже совершенно серьезным тоном, сказал:

— Значит, действительно в этом агентстве делались какие-то темные дела, и когда директор пошел на встречу с тобой, его устранили, чтобы не выболтал чего-нибудь.

— Да кто его устранил? — возразила я, невольно повысив голос. — Я же рядом с ним сидела, никто его не убивал, от расстройства с мужиком инфаркт случился. Или инсульт.

Я не врач, в таких делах не разбираюсь. А довела его я, своей статьей дурацкой! Выдумала неизвестные махинации, чтобы имя себе сделать, а человека на тот свет отправила!

Последние слова я произнесла так громко, что Кап Капыч, с унылым пыхтеньем трудившийся в своем углу над злополучным эротическим рассказом, откликнулся:

— Не знаю, кого ты там отправила на тот свет, но если ты мне не поможешь с этой эротической фигней, то будешь виновата в моем самоубийстве. Я сделаю харакири прямо посреди отдела и оставлю записку: «В моей смерти прошу винить Сашу П.».

— Лучше сделай харакири у Гюрзы в кабинете, — машинально ответила я, — и напиши «Прошу винить Анфису С.». По крайней мере, принесешь пользу обществу.

— Ну, Сашунчик, хоть финальную фразу подскажи!

В голосе Кап Капыча звучало неподдельное страдание.

— Она закатила глаза, — по-прежнему машинально, думая о своем, ответила я, — и забилась в пароксизме оргазма.

— Как-как? — изумленно переспросил Кап Капыч. — В пароксизме оргазма? Ну, мать, ты даешь!

Мишка Котенкин тем временем уже бубнил вполголоса:

— Если ты считаешь, что директор агентства недвижимости может так вот запросто загнуться от расстройства, что его в газете облаяли, я, дорогая, просто поражен твоей наивностью! Торговля недвижимостью — это почти как наркобизнес, там такие волки трудятся — только зубы щелкают! А ты его этакой слабонервной курсисткой изображаешь!

— Но факт остается фактом — он умер на моих глазах!

— Ты ведь только что справедливо заметила, — ехидно прервал меня Мишка, — что ты не врач. Откуда же ты знаешь, что он умер? Ты ведь удрала из кафе, не дождавшись милиции и «скорой помощи». Может быть, его откачали, а ты себя уже в убийцы записала?

— Да брось ты. Мишка, — с горечью возразила я, — если бы ты его видел, ты бы не сомневался. Живой человек так выглядеть не может.

— Все-таки мы проверим.

Мишка достал телефонный справочник и, перелистывая его, проговорил:

— Ближе всего бывшая Куйбышевская больница, но надо бы узнать, какая вчера была дежурной и куда могли отвезти на «скорой»…

Через пять минут он уже все узнал и набрал номер справочной.

— Скажите, пожалуйста, это ведь к вам в больницу вчера привезли Бориса Борисовича Ахтырского? Кто я? Я его родственник… Ах, какое горе! А какая причина смерти? Девушка, милая, я понимаю, что не имеете права говорить об этом по телефону, но мы, его родственники, так волнуемся, так волнуемся… Ах, вот как? Ну ладно, большое вам спасибо.