Исчадия разума: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— В точности как тот мошенник в первой гостинице, — кивнул Джоргенсон. — Что-то болтал маловразумительное про куб и про город, и это все, что мы смогли из него выжать.

— Хозяйка, — продолжила Мелисса, — сказала, что неподалеку отсюда находится поющая башня. Еще она предупредила, чтобы мы двигались на запад. Севернее, по ее словам, лежит Хаос. Хаос с большой буквы.

— Что такое Хаос, она не знает, — вставил Джоргенсон. — Ей известно только само слово. Однако она ежится, когда говорит о нем.

— Тогда пойдем именно на север, — предложил Юргенс. — Когда куда-то не советуют идти, возникает ощущение, что именно там можно найти что-то, что от нас хотят скрыть.

Лэнсинг допил вино и поставил кружку на стол. Медленно поднявшись, он пересек комнату и подошел к столу с картежниками.

Довольно долго он стоял рядом с ними. Играющие не обращали на него внимания; казалось, они не заметили его. Наконец один из игроков поднял голову.

Лэнсинг отшатнулся: из двух темных провалов в черепе на него глянули черные кусочки обсидиана. Две прорези между ртом и «глазами» заменяли нос. Еще одна щель зияла на месте рта. Губы отсутствовали. Не было и подбородка — скошенная нижняя часть лица переходила в шею.

Лэнсинг вернулся к своим спутникам. У камина он услышал странно взволнованный голос Сандры:

— Когда же мы попадем к поющей башне!

Глава 22

Они увидели поющую башню на четвертый день после того, как покинули гостиницу.

Собственно, это была не башня, скорее — шпиль. Устремляясь ввысь с вершины холма, он как длинный палец вонзался в небосвод. Основание башни имело добрых шесть футов в поперечнике, а в высоту она уходила не менее чем на сотню футов. Неприглядного розового цвета и из вещества, напоминавшего стены куба. Пластик, сказал себе Лэнсинг. Хотя вряд ли. Приложив руку к поверхности башни, он ощутил легкую вибрацию. Казалось, западный ветер заставляет башню дрожать по всей длине, подобно смычку, извлекающему звук из немыслимой, отдельно существующей скрипичной струны.

Все, за исключением Сандры, были разочарованы пением башни. По словам Джоргенсона, это не музыка, а какой-то шум. Негромкая, иногда чуть усиливавшаяся. Она напоминает, подумал Лэнсинг, камерную музыку, хотя его знакомство с нею было весьма поверхностным. Он вспомнил, как давным-давно поддался уговорам Элис послушать в воскресенье концерт камерной музыки и мучительно страдал на протяжении двух бесконечных часов, ни словом, впрочем, себя не выдав. Тихое пение башни разносилось, однако, необыкновенно далеко. Ветер принес его еще в середине третьего дня пути.

Заслышав первые звуки, Сандра пришла в восторг. Музыка настолько захватила ее, что она не хотела останавливаться на ночлег.

— Ну еще одно усилие! Мы могли бы добраться до башни к исходу ночи. Никто ведь не устал, к тому же ночью станет прохладнее и идти будет легче.

Лэнсинг довольно резко оборвал Сандру. Тоном, не допускающим возражений, он заявил, что ночью путешествия отменяются.

Сандра не стала спорить. Против обыкновения, она не помогала приготовить ужин; поднявшись на пригорок рядом с лагерем, она вся обратилась в слух. Ее маленькая, хрупкая фигурка казалась игрушкой на ветру. Сандра отказалась от еды; всю ночь она провела на пригорке.

И потом, на вершине холма, увенчанного башней, Сандра словно бы погрузилась в транс. Запрокинув голову, она не отрываясь смотрела на башню, всеми фибрами души впитывая звуки.

— Эта музыка совершенно не производит на меня впечатления, — сказал Джоргенсон. — Не понимаю, что она в ней нашла?

— Музыка не трогает вас, — ответила Мелисса, — потому что у вас нет души. Что бы вы ни говорили, это хоть и странная, но музыка. Мне нравится музыка, под которую можно танцевать, а под эту музыку не потанцуешь.

— Я беспокоюсь за Сандру, — обратилась к Лэнсингу Мэри. — С тех пор как она услышала первые ноты, она не ест и не спит. Что с ней делать?

Лэнсинг пожал плечами:

— Пока ничего. Может, пройдет.

За ужином Мелисса после долгих уговоров все-таки заставила Сандру немного поесть. Сандра почти все время молчала.

Стоя у костра и глядя на ее силуэт, темнеющий на фоне догорающего заката, Лэнсинг вспоминал, с каким волнением та ждала поющую башню. Еще на первой стоянке Сандра мечтательно произнесла:

— Должно быть, башня прекрасна. Я так надеюсь на это! Этот мир очень беден красотой.

— Вы живете ради красоты? — спросил он тогда.

— Да, конечно. Знаете, я весь день пытаюсь сочинить поэму. Как ни странно, в самой неприглядности этого мира есть своеобразная красота; я хотела запечатлеть ее в стихах, но никак не могла придумать начало. Я знала, что хотела выразить, но мне не удавалось облечь мысли в слова.

Сидя у огня и наблюдая за Сандрой, очарованной музыкой, не очаровывавшей больше никого, Лэнсинг гадал, удалось ли ей начало поэмы.

Джоргенсон повернулся к Юргенсу:

— Вы, вопреки предостережению, предложили идти на север. Вы считаете, что обязательно нужно идти туда, куда не велят, несмотря на попытки сбить с пути того, кто ищет.

— Мне кажется, я рассуждаю здраво, — подтвердил робот.

— Тем не менее мы пошли на запад, а не на север.

— Мы пошли к известной нам цели, а теперь отправимся в неизвестность. Осмотрев башню, свернем на север и познакомимся с Хаосом.

Джоргенсон вопросительно посмотрел на Лэнсинга, тот кивнул.

— Я планировал то же. Вы имеете что-нибудь против?

Джоргенсон, несколько смешавшись, отрицательно покачал головой.

— Любопытно, — произнесла Мелисса, — что же такое на самом деле Хаос?

— Он может оказаться чем угодно, — ответил Лэнсинг.

— Мне не нравится это слово.

— Вы боитесь его?

— Да, пожалуй.

— Люди часто придумывают разные названия одной и той же вещи, — сказала Мэри. — Мы можем воспринимать Хаос по-разному, в зависимости от того, в традициях какой культуры мы воспитаны.

— Утопающие, отчаянно и не размышляя хватающиеся за любую соломинку, — задумчиво произнес Джоргенсон. — Сначала ею был куб, потом город, теперь — поющая башня и Хаос.

— Я по-прежнему считаю, что в кубе заключено нечто важное, — возразила Мэри. — Что-то мы там упустили… Генерал искал ответ в городе, но город слишком уж напрашивается на поиски, он явно наводит на ложный след. Искать ответ в городе — естественная потребность, и именно потому неверная. Вы в нем ничего не нашли? — обратилась Мэри к Джоргенсону.

— Только пустые комнаты да пыль повсюду. Может быть, те четверо, что не вернулись, нашли ответ; может, именно поэтому они и не вернулись. Ваши поиски шли успешнее. Вы обнаружили двери и машины, да все одно без толку.