Третий Проект. Том I "Погружение" - Максим Калашников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы всегда оставались непонятными для Запада. А непонятное страшит. Мы казались и кажемся им каким диким вывертом Реальности, необъяснимой мутацией, затянувшейся «неправильностью». А наша белокожесть и европеоидность лишь усиливают это чувство. Китайцы, мол, тоже неправильные, и тоже взяточниками были еще недавно. Но китайцы другие. А эти – внешне свои, а на поверку чужие.
Трудно быть русским…
И все же, названные нами причины русофобии на Западе – это лишь самый верхние психоисторические слои. А есть и куда более глубинные пласты этого неприятия. И речь здесь идет уже о тончайших материях.
Главная причина, братья, заключается в том, что мы были и остаемся цивилизацией из иного, запредельного для Запада мира. Об этом здорово сказал выдающийся современный писатель Владимир Шаров в романе «Репетеция»:
«…Суворин говорил, что человек, едва появился он на Земле, знал, что его жизнь здесь – только ничтожная часть всей жизни, Земля – ничтожная часть мира, созданного для него Господ. Среди тысяч и тысяч племен, бывших на Земле с сотворения рода человеческого, не было ни одного, кто думал бы иначе. Каждый человек, учась жить в большом мире Бога – вера и есть учение об этом мире, – в котором даже была началом новой жизни, постигая и понимая его строение, его правила, его законы, его цель и смысл, всегда относился к нему как к целому и приспосабливался к нему тоже как целому. Миры человека были несравненно шире, больше, сложнее мира, в котором жили не ведающие о Боге звери и птицы…
…Главную роль в становлении русского государства сыграл именно большой мир – для него оно и строилось, под него подгонялось. Из тех, кто его делал, мало кто думал о земле…» (В.Шаров, «Репетиция» – Москва, 2003 г., с.39-40)
С ним перекликается крупнейший мыслитель, Юрий Мамлеев. В своей работе «Россия вечная» он написал, что русская идея затрагивает такие глубокие, метафизические и парадоксальные космологические проблемы, что просто не может относиться к уровню бытия одного мира. И то, что России приходится жить вместе с приземленным человечеством – это тяжкий крест России и, быть может, некоторых стран Востока. Например, Индии.
«Возможно, на каком-то чисто духовном уровне … (при неизбежности экономического и тому подобного общения) России лучше всего уйти от этого человечества внутрь себя, тем более, что человечество в таком виде подходит к концу… (Когда речь идет о человечестве мы имели в виду, конечно, современное человечество…)…
Понятно теперь почему внезапно даже у русских людей внезапно возникал страх перед Россией. Непомерный страх. Это происходило не только по социальным причинам, а гораздо глубже. Действительно, трудно быть русским, ибо трудно человеку вместить то, что вмещает Россия. Отсюда – этот страх перед русской нирваной, перед русскими просторами. Страх перед русской апокалиптичностью…, ибо эта апокалиптичность просто фиксирует разрывы в русской истории и в русском сознании, хаос – выход непредсказуемости на арену историю, тайную подготовку к внезапным переменам. Русское бытие есть фактически полное отрицание всего того, что является основным в западном образе жизни…» (Ю.Мамлеев, «Россия вечная» – Москва, 2002 г., с. 149-159).
По нашему глубокому убеждению, Русская цивилизация (если отбросить прочь неудачные национальные проекты и свинство правящих «элит») – это цивилизация будущего. А Запад – цивилизация нынешнего мира, уходящего на глазах в небытие. Запад создавал окружающую нас Реальность по своим лекалам, по своей философии. Русским в их реальности приходилось приноравливаться к чужим меркам и обычаям, а потому нам в этом мире оказывалось тесно и душно.
Но вот построенная Западом Реальность начинает рассыпаться. Впереди – Эпоха Перемен. Бурная. Непредсказуемая. С кризисом биологического вида «хомо сапиенс». Ставящая человечество на грань жизни, смерти и чудесного преображения. И мы, русские, выросшие и закаленные в горнилах испытаний, знакомые с хаосом и нестабильностью на собственном опыте, ставящие перед собой запредельные по своей космичности цели, к жизни в наступающей эпохе готовы, как никто другой. Мы сможем жить и там, где Запад может умереть. Он – прошлое. Мы – пугающее Завтра. И, как сказал еще один современный мыслитель, Сергей Переслегин, каким-то «тонким нервом» Запад это улавливает.
Вот почему мы для Западной цивилизации – чужие, непонятные и непредсказуемые. Мы – их конкуренты. А потому над Западом довлеет соблазн окончательно, раз и навсегда решить «русский вопрос».
Пятая колонна
Ох, как хотелось бы нам прямо тут, с гордо поднятой головой, поставить точку и начать следующую главу. Но не получается!
Увы, наша цивилизация, несмотря на огромные психические преимущества перед Западной, оказалась жестоко битой. Почему? Ты, читатель, добравшись до этого места нашего цикла, уже знаешь главный ответ. Это произошло потому, что правящие элиты так и не смогли обеспечить национальных проектов, нужных для раскрытия титанического потенциала Китеж-цивилизации русского народа. И Третий Рим, и Северная Пальмира, и гибрид Китежа с Третьим Римом – Красный проект закончились катастрофами, опустошительной потерей человеческого капитала, огромных богатств и ценностей, создававшихся трудами целых поколений. Это несоответствие вымотало русских и довело их до края гибели в наши дни. И потому сегодня Запад с торжеством смотрит на нас, видя в катастрофическом положении нынешней России самое яркое подтверждение европейско-американских теорий об изначальной русской «недочеловечности».
Постоянные попытки «озападить» русских, предпринимавшиеся нашей «элитой» за три с лишним последних века, породили еще один чудовищный феномен психоистории – отряд русских (и россиян), ненавидящих Россию и Русскую цивилизацию. Русских, принявших западный взгляд на свою страну – но, в отличие от Запада, не стеснявшихся в выражениях. Их можно считать пятой колонной Запада в нашей цивилизации. Эти русские диссиденты уже давно приговорили России к смерти. Они выбрали мир без России. И они сделали многое, чтобы довести страну до краха.
Начало им положил тонкий и нервический мыслитель девятнадцатого века – Петр Чаадаев, основоположник западнического течения русской философской мысли. Именно он первым сказал, что Россия, «опираясь одним локтем на Китай, и другим – на Германию», так и не смогли совместить достоинства двух культур – воображение и разум. Мы оказались предоставлены сами себе, «века и поколения протекли для нас бесплодно».
«Наблюдая нас, можно было бы сказать, что здесь сведен на нет всякий закон человечества. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили. Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей, ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины…»
По Чаадаеву, мы не дали человечеству ни одной полезной мысли. А из того, что создано воображением других, русские заимствовали только обманчивую внешность и самое бесполезное. Мы не оставили своего следа в мировой истории, и только татаро-монгольские орды, пройдя через русские земли перед неглубоким вторжением на Запад, хоть как-то отметили нас в глобальной хронике. А чтобы мировая история нас заметила, русским, де, пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера. Реформы Петра Первого привели к заимствованию принципов Западной цивилизации, но при этом «к просвещению мы не прикоснулись». Победы над Наполеоном и европейские походы для русских обернулись принесением страну «дурных понятий и гибельных заблуждений», принесших катастрофу декабристского восстания 1825 года, «откинувшую нас на полвека назад».
«В крови у нас есть что-то такое, что отвергает всякий настоящий прогресс. Одним словом, мы жили и сейчас еще живем лишь для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его, пока, что быв там ни говорили, мы составляем пробел в порядке разумного существования…»
По Чаадаеву, у русских нет идей справедливости, долга и правопорядка. Тех, которые составляют атмосферу Запада и саму физиологию европейского человека. Правда, к концу жизни Чаадаев заговорил о великой миссии России, ее всечеловеческом предназначении. Но это как раз и забылось, а вот первое «Философическое письмо» осталось в истории навеки.
Младшим современником Чаадаева был другой выдающийся диссидент – Владимир Печерин. Один из самых способных студентов Петербургского университета, он в 27 лет стал профессором Московского университета. А потом превратился в политического беженца, лишенного всех прав российского подданства, изгнанного из империи. Печерин принял католичество и проповедовал в Ирландии, борясь против владычества протестантов-англичан. В его бумагах после смерти нашли чудовищное стихотворение:
