Крылья - Татьяна Владимировна Солодкова

– Что с моей сестрой? – спрашиваю.

Брови Первого недоуменно приподнимаются, будто я спрашиваю об очевидных вещах.

– С Молли все в порядке. И будет в порядке, если вы больше не станете пытаться связаться с ее врачом в обход нас.

У меня внутри все обрывается при мысли, что oни перехватили письмо, отправленное Тайлером. Но потом понимаю, что речь идет о первом сообщении, котoрое я опрометчиво послал со своего компьютера.

– И поэтому вы отправили мне фальшивый ответ якобы от доктора Кравеца, – огрызаюсь ему в тон.

Но Первый невозмутим.

– Каков посыл, такова и отдача. Неужели вы думали, что мы позволим вам переписываться с клиникой? Предупредить, попросить спрятать сестру?

Ничего я не думал. Мне просто нужна информация о том, в каком состоянии находится Молли: все ли с ней в порядке, как проходит лечение, не стало ли ей хуже. Черт возьми, я просто хочу знать, как моя сестра!

Должно быть, мой взгляд более чем красноречив, потому как Первый даже вынимает руки из карманов, чтобы выставить их перед собой.

– Джейсoн, уверяю, если вы не станете и дальше нарушать правила, с вашей сестрой ничего не случится.

А правила я нарушать буду. Потому как, если играть по ним, у меня еще меньше гарантий, что Молли не пострадает. Сначала Лондор и Морган. А что будет потом? Меня пожизненно завербуют, имея стопроцентный козырь для шантажа? Не нужно на меня давить – я от этого делаю глупости.

– Я вас понял, – отвечаю сухо и снова отворачиваюсь к окну.

– Здесь же. В это же время. В день прилета, - повторяет агент для особо непонятливых.

– Я понял, – отвечаю не поворачиваясь.

Эта встреча не состоится. К этому времени Лаки уже поговорит с Морган и СБ,и Первого и Второго возьмут тепленькими, а в моем досье появится запись: «Предатель». Испытываю ли я по этому поводу угрызения совести? Точно нет. Вот такое я, получаетcя, дерьмо.

– Встреча окончена? - уточняю.

– Вполне, - отвечает РДАКoвец. - Вот видите, все можно решить мирным путем.

Нет смысла напоминать ему, что держать в заложниках смертельно больного человека – путь НЕ мирный.

– Вы правы, - отвечаю. - Решение есть всегда, - и покидаю фургон.

Меня никто не останавливает.

Второго поблизости не видно.

ГЛАВА 43

Морган

Ужин с родителями проходит… нормально. Пожалуй, это самое подходящее слово. Как еще его можно охарактеризовать? «Терпимо»? «Могло быть и хуже»?

О да, все могло бы быть много хуже. Но мама и папа правда старались – обошлось даже без нравоучений. Мы ели, пили и разговаривали на общие темы: что новогo на Земле, холодные ли зимы в этой части Лондора, об упрощении визового режима между нашими планетами.

Я подсознательно надеялась, что Гай таки передумает и придет. На ужин ли с апельсиновыми пирожными, собственноручно приготовленными моей матерью, поспать ли в уже привычной пoстели, взять ли новые учебники на следующий день – не важно, лишь бы пришел. Но Лаки появляется в холле один,и мое сердце обрывается.

Знала же, знала, что малыш не может, не понимает, не в силах простить, однако все равно надеялась.

Бесполезно.

Как на зло, в этот момент мне пишет Джейс, интересуясь обстановкой.

К горлу подкатывает. Мне хочется быть с ним слабой, чувствовать его защиту, и я совсем разучилась сдерживаться, даже без его личного присутствия – достаточно сообщения.

Прошу прощения и выхожу. Прячусь в ванной комнате и жду, пока смогу снова взять себя в руки. Уход Гая после того, как он узнал правду, был ожидаем, но все равно оказался слишком болезненным. Изначально,там, на Пандоре, едва мне стало известно, что у Лаки есть брат, я не хотела иметь с ним ничего общего, была против того, чтобы жить под одной крышей с ребенком, мать которого я убила. Но потом я полюбила Гая, такого искреннего и доброго, не имеющего ничего общего с психопаткой Изабеллой.

И вот я его теряю.

Джейс пишет: «Не усугубляй». И он прав,тысячу раз прав. Поэтому я поправляю косметику, придаю своему лицу спокойное выражение и возвращаюсь за стол.

Сегодня даже Лаки и наполовину не так позитивен, как обычно, - переживает за брата. Сидит, лишь изредка вставляя слова в общую беседу, и толком не ест,так, ковыряет вилкой в тарелке, несмотря на то, что мама разошлась: все очень вкусно, и этого всего крайне много – столько, что за один день даже вчетвером съесть невозможно.

Не трогаю сына и отрицательнo качаю головой, когда мама вопросительно поднимает брови и уже собирается напасть на него с расспросами. На Лаки иногда находит,и тогда его лучше не трогать. А завтра будет новый день, он встанет, улыбнется, и жизнь опять станет прекрасной. Лаки умеет перестраиваться и во всем находить хорошее. Увы, мне у него этому умению еще учиться и учиться.

Сын покидает кухню первым – ему ехать к Гаю. Мы с родителями ещё некоторое время сидим за столом, продолжая разговор из разряда «ни о чем». Потом отец признается, что устал. Мама его поддерживает,и они дружно удаляются на второй этаж в комнату для гостей.

Я сама навожу порядок на кухне, запускаю роботов-уборщиков и только после этого плетусь к себе.

Плакать больше не хочется, а забыться – очень даже. Мне нужно перестать гонять в голове мысли о Γае, а лечь и хорошенько выспаться – завтра Большой день, прямо-таки с большой буквы «Б»: сто девяносто вoсемь студентов, два десятка вспомогательного персонала – и бескрайний холодный космос. Целый год не ухoдила дальше орбиты – волнуюсь.

Принимаю неторопливый душ, переодеваюсь в смешную желтую пижаму