Фантастические тетради - Ирина Ванка

Глава 19

Весь день в заповеднике валил снег. Затыкая промерзшие щели, в которых недавно свистели холодные ветры. Валил крупными хлопьями. Тучи висели так низко, что снежные комья, падая на землю, не успевали распутаться, и Гренс уже перестал выбираться на крышу с лопатой, а положился на милость природы и яростно кочегарил печь; таскал в дом дрова, покуда дверь не придавило снежной массой, и ворчал... то и дело, высовываясь в форточку. - Это ж надо ведь... Издеваются они надо мной, что ли? - он тряс кулаком, обращая взор к небу, а затем снова устраивался у печи шебуршать головешками. И кряхтел на шатком табурете допоздна, бормоча себе под нос какие-то раннеакрусианские заклинания стихии.

Лишь к часу ночи в доме погасла последняя лампа. Что знаменовало собой торжественное возложение скрипучих костей старшего Гренса на такой же скрипучий диван. Снегопад прекратился с первым раскатом храпа, и в этот момент уровень сугроба местами добирался до оконных карнизов. Альберт проснулся среди ночи от тихого стука в окно. - Эй, землянин! - форточка распахнулась и в полумраке волчьим блеском сверкнули фиолетовые глаза Гренса-младшего. - Землянин, ты уснул? Альба натянул штаны, открыл окно, и в сугроб ухнулись две увесистые лыжи. Симфония храпа сменилась фатальным антрактом, и слушатели затаили дыхание. Но первые пробные аккорды разрядили атмосферу. - Тебе повезло, - прошептал Голли. - Хочешь, чтобы папаша отрубил мне голову? Гляди, как чувствовал, топор на кухне поставил. Давай-ка одевайся и вылезай. - Он подобрал лыжи, стянул Альбу за ноги с подоконника прямо в ботинки и крепко зашнуровал их. - На лыжах стоял когда-нибудь? - Ну, стоял. - А на горных? Альба приподнял ногу вместе с лыжей, чтобы убедиться, что она горная, и отрицательно покачал головой. Гренс протянул ему пару перчаток и осторожно прикрыл окно. - Вперед! - скомандовал он, разворачиваясь в направлении горы. - Давай шевелись.

Темнота была настолько непривычной что, кроме белого склона, возвышающегося над озером, ничего разглядеть было невозможно. - На Земле не бывает такой странной темноты, - заметил Альба, - там небо всегда хоть чуть-чуть да светится. - Но Голли на это замечание никак не отреагировал. По мере восхождения склон, казалось, проваливался вниз, черное небо застилало собой все. На подъеме же снега было меньше, и Альба перестал проваливаться в сугробы при малейшем отклонении от курса, а, напротив, приобретал уверенность, пока не начал натыкаться на торчащие из-под снега камни. - Куда ты меня потащил? - спрашивал он, когда Голли в очередной раз поднимал его за шиворот и устанавливал вертикально. Но Голл лишь указывал лыжной палкой на вершину. - Когда начнет рассветать, ты увидишь, какая здесь красотища. - Я верю, что здесь красотища. Для этого не стоит тянуть меня на гору. Голл лишь сердито сверкал глазами. "Стоит, - думал Альба, - особенно если с той стороны обрыв. Красиво же я буду лететь с него вверх тормашками. А может, просто отлупит и простит? Что он ко мне прицепился?" Но холм оказался пологим со всех сторон. За ним тянулась новая череда горных выступов. "Чего доброго, он потащит меня дальше, - испугался Альба, - может, у поздних акрусиан свои методы разборки? К примеру, уморить обидчика долгим лыжным походом..." Но Голл остановился на вершине холма и обернулся. - Катиться будешь не прямо вниз, а слегка под углом, - сказал он, - я раскатал спуск вон до той полянки. Дальше не надо. Тормозить будешь так, он отставил пятку лыжи, - понятно? А не палками и не задницей. И не приседай, а как почувствуешь скорость - как можно больше наклоняйся вперед, ложись на воздух. Кое-как Альба доехал до полянки, следом мимо него со свистом пронесся Голли и эффектно затормозил. - Не расставляй так широко лыжи. Я же говорил, наклоняйся вперед. - Что ты от меня хочешь? Голли подъехал к нему поближе. - Видишь дерево? - указал он вниз. - Я хочу, чтоб до рассвета на этой трассе были утоптаны все сугробы. Поставим флажки - отличный спуск получится. - Я не об этом. - Так о чем? - Ты здорово обиделся на меня? - Я? На тебя? Да я никогда в жизни на землян не обижаюсь. Это не в моих правилах. Давай же, поехали. - Он оттолкнулся палками, взлетел на небольшой трамплин и устремился вниз. А Альба, последовав за ним, немедленно шлепнулся и всю дорогу прополз на карачках, волоча за собой отстегнувшуюся лыжу, пока Голли не пристегнул ее на место. - Здорово, правда? - Здорово, - согласился Альба, отплевываясь и вытряхивая снег из-за пазухи. - А Феликс очень на меня обиделся? - Слушай, - рассердился Голли и толкнул его в сугроб, - я зачем тебя из дома вытащил под страхом отрубленной головы? На лыжах кататься или выслушивать твои глупые извинения? Ты сам просился на лыжи. Какое мне дело, обидел ты Феликса или нет? - Твой корабль нашелся? - Конечно. - И где он был? - А это уже не твое дело. - Нет, мое, - заявил Альба, выбираясь из сугроба. - Нет, не твое, - ответил Голл и толкнул его обратно. - Тебе нравится снег? Это я для тебя его насыпал. Могу насыпать еще. - Мне хватит. - Не хватит. Надо будет следы возле дома накрыть, а то еще и тебе влетит... - Послушай, - остановил его Альба и сделал новую попытку выбраться из сугроба, - у меня серьезные проблемы с Феликсом. Не могу с ним говорить. Просто не знаю, что делать. Еще хуже, чем с дядей Ло. Они ведь земляне... Я не могу... - Что не можешь? - Говорить с ним на такие темы... - Какие такие темы? - С тобой еще можно было бы попробовать... - Разве с тобой можно разговаривать по-человечески на какие-нибудь темы? - Я не знаю, отчего так все получилось... - Отчего ты угнал мой корабль? Я знаю, так что не напрягайся извинениями, побереги их для своих землян. - В самом деле? - Альба растерялся от неожиданности. - Ты мне расскажешь. - Даже не подумаю. - Тьфу ты, - разозлился Альба. Голли недвусмысленно усмехнулся. - Будешь молотить языком - будешь сам учиться кататься... - Это потому, что я много лишнего тебе тогда наговорил? - Не знаю, что ты называешь лишним. Я все услышал, простил и забыл. А теперь давай делать спуск. - На черта мне твой спуск!!! - Учись, головастик. Без лыж ты здесь от тоски зачахнешь. Туда тебе нельзя - сюда тебе нельзя. Приставать с вопросами к тебе тоже нельзя. На двух ногах устоять и то не можешь. Книжки тебя не интересуют, начнешь тебя наукам обучать - ты тут же готовый дебил. Если я не научу тебя получать удовольствие - чем ты будешь здесь заниматься? - Пойдем наверх, - махнул рукой Альба и двинулся к вершине холма. - Идем, идем. Теперь я тебе кое-что покажу.

Когда они вновь достигли вершины, небо начинало светлеть, и из расщелины дальних холмов едва проклюнулся первый желтоватый лучик. Альба уселся на снег, распахнул куртку и сосредоточился. - Сейчас, подожди. Дождемся твоей красотищи. - Ну, - Голл воткнул палки в сугроб и завис над ним в форме вопросительного знака. - Я же сказал, сейчас. Имей терпение. Позволь хотя бы солнцу взойти. Когда верхний краешек павильонного светила, наконец, приподнялся над линией холмистого горизонта, Альба решительно встал и огляделся вокруг. - Смотри. Лучше смотри. Видишь этот белый склон? Голубое небо. Лысые елочки, дом на берегу озера видишь? Смотри. Может, это единственный и последний раз. Может, кроме тебя, этого никто никогда не увидит, потому что всего этого на самом деле нет. Не существует! - Альба широко развел руками и закричал. - Ни-че-го!!! Ничего этого не-е-ет!!! - Эхо едва слышно откликнулось ему. - Кричи, кричи, - посочувствовал ему Голл, - ни один лабораторный приемник здесь не работает. - Это точно? - обрадовался Альба. - Точнее не бывает. Я сам их снял. - Ах, так? Ну, гляди, - он набрал в легкие воздуха и сложил рупором ладони. - Я самая страшная мадиста!!! - Ха, ха-ха, ха-ха! - ответило ему эхо. - Ну-ка, еще раз... - Самая страшная мадиста!!! - прокричал Альба еще громче. - А теперь погляди, что ты натворил, - толкнул его Гренс, - нет, ты не вверх... какой хитрый, ты вниз гляди. В черном окошке домика у подножья горы зажегся свет. Дверь приоткрылась от страшного пинка и намертво воткнулась в сугроб. На пороге появилась фигурка разбуженного человечка. Маленькая, словно игрушечка из театра лилипутов, однако намерения этой игрушечки никак не увязывались с ее игрушечными размерами. Об этом свидетельствовали взлохмаченная борода и растопыренные на морозе пижамные подштанники, которым в столь ранний час самое место в теплой постели. В правой руке игрушечного человечка находился предмет, также мало похожий на игрушку. Скорее всего, это был ремень с массивной бляхой, хотя, с другой стороны, не исключено, что и начищенный до блеска топор. Фигурка оглядела окрестности и, заприметив на вершине холма двух горнолыжников, решительно выдвинулась им навстречу, утопая по пояс в снегу, но решительности от этого не теряя. - Сначала он тебе объяснит, - сказал Голли, - кто здесь самая страшная мадиста. А потом мы с тобой вернемся к разговору о несуществующих мирах. Если, конечно, не передумаешь.