Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Сколько?

— Один полк. Отборный, леонгардский. Милорд… прикажете готовиться к бою?

* * *

Граф Эдгар Флейм, властитель Леонгарда, держал при себе крысу. Крупная и безнадежно черная, наделенная длиннющим змеистым хвостом, она восседала на плече графа — как попугай у пиратского капитана. Не желая скучать без дела, крыса то поднюхивала шею хозяина, то пожевывала воротник, то принималась царапать мундир когтями. У всякого, кто видел ее, она вызывала одну реакцию: сами собою вспоминались моровые кладбища. Крыса звалась Хартли, граф Флейм считал ее своим другом и советником. Хартли обладала удивительной способностью: если кто-либо в ее присутствии излагал план или замысел, она прекращала возню и внимательно слушала, изредка подергивая носом. Когда рассказ приходил к концу, граф трогал крысу за шею и спрашивал:

— Как думаешь, выйдет из этого что-нибудь?

Хартли совершала движение головой: изредка вверх-вниз, что означало «да», гораздо чаще — из стороны в сторону. В большинстве случаев граф соглашался с решением крысы. Иногда он говорил:

— Эх, если б ты была с моим отцом… И если б ему хватило ума спросить совета…

Чтобы глубже понять эту сцену, стоит обратиться в прошлое.

В середине восемнадцатого века жил на свете лорд по имени Джонас Керолайн Мэй рода Елены, герцог Лайтхарт. Он правил всем герцогством Надежда и лично владел двумя крупнейшими городами: могучей цитаделью Сердце Света, процветающим портом Леонгард. От каждой унции золота, добытой в Надежде, герцог получал четверть, а золота в Надежде добывалось ровно столько же, как во всех остальных землях, вместе взятых. Герцог брал свое и налогами с торговли: две быстрых реки товаров текли через Надежду — с юга на север, с запада на восток. Герцог держал опытное войско в десять тысяч мечей. Его солдаты ездили на лошадях, купленных в Степи за бесценок, и питались мясом ягнят, приобретенных там же. Если вожди Степи отказывались торговать либо поднимали цены, герцог шел войной за Холливел и силою брал столько скота, сколько хотел. А когда герцог захотел кусок земель Альмеры — он взял и его, и в великих ратных трудах альмерцы вернули только часть захваченного. Два старших сына герцога блистали при дворе владыки: один заседал в Палате, другой служил гвардейским капитаном. Третьего сына герцог женил на дочери своего сильнейшего вассала, чтобы гарантировать крепкий мир внутри Надежды. Возможно, богатством Джонас Лайтхарт уступал шиммерийскому королю Франциск-Илиану; вероятно, в военной силе он отставал от герцога северян. Но по сумме военного, финансового и политического влияния лишь один человек на свете опережал Джонаса: владыка Телуриан.

Вряд ли то была зависть. Герцог Лайтхарт слыл человеком широкой души и не тратил себя на низкие чувства. Скорее, вот в чем дело: герцог достиг столь ослепительных высот, что ему стало нечего больше желать. А человеку его нрава трудно жить без цели, и он нашел одну, достойную себя: завещать внукам корону Империи Полари. Кроме трех сыновей, у герцога имелась дочь. Блистая красой, манерами, остроумием, девушка была самою завидной невестой своего времени. Вот только ее кровь… Императоры часто женились на янмэянках, неохотно — на внучках Софьи и Агаты, и никогда — на леди рода Елены. Владыка Телуриан взял в жены болотницу Ингрид — скользкую, как змея, и столь же ядовитую, зато рожденную от крови Янмэй. Герцог Джонас избрал обходной путь.

Брат императора Менсон не был скован традициями и мог выбрать невесту по велению сердца. Герцог познакомил Менсона с дочерью, и она очаровала его в первой же беседе. Менсон без труда вызвал ответные чувства. Он был — бесстрашный морской волк, воплощенная харизма, идовская удаль. На их свадьбе гости твердили, как один: столь славной пары еще не носила земля!

А позже герцог подбросил несколько намеков, и Менсон ответил на них примерно так, как масло отвечает огню. Не было ни тени колебаний: Телуриан, этот хмурый зануда, должен уйти на Звезду; трон будет принадлежать достойным — Менсону и дочери герцога. Джонас Лайтхарт включил в заговор двух старших сыновей, ведь оба служили при дворе и были весьма полезны. Но младший сын остался не у дел: он излишне крепко верил в рыцарские идеалы и, следовательно, для интриг не годился. Также не посвятили в замыслы и дочь: отчаянно любя Менсона, она измучилась бы тревогой.

Дальнейшее многократно изложено в мемуарах и пересказано в научных трудах, нет никакого смысла повторяться. Злосчастный заговор рухнул, участники предстали перед судом. Герцог Джонас Лайтхарт не был арестован сразу: он находился в Сердце Света, куда не дотягивалась рука владыки. Но под стражей оказались два старших сына и красавица-дочь. Владыка Телуриан обещал им свободу в том случае, если герцог Джонас приедет в Фаунтерру один, без десяти тысяч верных мечей. Герцог знал, что идет на смерть, но мог ли поступить иначе?.. Он приехал в столицу и сдался — и владыка обманул его. Джонас Лайтхарт умер на плахе вместе с двумя сыновьями, а перед тем узнал, что и дочь отправлена на казнь — но в другое место, где ее тело никогда не будет найдено. На допросах герцог клялся: дочь не знала ничего! Владыка предпочел не поверить.

По решению суда дом Лайтхарт лишился власти над Надеждой. Император хотел назначить нового правителя, но тут возникла трудность. Столицу Надежды — Сердце Света — населяли гордые мужественные люди, закаленные во многих лишениях. Они не признали бы над собою иной власти, кроме герцога Лайтхарта либо одного из первых его вассалов: графов Флейма и Фарвея. Флейм был сильнее, Фарвей — хитрее. Император предпочел бы Флейма, вот только зятем ему приходился третий сын герцога Лайтхарта — тот единственный, что избежал суда. Флейм, стало быть, родич предателей…

Император Телуриан не марал свои уста подобными речами. Для этого дела имелся при дворе хорек — третий секретарь. Он сказал графу Флейму в приватной беседе:

— Милорд, его величество думает пожаловать вам титул герцога. Но его величество желает получить доказательство вашей преданности. Весомое доказательство, вы понимаете, милорд?..

Граф Флейм заявил при дворе во всеуслышание, что осуждает преступления сюзерена и проклинает день, когда принес ему присягу. Но граф не выполнил желание владыки, хотя и понял намек.

Его конкурент — граф Фарвей — принес на прием к императору тугой кошель золота.

— В знак своего почтения я вручаю вашему величеству дар!

Фарвей опустился на колено, развязал кошель и подал владыке… один-единственный эфес. Остальные крепко завязал и повесил себе на пояс.

— Милорд?.. — повел бровью владыка.

— Мой дар вашему величеству — честность. Я финансист и представляю себе бюджет дома Лайтхарт. Этот эфес — та доля налогов, что изменники платили вам, а кошель — то, что они оставляли себе.

— При вас будет иначе?

Фарвей сдернул кошель и подал императору, но прежде сунул в него руку, зачерпнул горсть монет и пересыпал в свой карман.

— Честность, ваше величество. Не буду лгать, что останусь бедняком.

Месяцем позже он получил Сердце Света и титул герцога. Мало кто верил, что Фарвей продержится больше года: он имел только три тысячи воинов и не вызывал особого уважения вассалов, а соседи — и Альмера, и Рейс — мечтали отомстить Надежде за былые обиды. Однако Генри Фарвей протянул целых двадцать лет, вырос от графа средней руки до истинно великого лорда, побратался со всеми южными землями и ни разу не вступил в войну, которую мог проиграть.

Но эта история — не о графах-конкурентах или злополучных заговорщиках, и даже не о леди Лайтхарт, невинно осужденной. Интерес представляет младший сын герцога — Эдгар.

В семье Лайтхарт сложилось так, как часто бывает у дворян: первый сын — гордость родителей, второй — их любимчик, третий — паршивая овца. Независимо от личных качеств детей, сам порядок рождения располагает к такому. На первенца возлагают надежды, его растят в строгости и закаляют, как лучшую сталь. Когда второй сын появляется на свет, наследник уже имеется, вассалы спокойны, родители расслаблены и могут позволить себе побаловать младенца. Но третий несет с собой проблему: куда его пристроить? Первый сын станет лордом, второй — представителем в Палате, дочери выйдут замуж… А третий сын — зачем он? Только угроза первым двум: того и гляди, затеет интригу ради наследства.