Рама Явленный - Артур Кларк

Не успел Орел произнести последние слова, как зал наполнился ослепительным светом. Николь, прикрыв глаза, отвернулась от его источника.

– Вот, – потянувшись к кисету, Орел извлек оттуда пару специальных очков для Николь.

– А почему вы сделали вспышку такой яркой? – спросила его Николь, подрегулировав очки.

– Чтобы показать, по крайней мере отчасти, на что были похожи эти начальные мгновения... Смотри, – он указал под ноги. – Я остановил ход процесса через 10^-40 секунды после мига творения. Вселенная успела просуществовать лишь бесконечно малый отрезок времени, но тем не менее она уже богата физическими деталями. Весь этот свет исходит из крошечной точки. Вся материя, образующая раннюю Вселенную, не имеет ничего общего с тем, что мы знаем или понимаем. Здесь нет ни атомов, ни молекул. Плотность кварков, лептонов и им подобных частиц так велика, что кроха этой субстанции – не больше атома водорода – перевесит целое скопление галактик в нашу эпоху...

– Просто из любопытства. А где находимся мы с тобой в этот момент?

Орел помедлил.

– Лучше всего ответить – нигде. Или можно сказать, что мы находимся вне модели Вселенной, скажем в другом измерении. Математика ранней Вселенной не работает, пока не появляется более четырех измерений. Конечно, вся пространственно-временная система, которая потом станет нашей Вселенной, содержится в этом маленьком объеме, испускающем вселяющий трепет свет. Его температура, если точна наша модель, в десять триллионов триллионов раз превосходит температуру поверхности самой горячей звезды, которой впоследствии предстоит сформироваться.

– В нашей модели искажены масштабы и расстояние, – продолжил Орел после небольшой паузы. – Сейчас я покажу тебе, что было дальше, ты увидишь, как это маленькое пятнышко расширяется... Так было в Эру Инфляции; космологи утверждают, что в этом случае размеры Вселенной невероятно увеличиваются. Если бы мы не изменили масштаба, то не сумели бы сейчас увидеть структуру Вселенной в момент 10^-40 секунды без фантастического микроскопа.

Николь глядела на горящую точку.

– Итак, крохотный шарик огненной материи послужил семенем Вселенной. Из крошечного комка образовались огромные галактики, которые ты показывал мне. Невозможно...

– И не только галактики, – продолжил Орел. – В этот миг определялась возможность существования _всего_ во Вселенной...

Маленькая капля вдруг начала расширяться с невероятной скоростью. Николь казалось, что огненная поверхность вдруг вот-вот опалит ее лицо. Миллионы странных структур появлялись и исчезали перед ее глазами. Николь завороженно следила за тем, как материя семь раз изменила свою структуру, переходные этапы были столь же ей не знакомы, как и прежняя раскаленная глобула.

– Я пустил время вперед, – сказал Орел несколько секунд спустя. – То, что ты видишь, существовало примерно через один миллион лет после начала творения, и картину эту знает любой, кто изучал физику. Уже возникли простейшие атомы: три изотопа водорода и два – гелия. Литий сделался самым тяжелым из распространенных атомов... Плотность Вселенной примерно соответствует нынешней плотности атмосферы Земли. Температура уменьшилась до относительно комфортабельной – до сотни миллионов градусов, что на целых двадцать порядков величины _меньше_, чем во времена раскаленной глобулы.

Сдвинув с места платформу, он отправил ее вдоль сгустков и волокон.

– Будь мы действительно мудры, – проговорил Орел, – то, рассмотрев строение материи на данной стадии, могли бы предсказать, из каких именно ее частей возникнут галактические скопления... Примерно в это время появился первый из Перводвигателей, вторгшийся в этот во всем прочем натуральный эволюционный процесс. До того момента управлять им было нельзя в связи с невероятной чувствительностью... Любые наблюдения во время первой секунды творения безнадежно исказили бы всю последующую эволюцию.

Орел указал на крошечную металлическую сферу, окруженную огромными скоплениями материи.

– Вот и первый из Перводвигателей, – объявил он, – посланный Творцом из другого измерения ранней Вселенной в нашу эволюционирующую пространственно-временную систему. Его назначение – контролировать происходящее и создавать при необходимости другие системы наблюдений, которые должны были собирать всю дальнейшую информацию о процессе.

– Словом, Солнце, Земля и все человеческие создания, – медленно проговорила Николь, – возникли в результате непредсказуемой естественной эволюции космоса. А Узел, Рама и даже ты со Святым Микелем – продукт воздействия Перводвигателя...

Она помедлила, оглянулась и вновь повернулась к Орлу.

– _Твое_ существование можно было предсказать уже после момента сотворения... _Мое_ же, как и существование всего человечества, явилось результатом процесса, настолько запутанного математически, что появление человечества нельзя было предсказать еще сотню миллионов лет назад, а это составляет только _один_ процент времени, протекшего с момента начала Вселенной...

Николь качнула головой и махнула рукой.

– Ну, довольно, – сказала она, – хватит с меня бесконечностей.

Огромная комната потемнела, лишь на полу платформы светились крохотные огоньки.

– Что с тобой? – спросил Орел, видя расстройство на лице Николь.

– Не знаю, – ответила она. – Мне грустно, словно бы я что-то потеряла... Насколько я поняла: мы, люди, совсем иные, чем ты и Рама. Трудно ожидать, чтобы в этой или другой Вселенной появились существа, хотя бы отдаленно напоминавшие нас... Мы всего лишь брак, побочные дети хаоса. А подобные тебе создания, вероятно, обитают во всех вселенных, за которыми следит Творец...

Наступило недолгое молчание.

– После разговора со Святым Микелем мне показалось, – продолжила Николь, – что Господь хочет, чтобы в этой гармонии звучали и человеческие голоса... Но теперь я убеждена, что наши песни будет слышать лишь планета Земля...

В сердце кольнуло... Боль не отступала. Николь попыталась вздохнуть и поняла, что конец близок.

Ничего не отвечая. Орел внимательно смотрел на нее. Чуть отдышавшись, Николь выговорила отрывисто:

– Ты сказал мне... когда мы перекусывали... о месте... где я могу видеть семью и друзей...

Когда боль ненадолго ослабела, они немного поговорили в машине. И Орел, и Николь знали без всяких слов, что следующий приступ будет для нее последним.

Они вступили внутрь другого экспозиционного района Модуля Познания. Этот небольшой зал был идеально круглым; на полу было выделено место, чтобы Орел мог встать возле коляски Николь. Расположившись там, они стали смотреть, как человекоподобные фигуры начали воспроизводить события взрослой жизни Николь на шести отдельных сценах, что были перед ними. Сходство воспроизведения было удивительным. И друзья, и семья Николь выглядели такими, какими они были, когда все происходило... а сцены отлично воспроизводили место событий. Кэти лихо катилась на водных лыжах у берега озера Шекспир, она хохотала и махала им с привычным безрассудством. Николь вновь побывала на представлении, которое небольшая труппа на Раме II давала в честь тысячелетия со дня смерти Алиеноры Аквитанской. Увидев четырехлетку Симону, двухлетку Кэти, Ричарда и себя – молодых и энергичных, – Николь не могла сдержать слез.