Дело совести - Джеймс Блиш

Розовые уста зашевелились, и чистый тонкий голос, напоминающий мальчишеское сопрано, тихо зазвучал где-то под черепной коробкой Уэра:

— Кто призывает Вассаго, отрывая его от созерцания проклятых? Берегись!

— Ты знаешь меня, демон Преисподней, — подумал Уэр. — Ибо между нами заключен договор и в мою книгу внесено твое инфернальное имя. Этим именем, а также этой печатью я заклинаю тебя: ты должен ответить на мои вопросы, и ответы твои должны быть истинны.

— Говори и получишь ответ.

— Пребываешь ли ты еще в Аду, или вы уже распространились по Земле?

— Некоторые бродят туда и обратно, мы же обитаем здесь. Но мы на Земле, хотя и не повсюду.

— Каким образом?

— Хотя мы не в силах оставить нижний Ад, но пребываем с вами, ибо Преисподняя поднялась и город Дис ныне стоит на Земле.

Уэр не пытался скрыть потрясения, демон все равно мог читать его мысли.

— Где же он расположен?

— Там, где стоял от века, в Долине Смерти.

Уэр сразу заподозрил, что за аллегорической фразой скрыт буквальный смысл. Однако расспрашивать о географических подробностях не имело смысла: демоны уделяют мало внимания политической географии Земли, если не участвуют в раздувании территориальных конфликтов, что, очевидно, не входило в функции Вассаго. Но стоит ли все-таки понимать его слова буквально? Пожалуй, они вполне в духе демонов. Ничто не мешает нечистой силе использовать писание в своих целях.

— Находится ли та долина в ведении Римлюна?

— Нет.

— Тогда какие персоны ведают тем краем, где она лежит? Открой мне их имена, великий князь, я повелеваю тебе.

— Они из свиты Астарота и зовут их Саргатанас и Небирос.

— Но кто из них находится в том месте, где теперь стоит Дис?

— Там правит Небирос.

Речь шла о демонах, ведавших послеколумбовой Америкой. Согласно «Trimorium verum», обитель Небироса лежала на Западе. Несомненно: Мертвая Долина. И как сказано в «Гран Гримуар», Небирос — фельдмаршал Ада, «который ходит повсюду, взирая на бесчисленные муки». Появление крепости Дис в области влияния столь великого полководца скорее всего свидетельствовало о том, что война еще не закончена. Уэр, однако, не стал спрашивать этого князька, действительно ли умер Бог, ибо при одном упоминании Святого Имени демон мог оскорбиться и исчезнуть. Впрочем, Уэр получил уже большую часть необходимой информации:

— Ты можешь быть свободен.

Сияющее лицо потухло и исчезло, словно лопнувший мыльный пузырь. Перед глазами Уэра осталась лишь пленка грязи, покрытая трещинами всюду, кроме центральной части, где только что светилось лицо демона: вода испарилась полностью. Выпрямив онемевшую спину, Уэр стал обдумывать полученные сведения.

Нисходящая Иерархия представляла собой своеобразную военную организацию. Конечно, сведения о ней в различных источниках несколько расходились. И неудивительно, ибо отношения, существующие в мире демонов, почти, а может быть, и вовсе невозможно описать при помощи земных аналогий. Теперь Уэр находился в области Худгина, наместника Преисподней в Италии, и до Черной Пасхи никогда не испытывал потребности вызывать Астарота или кого-либо из его подчиненных. В «Trimorium verum» Астарот был назван Великим Принцем Ада; Вейрус писал о нем как о Великом Хранителе Сокровищ; в то же время «Гран Гриму-ар» не упоминал о нем вовсе, приписывая его функции Небиросу. Однако казалось несомненным: если область Астарота в некотором смысле и находилась в Америке, его влияние могло распространяться и на весь мир. В сравнении с ним Хетгин представлял собой значительно менее значимую фигуру.

Поскольку война еще не закончилась, Уэр, очевидно, мог бы найти способ быть полезным — тут Бэйнс также оказался прав… Но каким образом?

Вероятно, следует отправиться в Дис и там все узнать. Идея не слишком соблазнительная, но другого выхода, похоже, нет. Там теперь сосредоточились силы демонов, которые вели войну, и если Бейтсу действительно удастся добраться до стратегического центра в Денвере, Уэр вполне мог бы устроить нечто вроде мирного договора.

Какой смысл сидеть здесь, в разрушенной Италии, когда все высшие духи на другом конце света?

Но как туда попасть? Уэр, в отличие от Бэйнса, не имел в своем распоряжении самолета, хотя по богатству он не уступал фабриканту оружия — правда, большую часть своих денег получил именно от него. Но едва ли теперь какая-нибудь авиакомпания станет продавать билеты. Морской путь займет слишком много времени.

А нельзя ли перенестись туда с помощью Астарота? Конечно, Уэр знал, что опасность очень велика: последним магом, летавшим верхом на демоне, был Герберт в X веке; он прибег к такому способу лишь затем, чтобы спасти свою жизнь от некой организации — предшественницы Великой Инквизиции. Все кончилось удачно, и впоследствии он даже умудрился стать Папой Сильвестром Вторым.

Уэр считал Герберта великим человеком, хотя и сомневался в том, что магические способности средневекового колдуна превосходили его собственные; во всяком случае, теперь ему не хотелось проверять справедливость своего мнения. И стоило ли прибегать к столь радикальным мерам, когда той же цели и, вероятно, с большим успехом, могла послужить трансвекция? Уэр никогда не летал на шабаш, но теорию знал во всех подробностях. К тому же в его металлических ларцах с колдовскими зельями содержались все необходимые компоненты волшебной мази, и для ее приготовления не требовалось ни специального времени, ни особого ритуала. Правда, он опасался возможных затруднений с аэронавигацией, но если многим тысячам невежественных женщин с первой же попытки удавалось летать на расщепленной палке, ручной прялке, метле и даже лопате, значит, будет летать и Терон Уэр.

Однако сначала он достал из одного ларца синтетический рубин, имевший форму и размеры открытого спичечного коробка, а из другого — резец. На рубине он начертал печать и знаки, соответствовавшие дню Марса, то есть вторнику, и часу Марса, то есть 6, 13, 20 и 3.

Этот предмет он будет теперь носить в правом кармане рубашки как амулет. Хотя Уэр предпочитал не пользоваться услугами Астарота, он знал, что, путешествуя в тех краях, неплохо иметь при себе знаки их хозяина. Будучи в некотором смысле пуристом, Уэр оставался недоволен своим искусственным рубином. Конечно, серьезных причин для беспокойства тут не было. Астарот считался солнечным духом, и древние, в том числе Альберт Великий, верили, что рубин зарождается в Земле под действием Солнца, — но поскольку на самом деле это не так, сохранение рубина в ритуале являлось лишь очередным примером одного из основных принципов магии — суеверия, то есть вытеснения вещи ее знаком. Поэтому искусственное происхождение рубина не снижало его эффективности. К тому же природа упорно отказывалась производить натуральные рубины таких размеров и формы.

Похоже, заниматься магией стало легче, чем десять веков назад, когда Герберт летал на своем демоне-орле.

Однако, как вскоре обнаружил Уэр, трансвекция также таила в себе немало опасностей. Атлантику он пересек без малейшего инцидента менее чем за три часа, — впрочем, он догадывался, что полет лишь частично проходил в реальном времени, — и как будто мог рассчитывать достичь цели еще до рассвета. Свеча, прикрепленная воском к торчавшему впереди пучку прутьев и тростника (ибо вопреки популярным изображениям Вальпургиевой ночи, лишь безумцы отваживаются летать на помеле с прутьями назад), горела так ровно, словно и не двигалась, и освещала путь впереди. Если бы Уэра заметили с проплывавших внизу кораблей, его бы скорее всего, приняли за необычайно яркий метеор. Приблизившись к восточному побережью Соединенных Штатов, он подумал, что его, вероятно, могли бы засечь радары: если всего два дня назад кто-то запустил ракету, значит, вполне могли сохраниться скрытые радиолокационные станции. В прежние времена полет Уэра, пожалуй, вызвал бы очередную дискуссию о летающих тарелках. Но был ли он виден вообще? Уэр не знал. Во всяком случае, морское побережье скрывалось за плотной завесой дыма.

Оказавшись над землей, он снизил скорость и немного опустился, чтобы сориентироваться. Но прошло, как ему показалось, всего несколько минут, и он вдруг почувствовал, что стремительно теряет высоту. Причиной тому явился звон одинокого колокола, созывавшего оставшихся прихожан к полуночной мессе. Падая, Уэр вспомнил о существовавшем в некоторых районах Германии XVII века обычае звонить в церковные колокола всю ночь для защиты от ведьм, пролетавших над селением по пути к Брокену[111]; но это воспоминание немного запоздало: помело совершенно утратило свою силу.

Он упал в покрытой густым лесом гористой местности, весьма напоминавшей Гарц — на самом деле, она, очевидно, находилась где-то в западной Пенсильвании. Во второй половине апреля в Позитано уже стояла довольно теплая погода, но здесь ночь оказалась необычайно холодной, особенно для худощавого человека, тело которого покрыто лишь тонким слоем мази. Уэр сразу же сильно продрог, поскольку звон колокола свел на нет как трансвективные, так и защитные свойства волшебной мази. Он поспешно отвязал от помела узелок с одеждой; однако ее оказалось недостаточно, ведь он брал ее, имея в виду Мертвую Долину. К тому же появились и другие неприятные ощущения: сонливость, головокружение, учащение пульса, чередующееся с остановками сердца. Среди прочих компонентов волшебная мазь содержала мандрагору и беладонну, и теперь, когда магическое действие кончилось, неизбежно стали проявляться их побочные эффекты. Следовало смыть мазь в первом же водоеме, каким бы холодным он ни оказался.