Охотники за Костями - Стивен Эриксон

— Я тревожусь о ребенке.

Кузнец начал прохаживаться по комнате. — Ну нет. Ты заботишься о собственности. О твоей версии этого понятия, пред которым все другие должны преклонять колени. А Сциллару твоя версия не впечатлила. Слишком она умная.

Баратол пошел в другую комнату и схватил Нуллис за край платья. — Ты, — зарычал он, — вон отсюда. И другие тоже. — Он дотащил плюющуюся, бранящуюся семкийку до выхода, вытолкнул и встал у двери. Остальные толкались, спеша поскорее выбежать.

Вскоре Сциллара и Баратол остались наедине. Кузнец поднял глаза. — Как рана?

Женщина скривилась. — Та, что превратила руку в бесполезную палку, или та, из-за которой я буду ходить раскорякой, как краб?

— На плече. Сомневаюсь, что раскоряка продержится долго.

— Тебе откуда знать?

Кузнец пожал плечами. — Любая женщина в деревне родила двоих или троих. И все ходят нормально.

Она смотрела с подозрением. — Ты тот, кого зовут Баратол. Кузнец.

— Точно.

— Мэр дыры, которую почему-то называют селением.

— Мэр? Не думаю, что мы выбирали мэра. Нет, я всего лишь самый большой и самый скучный из здешних обитателей. Это и сделало меня заметным.

— Л'орик говорит, ты предал Арен. Ты отвечаешь за гибель тысяч людей, когда Т'лан Имассы подавляли мятеж.

— У всех у нас бывали неудачи.

Сциллара засмеялась. Смех прозвучал на редкость безрадостно. — Ну, спасибо, что изгнал отсюда этих дураков. Или ты хочешь продолжить с того пункта, которым они закончили?

Кузнец покачал головой: — Есть вопросы о твоих приятелях и спутниках. Кажется, Имассы устроили засаду с целью похитить молодую женщину, Фелисин Младшую.

— Л'орик то же говорит, — ответила Сциллара. Она уселась прямее; это усилие заставило ее заморгать. — Но она никто. Чушь какая-то. Думаю, они пришли не ее украсть, а Геборика убить.

— Она была приемной дочерью Ша'ик.

Женщина дернула плечом (и снова заморгала). — Таких в Рараку было много.

— А откуда появился Резак?

— Из Даруджистана.

— Как раз туда вы и ехали?

Сциллара закрыла глаза. — Теперь это не важно, не так ли? Вы уже похоронили Геборика?

— Да. Он же был малазанином? У нас тут полно диких собак и шакалов.

— Лучше выкопайте его, Баратол. Не думаю, что Резак оставит тело здесь.

— Почему же?

Ответом послужило неопределенное движение головы.

Баратол пошел к выходу. — Выспись, Сциллара. Нравится тебе или нет, ты одна можешь накормить ребенка. Или нам уламывать Джессу из последней хижины? Так или эдак, девочка скоро проголодается.

— Голодная, — пробурчала женщина ему в спину. — Как кошка с глистами.

В главной комнате ребенок перешел в руки Верховного Мага. Многочисленные оспины на лице здоровенного дурачка Чаура покрылись слезами, но Л'орик, качавший завозившуюся девочку, этого не замечал.

— Один вопрос, — обратился к магу Баратол. — В какой возраст нужно войти, чтобы потерять твое расположение?

Маг нахмурился: — О чем ты?..

Кузнец отвернулся и пошел к Чауру. — Нам с тобой надо выкопать труп. Помашем лопатами. Чаур, ты это любишь.

Чаур кивнул, выдавив кривую улыбку и шмыгнув носом.

Баратол вышел и повел дурачка к кузнице, где они взяли лом и лопату, а затем направился к западу от деревни. Ночью прошел необычный для этого времени года дождь, но сейчас следов почти не осталось — яростное солнце иссушало все. Могила находилась около ямы, в которую свалили остатки освежеванных лошадей. Урдану велено было их сжечь, но он, разумеется, забыл. На костях и кишках уже попировали стервятники, шакалы и волки, а сейчас они кишели мухами и червяками. В двадцати шагах валялось нетронутое падальщиками вздувшееся тело мертвого демона.

Чаур начал выкапывать тело Геборика, а Баратол уставился на уродливый труп демона. Растянувшаяся кожа покрылась белыми полосами, будто трещинами. Баратолу показалось, что вокруг трупа разлилось что-то черное, будто он уже лопнул.

— Я сейчас, Чаур.

Тот ухмыльнулся.

Кузнец подходил ближе — и хмурился всё сильнее. Пятно оказалось тысячами дохлых мух. Демон так же неприкасаем для них, как и безрукий старик. Баратол замедлил шаг, остановился в пяти шагах от мерзкого тела. Он заметил, что оно дергается — вот снова! Что-то пыталось вылезти из кожи.

И тут кузнец услышал голос внутри головы.

— Нетерпение. Прошу, будь так добр, крайне осторожно прорежь мою несносную шкуру.

Кузнец вытащил нож и подошел к телу. Склонился и провел острым лезвием вдоль одной полосы. Толстая шкура внезапно лопнула; Баратол отскочил с руганью — из разреза хлынула желтая жижа.

Что-то вроде пальцев, затем целой руки показалось, расширяя разрез; еще миг — и весь зверь выскользнул наружу, заморгал четырьмя глазами. В отличие от спавшейся оболочки, у него были все четыре ноги, две явно меньше и бледнее, но вполне подвижные.

— Голод. У тебя есть еда, незнакомец? Или ты сам еда?

Баратол вложил нож в ножны и вернулся туда, где Чаур уже вытягивал труп Геборика. Демон зашлепал следом.

Кузнец схватил торчавший из могилы лом и повернулся, взвешивая инструмент в руках. — Что-то мне подсказывает, — обратился он к демону, — что новый мозг у тебя не вырастет, ежели проткнуть нынешний.

— Возбуждение. Я трясусь от ужаса, незнакомец. Забавно. Серожаб просто шутил, побуждаемый твоим выражением ужаса.

— Это не ужас был. Отвращение.

Нелепые глаза демона завращались в орбитах, когда он попытался заглянуть за спину кузнеца: — Мой брат идет. Он здесь, я чую его.

— Поспеши, — бросил Баратол. — Он желает нового демона — хранителя. — Он глянул на Чаура. Здоровяк стоял над завернутым в саван телом, пялясь на воскресшего демона.

— Все нормально, — сказал Баратол. — Чаур, неси тело на доски позади кузни.

Дурачок снова заухмылялся и поднял тело Геборика. До кузнеца донеслась вонь разложения.

Он пожал плечами и поднял лопату.

Серожаб прыгал в сторону ближайших хижин.

Дремавшая Сциллара подскочила, когда ее голову заполнил восторженный голос: — Радость! Дражайшая Сциллара, кончилось время стражи! Доблестный и стойкий Серожаб защитил твою святость, и выводок кишит в руках Л'орика!

— Серожаб? Но они говорили, ты умер! И почему ты говоришь? Раньше никогда со мной не разговаривал…

— Женщина с выводком должна защищаться тишиной. Все натиски и атаки беспокойства отражены смелым Серожабом. К счастью, отныне я волен насытить твое чудесное я моей неумирающей любовью!

— О боги! Вот это приходилось терпеть всем остальным? — Сциллара ухватилась за трубку и порцию ржавого листа.