Черный феникс. Африканское сафари - Сергей Кулик

А на полпути из Гитеги в Бужумбуру, современную столицу Бурунди, в деревне Мурамвья находится старый дворец, выстроенный в традиционном африканском стиле. Это большая, просторная хижина из золотистой соломы, внутри перегороженная циновками. На полу — сплетенные из папируса коврики, на которых разрешалось сидеть приближенным мвами, несколько деревянных лежаков и плетеных сундуков. Никакой роскоши, никакого напоминания о величии власти. Но двери во дворец низкие, гораздо ниже, чем у окружающих хижин: хочешь не хочешь, но, входя в обитель владыки, обязательно согнешься перед ним в три погибели.

За этими дворцами, свидетелями истории Бурунди, далекой и всего лишь вчерашней, присматривает Дамьен Хабомимана, куратор Национального музея в Гитеге, знаток истории своей страны.

— Вы, конечно, уже побывали на нашем рынке? — обращается он ко мне. — Это самый большой во всей Восточной Африке рынок гончарных изделий. Огромные кувшины, которые умеют делать только в наших краях, расходятся из Гитеги по всем соседним странам. Керамику здесь делают испокон веков. В долине реки Ниамбийя, например, найдены остатки очень древних очагов, а рядом — осколки кувшинов, отделанных красивым орнаментом. В былые времена гончарное ремесло считалось презренным и было уделом лишь низших слоев земледельцев-хуту. Но их прекрасными изделиями украшали свои жилища даже короли, которые в нашей стране, как и в соседней Руанде, всегда выдвигались из числа скотоводов-тутси.

Много, очень много лет назад в местах, где тутси пасли свои стада, случилось великое несчастье. Реки, которые раньше текли по их землям, повернули вспять или высохли. Дожди прекратились, и равнины, на которых некогда зеленела сочная трава, превратились в пустыню. Красавицы коровы, лишившись корма, начали гибнуть.

И тогда старейшины-тутси решили покинуть пораженные засухой места и идти на юг, искать новые пастбища. Они шли долго, и никто не знает, сколько великанов-воинов, статных женщин и лиророгих иньямбо погибло во время этого перехода. Позади оставались горы и пустыни, населенные враждебными племенами, равнины и непроходимые леса. Но тутси упрямо шли, а когда силы совсем оставляли людей, они цеплялись за рога иньямбо, и коровы поддерживали их. Наконец впереди мелькнула гладь большого озера; пьянящий запах пряных трав с прибрежных лугов заставил людей напрячь силы, прибавить шагу. Здесь были и вода, и сочная трава для скота. «А раз будут живы и сыты иньямбо, значит, будут счастливы и тутси», — решили старейшины. Так выходцы с севера обосновались в области межозерья. Историки считают, что это произошло примерно в XV веке.

Богатый край конечно же не пустовал, плодородные долины были издавна заселены земледельцами-хуту, а в лесах охотились пигмеи. Но вскоре сильные и воинственные тутси покорили их и создали в самом центре Африки феодальное государство. Говорили, правда, в нем на кирунди — языке хуту.

— Трудно точно сказать, когда это произошло, поскольку о прошлом Бурунди, или, как раньше говорили, Урунди, можно судить только по рассказам кариенд, — продолжает свой рассказ Д. Хабомимана. — Независимое королевство, словно спрятавшееся в африканской глубинке, в самом сердце континента, развивалось своим особым путем. Многие характерные черты его традиционного общества и экономических укладов дожили до сегодняшнего дня. Западные этнографы нередко называют Бурунди «самой африканской республикой», имея в виду ту огромную роль, которую играют в жизни нашего государства специфические социальные и хозяйственные обычаи и традиции, унаследованные от прошлого.

Сегодня жители республики — а их уже почти пять миллионов — все чаще называют себя барунди. Однако со времен Нтаре внутри традиционного общества отчетливо выделялись три этносоциальные группы: тутси, хуту и пигмеи-тва. Численно преобладавшие в королевстве крестьяне-хуту, которые составляют примерно 85 процентов населения всей страны, находились в зависимости от тутси (14 процентов), из среды которых выделились феодалы-баганва, владевшие и землей и скотом.

Чтобы отсрочить свой уход из Бурунди (в колониальные времена эта страна была частью единой «подопечной территории», именовавшейся Руанда-Урунди), бельгийцы всеми силами стремились разъединить народ барунди. Дважды — в 1959-м и 1963 годах — им удавалось спровоцировать в стране вспышки кровавой резни. В ней погибали не только феодалы и уничтожались не только дворцы знати. Национальная трагедия, спровоцированная из Брюсселя, ударила в первую очередь по скотоводам-беднякам. Настроенные против феодалов, они могли бы стать союзниками угнетенных масс хуту в борьбе против иноземных и местных эксплуататоров. А этого-то и боялись больше всего колонизаторы.

Последний мвами Бурунди — Мвамбутсу IV — взошел на престол в 1915 году, когда ему было всего лишь тринадцать лет, и правил до 1966 года. Это был ловкий политик, умевший ладить со всеми. Хотя он и считался «первым среди баганва», Мвамбутсу заявлял, что стоит выше сословных интересов. Он провел ряд реформ, ограничивших привилегии феодалов, и умело заигрывал с народом.

В этом, наверное, одна из причин того, что монархия в Бурунди не пала одновременно с провозглашением независимости, как это было в Руанде, а просуществовала еще пять лет. Однако все эти пять лет и трон, и все королевство лихорадило. Под конец своего многолетнего правления Мвамбутсу IV пристрастился к делам, весьма далеким от государственных. Из короля Бурунди он превратился в «короля рок-н-ролла», завсегдатая западноевропейских игорных домов и знатока джаз-оркестров. В одном из лозаннских ночных клубов мвами пленила полногрудая Жози Белькур, выступавшая в стриптизе. Сначала Мвамбутсу сделал тридцатидвухлетнюю блондинку своей секретаршей, а затем привез ее в Бужумбуру, где выстроил для нее прекрасный особняк с бассейном.

Придворные были шокированы, народ роптал. Становилось ясно, что архаическая форма правления, основанная на привилегированном положении баганва, изжила себя. Поэтому, когда 28 ноября 1966 года группа прогрессивно настроенных офицеров взяла власть в свои руки, никто не выступил в защиту монархии. Республика родилась в Бурунди без единого выстрела, без капли крови.

Глава семьдесят восьмая

Триединый лозунг партии УПРОНЛ: «Единство — труд — прогресс!» — Торжества у памятника принцу-революционеру. — В Бужумбуре поют «Интернационал». — К празднику присоединяются «потомки священного тамтама». — Ходить и плясать здесь учатся одновременно. — Короли африканского танца