Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вполне! – одобрила Марион.
– Все же, – сказала миссис Шарп, – остается большой пробел между ее знакомством с господином Икс и возвращением домой в одном платье и до крови избитой. Марион, у нас там, по-моему, еще оставалось немного шерри…
После ухода Марион воцарилось молчание. Нет деревьев во дворе, шелестящих от ветра, нет птичьего щебета, и тут только Роберт понял, как глубока эта тишина, окутывающая дом. Она была столь же нерушима, как полночная тишина в маленьком городке. Несла ли она успокоение, думал Роберт, после суеты лондонской жизни в пансионе? Или же тишина эта действовала угнетающе и даже, быть может, чуть пугала? «Мы так ценили свое уединение!» – сказала миссис Шарп в конторе Роберта. Но так ли уж хороша такая жизнь за высокими стенами, в этой вечной тишине?
– Мне кажется, – прервала молчание миссис Шарп, – девочка сильно рисковала, назвав Фрэнчайз. Ведь она не знала, как мы тут живем.
– Известный риск, конечно, был, – согласился Роберт, – но не такой уж большой, как вы думаете. Вы полагаете, что девочка могла совершить промах, решив, что у вас тут много народу и, главное, что у вас прислуга?
– Да.
– А мое мнение, она прекрасно знала, что это не так!
– Каким же образом?
– Очевидно, она болтала с шофером автобуса или, и это более вероятно, слышала разговоры других пассажиров. Ну, знаете, как это бывает? «Вон Шарп. Это надо же, живут одни в таком большом доме! И прислугу им не найти: кто же согласится пойти сюда, здесь от всего далеко – и от кино, и от магазинов…» Ну и так далее и тому подобное. Автобус-то курсирует по дороге Ларборо – Милфорд, возит местных жителей. Шоссе пустынное, нет ни домов у дороги, ни деревень, разве что Хэм-Грин. И естественно, что ваш дом именно по этой причине вызывает живой интерес. Как человек, проезжая мимо вашего дома, сможет удержаться от замечаний? Да это свыше его сил!
– Понятно. Да, это похоже на правду.
– Мне очень бы хотелось, чтобы сведения о вас она получила от кондуктора. Тогда бы он ее наверняка запомнил. Ведь девочка заявила, что никогда не бывала в Милфорде, даже не знает, где он находится. Если бы кондуктор ее запомнил, мы могли бы уличить ее во лжи, хотя бы в этой части заявления.
– Если я хоть что-то понимаю в этом юном существе, то догадываюсь, как оно поступит: широко раскроет свои детские глазки и скажет: «Разве это был Милфорд? Я просто села в автобус, доехала до конечной остановки и вернулась к тете».
– Конечно, это не главный наш козырь. Если мне удастся напасть на ее след в Ларборо, то я буду показывать ее фотографию местным кондукторам. Авось кто-нибудь ее опознает.
Они сидели в гостиной против окна, рассеянно поглядывая на зеленый квадрат двора и блекло-розовую кирпичную стену. И тут ворота вдруг распахнулись, пропустив группу в семь или восемь человек. Непрошеные посетители вели себя непринужденно, показывали друг другу на «исторические» места, причем если судить по их жестам, то круглое чердачное окно пользовалось самым большим успехом. Если дом Шарп служил субботними вечерами развлечением для местной молодежи, то сегодня, воскресным утром, тут решили поразвлечься взрослые обитатели Ларборо. Женщины были в легких туфлях и в одних платьях – за воротами их, несомненно, ожидала парочка автомобилей.
Роберт взглянул на миссис Шарп, но она даже не шевельнулась, лишь сжала свои и без того всегда сурово сжатые губы.
– Наши туристы, – спокойно заключила она.
– Не пойти ли мне их выгнать? – спросил Роберт. – Это моя вина. Я забыл запереть ворота на засов.
– Пускай их, – сказала старуха. – Сами уйдут. Ведь выносит же королевская семья ежедневно целые толпы зевак, значит и мы можем потерпеть до поры до времени.
Но посетители не собирались уходить. Одна группа отправилась в обход дома, другие же стояли, уставившись на круглое окошко. Тут вернулась Марион, неся шерри. Роберт опять извинился, что не запер ворота. Он чувствовал себя униженным. Нелепо сидеть здесь сложа руки, глядя, как чужие люди спокойно расхаживают по двору, будто они владельцы дома или же собираются его купить. Но предположим, он выйдет и попросит их уйти, а они не уйдут, что тогда делать? Хорошенького мнения будут о нем мать и дочь Шарп, если он уедет домой, оставив их наедине с этими людьми.
А туристы, обойдя вокруг дома, вернулись и теперь с хохотом рассказывали о том, что они видели. Роберт услышал, как Марион что-то прошептала, и испугался: уже не выругалась ли она? Чувствовалось, что при случае она умеет ругаться. Марион поставила поднос на стол, но вино налить забыла – уж очень неподходящий момент для гостеприимства. Роберт сгорал от желания сделать для нее хоть что-то – совсем так же, как пятнадцатилетним подростком мечтал он спасти из пламени девочку, в которую был тогда влюблен. Но, увы, теперь ему уже сорок, и он понимал, что разумнее подождать пожарных.
Пока он сидел в нерешительности, злясь на себя и на тех людей за окном, пожарные явились, правда в лице всего одного высокого молодого человека в ужасающем твидовом костюме.
– Невил! – прошептала Марион, не спуская глаз с окна.
Невил со своим обычным видом превосходства оглядел группу, и, казалось, осаждающие слегка дрогнули, но позиций не сдали. Невил все так же молча смотрел на них, затем извлек что-то из внутреннего кармана. При первом же его движении ряды паломников смешались. Те, кто стоял поближе к воротам, поспешили ретироваться, и даже самые нахальные притихли. Наконец и эта группа отошла, не приняв боя, и присоединилась к тем, кто успел уже скрыться за воротами.
Невил захлопнул за ними ворота, сунул на место деревянный засов и пошел к двери, брезгливо вытирая на ходу руки носовым платком. Марион побежала открыть ему дверь.
– Невил! Как же вам это удалось? – услышал Роберт ее голос.
– А я просто попросил их сообщить свои фамилии и адреса, – объяснил Невил. – Вы и представить себе не можете, как тушуются люди, когда вы вынимаете записную книжку и начинаете спрашивать их адреса. Это все равно как сказать: «Беги, все открылось!» Они даже не интересуются, кто вы такой, имеете ли вы право… Привет, Роберт! Доброе утро, миссис
