Таинственный остров (перевод Н. Немчиновой и А. Худадовой ) - Жюль Верн

— А всё-таки удивительно! — добавил Пенкроф, видимо с трудом примиряясь с неизбежностью. — Мудрено устроен мир! Толстенные книги получатся, если записать всё, что люди знают.

— А ещё толще книги можно написать о том, чего люди до сих пор не знают, — сказал Сайрес Смит.

Как бы то ни было, в июне настала уже привычная колонистам суровая зима, и они зачастую даже не выходили из Гранитного дворца.

Каким томительным было для всех это затворничество, и, пожалуй, особенно оно тяготило Гедеона Спилета.

— Знаешь что, — сказал он однажды Набу, — я бы тебе написал дарственную, засвидетельствованную по всем правилам у нотариуса, и отдал бы в твою пользу все наследства, какие меня ждут, если б ты, как добрый малый, сходил бы куда-нибудь, где принимается подписка на газеты и журналы, да подписал меня хоть на какую-нибудь захудалую газетку! Положительно, для полного счастья мне больше всего не хватает газеты. Хочется, друг, узнавать по утрам, что вчера произошло в мире, за пределами нашего острова!

Наб рассмеялся.

— Вот какой любопытный, — сказал он. — А я за работой обо всём забываю. Каждый день у нас дела по горло!

Действительно, и в Гранитном дворце и вне его работы было достаточно.

Благодаря трёхлетнему упорному труду обитателей острова Линкольна колония их достигла в том году истинного процветания. Затонувший бриг послужил для них новым источником сокровищ. Помимо полной оснастки, которая могла пойти для строящегося судна, кладовые Гранитного дворца были забиты всякого рода утварью, инструментами, приборами, оружием, боевыми припасами и одеждой. Колонистам уже не приходилось больше выделывать грубое сукно. В первую зиму они страдали от холода, а теперь их нисколько не страшили самые лютые морозы. Белья у них тоже стало много, да и держали его они в большом порядке. Из морской соли, в которой содержится хлористый натрий, Сайрес Смит без труда получил натрий и хлор. Натрий шёл затем на изготовление соды, а хлор — хлорной извести; и то и другое употреблялось в Гранитном дворце для хозяйственных нужд и, в частности, для стирки белья. Впрочем, большую стирку затевали только четыре раза в год, как это делалось в семейных домах в старое время, и надо добавить, что Пенкроф и Гедеон Спилет, мечтавший об удовольствии читать ежедневно газету, показали себя превосходными прачками.

Так прошли зимние месяцы — июнь, июль и август. Стояли морозы — средняя температура не превышала восьми градусов по Фаренгейту (13,33° ниже нуля по Цельсию). Следовательно, зима выдалась более суровая, чем в прошлом году. Зато как жарко топились камины в Гранитном дворце! Непрестанно пылал в них огонь, и копоть длинными полосами расписала там стены. Дров не жалели — лес был в нескольких шагах. Шли на дрова и лишние брёвна, заготовленные для постройки судна, и это позволяло экономить каменный уголь, который трудно было перевозить с места добычи.

И люди и домашние животные чувствовали себя прекрасно. Правда, дядюшка Юп оказался довольно зябким существом — это был, пожалуй, единственный его недостаток. Пришлось сшить для него тёплый халат на вате. Но какой из него вышел замечательный слуга — ловкий, усердный, неутомимый, нелюбопытный, неболтливый; вполне заслуженно он мог стать образцом для всех своих двуногих собратьев в Старом и Новом Свете.

— Что же тут удивительного? — говорил Пенкроф. — Раз у него четыре руки, значит, с него и спросу больше — должен стараться!

И уж как усердствовало умное четверорукое животное!

В течение семи месяцев, которые истекли со времени розысков, производившихся вокруг горы Франклина, и в течение всего сентября, когда вернулись тёплые дни, добрый гений острова не давал о себе знать. Ни в чём не сказывалась его помощь. Да, по правде сказать, в ней и не чувствовалось нужды — за это время не случилось ни одного злополучного происшествия, оказавшегося тяжким испытанием для колонистов.

Сайрес Смит даже заметил, что за это время не было ничего похожего на таинственную связь, как будто установившуюся сквозь каменный кряж между обитателями Гранитного дворца и незнакомцем, чьё присутствие Топ, казалось, улавливал чутьём. Собака перестала рычать, да и Юп тоже не выказывал беспокойства. Оба приятеля (Топ и обезьяна крепко подружились) больше уже не сновали около закрытого трапом провала, не тявкали и не скулили с какой-то особой тревогой, сразу же насторожившей внимание инженера. Но разве Сайрес Смит мог сказать с уверенностью, что с этой загадкой покончено и на попытках разгадать её надо поставить крест? Разве мог он утверждать, что уж никогда не возникнут такие обстоятельства, при которых неведомый благодетель вновь выступит на сцену? Как знать, что сулило им будущее?

Зима кончилась. Но как раз в первые вешние дни произошло событие, чреватое очень важными последствиями.

Седьмого сентября Сайрес Смит, рассматривая макушку горы Франклина, заметил над кратером потухшего вулкана извивавшуюся в воздухе струйку дыма и белое облачко пара.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Услышав от инженера страшную весть, колонисты бросили работу и молча устремили взгляд на гору Франклина.

Итак, вулкан пробудился от сна; пар и газы, поднявшись из его недр, прорвались сквозь слой твёрдых пород, скопившихся на дне кратера. Но вызовет ли подземный огонь сильное извержение? Ни предвидеть это, ни предотвратить беду не было возможности.

Но даже если предположить, что извержение неминуемо, ещё оставалась надежда, что от него пострадает не весь остров. Изливаясь из вулкана, расплавленные породы не всегда несут с собою гибель. Остров уже прошёл через такое испытание: об этом свидетельствовали потоки застывшей лавы, бороздившие северные склоны горы. Кроме того, сама форма кратера и глубокая трещина, рассекавшая его верхний край, должны были направлять извергаемую лаву в сторону, противоположную плодородной зоне острова.

Однако прошлое не гарантировало будущего. Нередко бывает, что у вулканов давние кратеры забиты наглухо, но вместо них раскрываются другие кратеры. Это наблюдалось и в Старом и в Новом Свете — на Этне, на Попокатепетле, на Орисабе, а накануне извержения всего можно опасаться. Ведь бывает достаточно землетрясения — а это явление нередко сопутствует вулканическим извержениям, — чтобы внутреннее строение огнедышащей горы изменилось и расплавленная лава проложила себе новые пути.