Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

Тут кто-то подергал меня за рукав, и я, подпрыгнув от неожиданности, оглянулся. Чернявый загорелый паренек с открытым улыбчивым лицом подмигнул мне:

— Подвезу по цене аэробуса…

— С чего так дешево? — недоверчиво бросил я.

— Да у меня уже есть богатый клиент, он мне дорогу и так оплачивает, чистосердечно признался малый. — А в псевдолете еще четыре места свободных, что им зря пропадать? Хоть что-то с вас возьму дополнительно.

— А клиент твой не будет против? Расклад-то несправедливый.

— А вы ему не говорите, сколько мне платите.

Побуждения таксиста показались мне логичными, а предложение — заманчивым. Действительно, стоит ли нам торчать на остановке в ожидании аэробуса, если за ту же сумму можно добраться на индивидуальном флаере? Вряд ли за прошедшие века тут что-то изменилось, и такси комфортабельнее и быстрее того, что раньше называлось «общественным транспортом».

— Пойдем, — согласился я.

— Может, нам и не по пути вовсе? — подозрительно прищурилась Аджуяр.

— До Ерофеева всем по пути. А там — или до места довезу, или пересядете. Куда вам?

— Угол Путина и Распутина, — сказал я и сам пожалел о своей откровенности. Кто его знает?..

— Близко, — вновь широко, сверкнув белыми зубами, улыбнулся парень. Довезу. Айда к машине.

Мы двинулись за ним.

— Ой, не нравится мне все это, — проворчала Аджуяр. Но всерьез не сопротивлялась.

Мы подошли к флаеру, возле которого уже стоял первый пассажир: немолодой худощавый человек с интеллигентным проницательным лицом. «Он похож на графа Калиостро из фильма «Формула любви», — подметил я и тут же подумал о другом: Сейчас, скорее всего, во всей Вселенной нет ни одной живой души, кроме меня, которая видела бы этот фильм».

— Поехали? — с чуть заметным нетерпением в голосе спросил «Калиостро» у шофера, вынув изо рта сигарету.

— Сейчас-сейчас! — суетливо заверил шофер. — Вы, ребята, две минуты еще тут покурите, а я попробую еще кого-нибудь с этого рейса поймать. Если сразу не найду, поедете втроем…

— Две минуты! — предупредил «Калиостро».

А я промолчал, решив, что и сам не прочь с дороги постоять на свежем воздухе. К тому же так приятно было почувствовать забытый уже запах табачного дыма.

Пока шофер бегал, мы успели перекинуться парой слов.

— Зачем прибыли? — спросил меня незнакомец, завязывая, по-видимому из вежливости, разговор.

— Есть кое-какой интерес, — ответил я уклончиво.

— Что может заинтересовать нормального человека в этой дыре? — довольно самокритично заметил тот.

— Просто ищу одного знакомого, — отозвался я, решив, что самым правдоподобным враньем будет легкая недоговоренность.

Мужчина покачал головой:

— Искать кого-то при нашем-то бардаке? — скептически заметил он. — Вряд ли у вас это получится, если вы не знаете точного адреса… И с адресом-то не всегда найдешь, — Он помолчал и добавил: — А я вот по делам…

— Ну, мы в общем-то тоже по делам. Без дела никто никуда не летает.

— И что за дело у вас? — поинтересовался мой незваный собеседник со скучающей интонацией.

Я глянул на Аджуяр, и мне пришло в голову, что тут она больше всего похожа на героиню какого-то «костюмного» фильма. «Есения», например.

— Хочу предложить сценарий для мнемофильма, — как-то автоматически соврал я.

— Ах, вот как? — улыбнулся незнакомец. — Тогда, конечно, не стоит вас расспрашивать дальше. Охрана интеллектуальной собственности поставлена у нас из рук вон плохо.

Мы вновь помолчали.

— Кстати, у меня в Москве есть один знакомый, связанный с этим бизнесом, вновь заговорил Калиостро, бросив окурок в проплывающую мимо нас урну. — Но он занимается по-настоящему серьезными, некоммерческими проектами. Сейчас, например, он продюсирует постановку романа одного древнего классика, не думаю, что вы о нем когда-нибудь слышали.

— Что за классик? — чисто машинально спросил я.

— Маркес. Это еще двадцатый век… Роман «Сто лет одиночества».

Я даже вздрогнул от неожиданности. «Сто лет одиночества» — одна из моих любимых книг. Я никак не ожидал, что здесь, а точнее, что СЕЙЧАС, кто-то может знать ее. И упоминание об этом романе как-то сразу расположило меня к собеседнику.

— Я читал эту книгу, — не удержавшись, похвастался я.

— Да что вы? — удивился Калиостро. — Вот уж не думал, что нынешняя молодежь способна на такие подвиги. Читать, а не участвовать в мнемофильмах это действительно подвиг в наше время. При том что девятьсот девяносто девять мнемофильмов из тысячи — абсолютнейший вздор. Чего стоят одни только названия…

— Например, «Человек-дрезина», — вспомнил я.

— Именно, — усмехнулся незнакомец, — полнейшая профанация искусства. Изготовители этих поделок — люди без чести и совести. Они пекутся только о своих барышах и совсем не думают об ответственности за нравственность. А ведь долг художника состоит прежде всего в этом…

В этот момент из толпы вынырнул наш шофер, волоча за собой очередного пассажира — человека, одетого почти так же, как одевался дядюшка Сэм: в национальный русский костюм. Лицо его было хмурым и неприветливым, на голове ежик, а в руках он держал узкий кейс.

— Все, садимся! — радостно сообщил водила, и мы послушно полезли в мнемоход. Сиденья тут были расположены в три ряда по два места. Я и Аджуяр устроились в заднем ряду, мой новый знакомый сел в середине, а Хмурый с кейсом — впереди, рядом с водителем.

Машина с легким гудением стала медленно приподниматься, но вдруг прямо перед ней, яростно махая руками, возник какой-то потрепанный человечек, в мятом клетчатом пиджачке и клетчатой же кепке с ушками, завязанными на голове.

Водитель, зависнув в полуметре над землей, вопросительно глянул на нас.

— Шеф! — взмолился Потрепанный, — до Ерофеева?! Выручай!

Шофер жестом показал ему, что, мол, он бессилен и махнул рукой назад — в нашу сторону.

— Мужики, выручайте! — теперь уже к нам обратился Потрепанный. И опять повернулся к водиле: — Тебе что, полтинник лишний повредит, что ли?

— Может, потеснитесь? — спросил нас водила. Было видно, что полтинник ему не повредит. — Есть ведь еще одно место. Но, как скажете, так и будет. Обращался он прежде всего к Калиостро, ведь свободное место было рядом с ним. Тот недовольно поджал губы и пожал плечами. Потом глянул на меня, и мне показалось, что именно наша недавняя беседа на возвышенные темы заставила его бросить:

— Сажай…

Обрадованный водитель опустил мнемоход, и Потрепанный уселся рядом с Калиостро причитая:

— Вот спасибо! Ну, спасибо! Есть ведь еще люди на белом свете!.. — он стянул при этом с головы свою клетчатую кепочку и как платком утирал ею пот со лба и шеи.

Псевдолет вновь осторожно поднялся, а затем с легкой перегрузкой взмыл в облака. У меня заложило уши, и я сглотнул. Когда скорость выровнялась и перегрузка исчезла, некоторое время мы летели молча. Я с любопытством разглядывал простершийся под нами пейзаж. Он напоминал мне виденные по телевизору панорамы суетливого Токио с переплетениями воздушных дорог, неожиданно уходящих в землю между огромными зданиями…

Водитель оглянулся на нас, заметив мой взгляд, широко улыбнулся.

— Впервые на Петушках? — спросил он.

— Да, — кивнул я.

— Веселый город, — сообщил он. — А поселок вокруг космопорта — еще веселее.

Вот так. То, что напомнило мне мегаполис Токио, по меркам двадцать пятого века — «поселок», не более. Хотя, действительно, не прошло и пяти минут, как урбанистический пейзаж внизу уступил место природному ландшафту.

— Совсем веселый поселочек, — подмигнул водитель и отвернулся к лобовому стеклу.

А его слова, обернувшись ко мне, прокомментировал Калиостро:

— Точно подмечено, «Совсем веселый поселочек». Не советовал бы я вам там задерживаться. Жулье на каждом шагу.

Сказать мне было нечего, и я промолчал, лишь слегка кивнув и состроив на лице понимающую улыбку.

— Так, значит, пописываете? — словно бы из вежливости продолжил разговор Калиостро.

— Да, — подтвердил я. И также из вежливости, хотя немного и из любопытства, спросил: — А вы чем занимаетесь?

— Игорным бизнесом. У меня в Петушках казино.

Хмурый с кейсом, сидя спиной к нам, не оборачивался. А вот Потрепанный проявил живейший интерес:

— Не пойму, кто у нас может ходить в казино? Я бы вот, например, ни за что не пошел. У работяг денег нету, а богатых людей совсем мало. И им что, денег не жалко?

— Это общепринятое заблуждение, что в казино играют богачи, — улыбнулся Калиостро. — Никто ведь не запрещает делать и самые мизерные ставки. Смысл игры не в выигрыше, а, в самой игре. Азарт, вот зачем приходят к нам люди. А вовсе не за барышом.

— А что у вас там, турборулетка? — с любопытством продолжал Потрепанный.