Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя примерно час после отдания команды на выдвижение второго эшелона на НП позвонил В. Н. Гордов. Он занимался до этого, как видно, боевыми делами войск 63-й и 21-й армий, на участке которых ожидались попытки врага ликвидировать наш плацдарм в районе Серафимовича. Заместитель командующего фронтом потребовал доложить обстановку. Я сделал это весьма обстоятельно, особо выделив причины выдвижения второго эшелона. В ответ послышались шумные тирады, характерные для так называемого матерного руководства. В. Н. Гордов приказал немедленно остановить, а затем вернуть назад, в исходное положение, выдвигавшиеся на север соединения, и прежде всего танковый корпус. Он считал решение командарма преждевременным. Дело осложнялось тем, что К. С. Москаленко выехал в войска и соединиться с ним не удалось. Г. К. Жуков направился в 24-ю армию, чтобы форсировать ее наступление. К Д. Т. Козлову он еще не прибыл, а со следующей за ним радиостанцией связь по какой-то причине нарушилась. В. Н. Гордов отдавал свои распоряжения таким громовым голосом, что я невольно отодвинул телефонную трубку от уха и все присутствующие на НП, включая Я. Н. Федоренко и Л. Ф. Минюка, слышали его категорический приказ. И вот как бывает — эта деталь сыграла затем важную роль в моей личной судьбе.
Раньше я знал Василия Николаевича как начальника штаба и командующего 21-й армией. Он вел себя тогда с подчиненными более корректно. Мне думается, что последующее неожиданное выдвижение его в июле 1942 года вскружило ему голову. И некоторые далеко не лучшие особенности его характера проявились слишком резко.
…В том же порядке, как отдавались команды на выдвижение, я и мои подчиненные дали отбой. Танки и пехота, конечно, некоторое время еще продолжали движение, пока наши указания дошли до командиров подразделений, но затем вся эта масса техники и людей остановилась, ожидая дальнейших распоряжений. Поэтому-то части второго эшелона и запоздали с выходом на рубеж гряды холмов.
Спустя полчаса позвонил Г. К. Жуков, прибывший в штаб 24-й армии. Он в свою очередь осведомился о складывавшейся ситуации. Я сделал это по-уставному четко. Наступила пауза, затем Георгий Константинович корректно, но не терпящим возражения тоном, каким умел отдавать приказы, пожалуй, только один он, потребовал:
— Примите все меры, вплоть до самых крайних. Возьмите с собой наиболее толковых и решительных командиров и выезжайте в корпус Кравченко, в дивизии Буняшина, Гузенко и добейтесь выполнения первоначального приказа.
После этого Жуков попросил передать трубку генералу Федоренко и приказал ему периодически докладывать о ходе выполнения отданных распоряжений.
Гвардии полковник Г. А. Любимов, гвардии подполковник М. Д. Зайчиков и я тут же сели в машины и тронулись в путь. Я. Н. Федоренко и А. А. Мартьянов начали дублировать приказ Г. К. Жукова по радио.
Я ехал в танковый корпус, а мои коллеги — в стрелковые дивизии. Танкисты продвинулись уже на изрядное расстояние и в этот момент находились в довольно глубокой лощине, вновь развертываясь здесь в смешавшийся было боевой порядок. Я быстро нашел командирскую машину по самой длинной радиоантенне. Подъехав к ней, стукнул рукояткой маузера по броне. Из танка не без труда выбрался генерал, которого я в первый момент принял за бывшего командующего Юго-Западным фронтом Ф. Я. Костенко, настолько схожими были их плотные широкоплечие фигуры. Даже в покрытом слоем пыли лице комкора мне почудилось нечто костенковское.
Я, как младший по званию, представился генералу и сказал о цели своего приезда.
— Кравченко, — коротко отрекомендовался он, и не без раздражения продолжал: — Что за оказия! То вперед, то назад, то снова вперед. Теряем драгоценное время. — Его карие, глубоко посаженные глаза при этом недобро сверкнули.
— Товарищ генерал, — ответил я, — сейчас нет времени объяснять, как сложилась такая нелепая ситуация. Вы за это ответственности не несете, а вот за выполнение последнего приказа мы с вами оба отвечаем своими головами перед заместителем Верховного.
— Я дал уже необходимые указания, — несколько другим тоном отвечал Андрей Григорьевич. — Сейчас заканчивается перестроение в боевой порядок и танки двинутся вперед. Но вы лучше прислушайтесь и посмотрите на небо.
Действительно, с юга доносился рокот авиамоторов. Шло не менее сотни самолетов. Их гул все нарастал, и вот пузатые бомбардировщики люфтваффе — почти над нами. Они перестроились и пошли вдоль лощины. Вскоре густой россыпью стали падать бомбы. В грохоте начавшейся бомбежки я пытался еще что-то говорить, но Кравченко махнул рукой, показывая под днище танка. Я понял, что в этой обстановке лучшего укрытия не найти, и мы залегли под командирской машиной рядом с членами ее экипажа. Бомбы рвались рядом. Как при смерче, сухая земля забивала нос, глаза, уши, скрипела на зубах.
Но вот одна волна «юнкерсов» отбомбилась. Мы воспользовались паузой и выбрались из своего укрытия. Прежде всего, конечно, взглянули на небо и стали свидетелями боя группы наших «яков» с полутора десятками вражеских самолетов. Три немецкие машины, оставляя дымные шлейфы, врезались в землю. Один из наших летчиков, сразив «мессершмитта», атаковал «юнкерса». Он предельно сблизился с ним, но выстрела его пушки не последовало — видно, кончились боеприпасы. Тогда наш летчик направил свою машину прямо на фашистский бомбардировщик. При столкновении оба самолета взорвались в воздухе. Ценой своей жизни советский пилот расквитался со стервятником. Вся эта картина в своем необычайном динамизме заняла какие-то доли минуты, но в памяти осталась навсегда. Потом я узнал имя героя, это был капитан И. Ф. Стародуб.
Тут подошла следующая волна «юнкерсов», но она была уже не столь плотной и бомбы падали реже. Еще во время предыдущей паузы экипажи всех исправных танков заняли свои места в машинах и стали маневрировать, чтобы ускользнуть от бомб, но возможность движения вперед все еще была исключена. Наконец и второй приступ свистопляски огня и металла стал иссякать. Поредевшая танковая цепь, подчиняясь командам, приготовилась к броску, но в этот момент была получена радиограмма от Федоренко об окончательном отбое и отходе в первоначальный район сосредоточения.
Кравченко быстро и четко отдал все необходимые, распоряжения. Мы дождались, пока танки развернулись и двинулись назад. Я пригласил Андрея Григорьевича в свою автомашину. Пережив бок о бок бомбежку в открытой лощине, мы
