Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

Эдуирд Сихэмпер отступил, отчаянно сопротивляясь. Каким-то образом Бриндин Тирнир сумел остаться с ним, прикрывая его левый фланг, пока они прокладывали себе путь сквозь дикое безумие, сопровождаемое дождем и громом, отчаянно пытаясь удержаться между нападавшими и дверью гостевого дома. Позади себя они услышали щелкающие звуки выстрелов, и новое отчаяние захлестнуло Сихэмпера, когда он понял, что это значит.

Его разум улавливал фрагменты воспоминаний. Лейтенант Хаскин, протыкающий штыком одного врага, его винтовка вращается в его руках, когда приклад размозжил череп другому человеку, а затем меч вонзается ему под мышку, через отверстие в боковой части кирасы, и лейтенант падает. Другой стражник отчаянно сражался с двумя противниками, каким-то образом удерживая их обоих на расстоянии, пока третий не напал на него сзади и не перерезал ему горло. Меч оставил кровоточащую рану на щеке Сихэмпера, другой пробил нагрудник его кирасы, третий отскочил от шлема, и каким-то образом он и Тирнир все еще были на ногах, все еще отходя назад, туда, где позади них трещали пистолетные выстрелы.

Они добрались до двери гостевого дома, и Тирнир толкнул Сихэмпера плечом позади себя, когда новый поток хлынул к ним. Сихэмпер отшатнулся назад, наполовину ввалившись в дверной проем, и его сердце сжалось, когда два меча сразили Тирнира прежде, чем тот смог последовать за ним.

Не было времени горевать. Была только отчаянная необходимость как-то защитить императрицу, которую он охранял с тех пор, как она была маленькой девочкой. Молодую женщину, которую он помог вырастить, и монарха, которому он с гордостью поклялся служить. Сторонники Храма теперь могли напасть на него только по коридору, и он взревел от собственной ненависти, встречая их своим красным штыком. Горячая кровь сделала каменный пол скользким под ногами, и хрустнула кость, когда один из приверженцев Храма поскользнулся и растянулся во весь рост, и он яростно опустил приклад своей винтовки на шею упавшего человека. Его мир состоял исключительно из этого коридора, из людей, бушующих по нему, из растущей, ужасной боли в руках и вони крови.

Гром прогремел взрывом, громче, чем когда-либо, сотрясая весь гостевой дом, но это было что-то далекое, нереальное и неважное.

И поскольку так оно и было, он так и не понял, что этот гром доносился не с запада, а с востока.

Пистолет взревел. Фигура, маячившая в окне, снова исчезла из виду, и тонкие руки и запястья Шарлиэн почувствовали себя так, словно по ним только что ударили молотком, когда она повернулась, чтобы бросить стрелявший пистолет Дейшину Тейсо. Но стражник не взял его. Он сидел неподвижно и молча в своем кресле, руки застыли на полпути из-за арбалетной стрелы, застрявшей в его левой глазнице.

— Я понял, Шарлиэн! — крикнул Карлсин Рейз. Он выхватил у нее пистолет и начал перезаряжать его, как учили его она и Тейсо. Его руки были неуклюжи от непривычной работы, но он мотнул головой в сторону окна. — Ты беспокоишься об этом!

— Вперед! Вперед!

Голос Митрана Дейвиса был хриплым и надтреснутым. Его горло саднило и царапало, но он продолжал кричать, подстегивая людей своим голосом. Он слышал обрывками даже сквозь шум, как кричал Чарлз Эйбилин, но голос Ларака умолк.

Он видел, как двое стражников сражались в самом дверном проеме гостевого дома, а затем один из них упал, растоптанный сапогами сторонников Храма, когда они бросились вперед. Безумие схватило их за горло, само выживание стало нереальным, несущественным по сравнению с движущей их потребностью достичь своей цели.

В конце концов, хорошо, что она не нужна нам живой!

Эта мысль промелькнула в каком-то крошечном уголке его мозга, и он понял, что это правда. Сейчас кровавые клыки ненависти и решимости его людей сделали бы почти невозможным взять Шарлиэн живой, даже если бы они захотели этого.

Я не…

Его мысль прервалась, когда над головой раздался невероятный раскат грома. Вряд ли это было неожиданностью — хотя дождь на мгновение почти прекратился, гроза была далека от завершения, — но этот раскат грома был таким громким, таким сильным, что он вздрогнул. А потом, внезапно, на ногах перед ним очутился еще один стражник.

Дейвис моргнул, протирая глаза, чтобы смыть дождевую воду, все еще стекающую с его мокрых волос, пытаясь понять, откуда взялся этот единственный стражник. Это было так, как если бы он материализовался из самого воздуха.

Глаза приверженца Храма внезапно сузились, когда он понял, что стражник не был мокрым от дождя. Но это было невозможно… не так ли?

Он отбросил этот вопрос в сторону. Позже будет время побеспокоиться о деталях; прямо сейчас у него были другие дела, и он бросился в атаку.

У этого тоже нет винтовки, — понял он, — когда стражник обнажил два меча. Один был значительно короче другого, и что-то в них пробудило обрывок воспоминаний. Что-то о ком-то, кто носил два меча…

Задворки его мозга все еще боролись с воспоминанием, когда боевая стальная катана, двигавшаяся так быстро, что он вообще не видел ее движение, снесла его голову с плеч.

Что такого в грозах и покушениях на убийство?

Этот вопрос пронесся в голове Мерлина Этроуза, когда голова Дейвиса отлетела как раз в тот момент, когда снова начал лупить дождь. Это была далекая мысль, затерянная за стальной сосредоточенностью его отчаяния, когда он атаковал сзади сторонников Храма.

Часть его извивалась в муках, крича в бесполезном протесте, когда он увидел имперских стражников, распростертых среди трупов своих врагов. Он знал каждого из этих людей. Он помогал обучать их, помогал отбирать их для выполнения своих обязанностей… и он наблюдал через пульты своего снарка, как умирал каждый из них, в то время как разведывательный скиммер мчался по небу Сейфхолда со скоростью более пяти Махов.

Даже простой полет на такой скорости представлял собой риск, который, как он знал, нельзя было по-настоящему оправдать. Несмотря