Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Готрек посмотрел на это и сплюнул.

— Я ненавижу деревья почти так же, как ненавижу эльфов.

Теклис рассмеялся.

— Что вообще тебе сделали деревья, Готрек Гурниссон? — поинтересовался он.

Феликс гадал, нравится ли эльфу подвергать жизнь опасности. Истребитель был не из тех, кого стоило провоцировать.

Готрек посмотрел назад. Мужчины Карн Маллога теперь передвигались молча. Некоторые сбросили свои звериные шкуры, когда стало теплее. Бран шагал рядом с Мурдо и Сиобхейн. Лёгкая испарина выступила на его лице. Он выглядел нервным и слегка издёрганным. Что бы он там раньше не думал, теперь ему явно не нравилась идея дальше углубляться в это поражённое болезнью место. Феликс не мог его винить, потому как наконец распознал в воздухе слабый покалывающий вкус серы.

— Искривляющий камень, — пробормотал он. — Дело плохо.

— Ты прав, Феликс Ягер, — подтвердил Теклис. — Это явно проклятие Древних.

Феликс уставился на эльфа. На сей раз он понял, что рядом с ним находится некто, способный ответить на его вопросы и, в отличие от Истребителя, похоже наслаждающийся возможностью поучать.

— Что есть искривляющий камень? — спросил Феликс, сознавая, что является не единственным слушателем. Похоже, его вопрос привлёк всеобщее внимание.

— Концентрированное вещество Хаоса, — ответил Теклис. — Прошедшее перегонку, загустевшее, затвердевшее: некая комбинация этих трёх состояний. Чистый продукт тёмной магии.

— Я некогда видел скавена, проглотившего это вещество, — сказал Феликс.

— Значит, это был весьма незаурядный скавен, ибо искривляющий камень крайне ядовит даже для таких мутантов, как крысолюди. Я читал, что некоторые серые провидцы способны поглощать значительные количества его очищенной вариации и извлекать из неё энергию. Если так, то я не могу представить, чтобы они очень долго сохраняли здоровье или вменяемость, хотя их чародейская мощь должна быть невероятной.

Феликс подумал о чародее крысолюдей, с которым он и Готрек часто сталкивались. Подобное существо легко подходило под описание эльфа.

— Искривляющий камень поступает с Моррслиб, луны Хаоса, — заметил Мурдо. — Его куски отламываются и падают на землю в виде огромных метеорных дождей. Такие метеорные дожди регулярно падают на Альбионе. Похоже, что — то их притягивает. Возможно, круги камней. Может, у них такое назначение.

— Я так не думаю, — возразил Теклис, но, заметив недовольный взгляд на лице старика, перефразировал. — Позволь мне выразиться иначе. Я верю, что Моррлиб вполне может состоять из искривляющего камня, а описанные тобой метеорные дожди явно подтверждаются многими эльфийскими летописцами, но я не верю, что Моррслиб является единственным источником искривляющего камня. Это просто масштабный необычный астрономический феномен. И я не верю, что кольца камней созданы для привлечения метеоров, хотя вполне могут осуществлять подобное. Я полагаю, что у них иная функция.

— Ты вполне можешь оказаться прав, — заявил Мурдо, явно не желающий спорить с эльфом.

— Всё это крайне интересно, — вмешался Феликс, — но меня больше беспокоит воздействие, которое это вещество на нас оказывает.

— Здешний воздух содержит лишь незначительные следы, — заметил Теклис. — Так или иначе, я сомневаюсь, что мы останемся здесь достаточно долго, чтобы испытать на себе значительное воздействие.

— Это очень успокаивает, — произнёс Феликс.

Он воздержался от побуждения указать на тот факт, что пока эльф, по всей вероятности, защищён своей магией, остальным этого не дано.

Тропа, спускаясь, петляла по склону горы. Окружающая листва становилась гуще. Из подлеска раздавалось множество странных звуков хрюканья и пыхтения, а также звуки перемещения среди ветвей крупных зверей. Воины Брана заметно стали значительно нервознее. Напряжённость усиливалась. Готрек крутил головой из стороны в сторону, словно сканируя подлесок на предмет опасности.

— Я понимаю, почему великан подвергся порче, — произнёс Теклис, — если это место его обитания. Проведённые здесь тысячелетия могут исказить любой мозг.

— Если только его мозг не был искажён изначально, — многозначительно заметил Готрек.

— Его физический облик тоже вполне мог мутировать, — произнёс эльф, не обращая внимания на слова Истребителя.

— Каким образом? — спросил Феликс, у которого внезапно пересохло во рту.

— Весьма вероятно, он стал крупнее и носит на себе многие отметины Хаоса. Он мог перенести множество мутаций, благодаря которым его будет сложнее убить.

Феликс подумал о тролле, с которым он и Готрек некогда сражались под развалинами Карака Восьми Вершин. Кто — то намотал цепь с куском искривляющего камня вокруг его шеи, и с троллем произошли все те изменения, которые описал эльф. Феликс поразился глубине познаний волшебника. Похоже, тот немало знал о многих вещах. «Полагаю, это одно из преимуществ того, что ты живёшь столетия и являешься могущественным чародеем, — подумал он. — Об этом стоит упомянуть, когда дело дойдёт до написания моей хроники приключений Истребителя». Некоторые учёные с готовность заплатят только лишь за подобную информацию, хотя Феликс не был уверен, что ему хочется, чтобы его труд вызвал интерес этих представителей человеческого рода. Это заодно привлечёт к книге интерес охотников на ведьм и имперской цензуры. «Возможно, тогда просто стоит об этом умолчать», — решил он.

Тонкий слой грунта, покрывающий скалистую тропу, утолщался по мере спуска в долину, а заодно перешёл в ужасную чёрно — коричневую грязь, которая налипала на сапоги Феликса и производила хлюпающие звуки, когда он поднимал ногу для очередного шага. Что — то влажное и склизкое коснулось его лица. Он вздрогнул, подумав о пальцах утопленников или щупальцах какого — нибудь особенно отвратительного чудовища. Вместо этого он увидел лишь лиану, свисающую с вышерасположенных ветвей. Ветви смыкались над головой, образуя проход через окружающий их густой лес, и Феликс изумлялся изменениям окружающей среды. Лишь несколько часов назад они дрожали на туманных высотах. Теперь они оказались в тёплых едва ли не джунглях, которые напомнили ему сказки о Тёмном континенте, прочитанные в юности. Тишина сгущалась. Он мог слышать собственное дыхание. Феликс ощущал уверенность, что вот — вот произойдёт нечто ужасное.

Минуты тянулись медленно, словно сползающий по стене слизняк. Феликс сделал глубокий вдох, испытав облегчение. Он прошёл вперёд и оказался на краю огромной лужи с мутной коричневой водой. Земля по её краям поднималась наподобие чаши, и в её очертании было нечто смутно знакомое.