Томный дух болотного зверя - Роман Яньшин

С другой стороны, Виктор опасался, что такая недосказанность будет бесполезной — если его не сочтут сумасшедшим, он все равно уже доказал свою необычность. Ведь, из-за того «черного» взгляда, который он, не ведая, что творит, демонстрировал несколько дней, — его могли записать в пришельцы, в бог его знает кого, и отправить на изучение какими-нибудь правительственными лабораториями.

Но, видимо, следователь имел другие цели. Он, правда, все же назначил ему медицинское (включая и психиатрическое) обследование, однако, скорее формально, чем от желания сбагрить молодого человека людям в белых халатах и побыстрее закрыть дело. Напротив, к делу следователь отнесся очень серьезно. Только потом Виктор смекнул, почему с ним не расправились. Серьезности надо было ожидать, — как никак он мог оказаться единственным человеком, способным объяснить пропажу нескольких иностранцев. Американское посольство, небось, уже локти кусало от давления со стороны коллег Купера: куда делся их шеф?

Следователь объяснил Виктору, что сейчас тот подозревается в убийстве членов экспедиции. Однако требуется найти факты, доказывающие его виновность. Пока они не найдены или, напротив, не принято решение о снятии с него подозрений в преступлении, ему придется провести некоторое время в следственном изоляторе.

И опять тот же капитан, вежливо, но с опаской, препроводил его в камеру.

Потянулись дни, недели и месяцы ожидания. Несколько раз приезжали родители.

— Как ты, сынок? Почему ты здесь? — спрашивала его мать, стараясь хоть на мгновенье сдержать слезы.

— Все нормально, мама, — отвечал, улыбаясь, Виктор. — Это недоразумение. Не переживай.

— Если тебе что-нибудь нужно, скажи, я привезу.

— Спасибо мама, не надо. У меня тут хороший знакомый работает, — Саша. У нас с ним гаражи по соседству. Все, что мне нужно, я у него уже попросил, и он мне принес.

Действительно, Саша-милиционер, случайно увидевший Виктора, идущего под конвоем в здании ОВД на очередную беседу со следователем, вскоре отыскал его, и сам предложил тому свою помощь. Виктор попросил Сашу принести ему каких-нибудь таблеток от кислотности желудка, а то тюремная кормежка постоянно выливалась у него в мучительную изжогу.

В следственном изоляторе то и дело появлялись, а потом исчезали новые и новые люди. Хмурые и веселые, «крутые» и не очень, богато одетые и нищие, — они были разные. Единственное, что их роднило — это довольно скорая необходимость оставить только — только нагретые нары и уходить отсюда, — кому на свободу, а кому — на суд и к новым нарам. Виктора же держали и держали в этом положении — между «небом и землей», не приговаривая и не отпуская.

Кроме Виктора, постоянным обитателем СИЗО оказался маленький, невзрачный мужичек по прозвищу Буба.

— Ты слышал Его, да? — спросил однажды Виктора Буба.

— Откуда ты знаешь? — насторожился Виктор.

— Знаю, — прищурился Буба, — потому что я видел, с какими глазами ты сюда вошел.

— А с какими я вошел глазами?

— Чорными. Это совсем плохо.

— Чем плохо? — нервы Виктора напряглись.

— Плохо тем, что ты теперь в родстве с Ним, как Яков.

— Как кто?

— Как Яков. Пастухом у нас в поселке работал. Грустная история. Жена у него умерла при родах. Ребенка спасли, — девочку. Яков образования почти не имел, — семь классов школы окончил, но мужик был аккуратный. Дочь вырастил, воспитал, в город учиться отправил, только и жил для нее. Бывало, встречу его в сельмаге, а он конфеты покупает. Специально спрашиваю: на сладкое, что ль потянуло, жизнь подсластить? А он всегда, с улыбкой, отвечает: дочке посылку собираю. Да, аккуратный был… Только необразованность его, его самого же и доконала. Хранил, дурак, все деньги у себя в дому. Только потом выяснилось, из-за чего хранил-то: не знал, как правильно в банке сберкнижку оформить. А в те дни у нас в поселке начали какие-то беженцы появляться, нерусские, с юга, черненькие. Так, видно, они к нему залезли в дом, и деньги свистнули. Яков тогда расстроился. Деньги-то он регулярно дочке посылал. Взял тогда Яков, забил все окна досками, а перед входной дверью соорудил… не знаю, как и назвать-то… штуку такую, из кувалды и тракторной рессоры. Если кто про нее не ведает, и дверь откроет, так эта штука кувалдой ему в грудь шандарахнет. Установил он свою дур-машину перед дверью, а сам отправился на работу. Не думал, мужик, что именно в этот день к нему из города дочь приедет. Да корова одна, как назло, потерялась, искал он ее долго, а дочь, в аккурат, значит, и возвращается… Ростиком она небольшая была, про отцово изобретение, понятно, не знала, и кувалда ей шандарахнула прямо по голове. Зашел в тот день Яков на крылечко, а она там и лежит, бездыханная. В убийстве, конечно, его никто обвинять не стал. Поэтому там осталось только одно дело — похороны. Все думали, что он на сельском кладбище ее похоронит, а он взял и в лес дочь отнес. Куда — никто не знает. Потом начал тем сельчанам, кого встретит, рассказывать, что с ним говорил лесной Благодетель и этот Благодетель помог ему с дочерью сегодня ночью увидеться, погулять с ней по лесу. Все, понятное дело, жалеть стали его. Подумали — свихнулся мужик совсем. И я бы так подумал, если б не увидел однажды его глаза, — на мгновенье они у Якова черными стали, что твоя ночь, только чернота эта особая была. Пронзал такой взгляд душу. Потом Яков как-то раз на работу не вышел, а позже и вовсе пропал.

Нервы Виктора опять натянулись. Сама мысль о том, что в его жизнь и в жизнь некоторых других людей вмешался дух Болотного Зверя, напрягала. А чего он хотел? Болотный Дух, со времен нашествия татаро-монголов, которые и привезли его в здешние топи, пребывает там уже сотни лет, и все эти века возле болота жили люди. Время от времени Демон выбирал себе ЖЕРТВУ! Так что не случайно Якова обокрали, и он соорудил средство обороны своего жилища, а корова потерялась, не случайно парни искали работу, Юлина мать заболела, а в Россию прилетел американский ученый. Все стали ЖЕРТВОЙ!

— Я думаю, Яков и его дочка теперь с Ним, — закончил Буба.

— Кто тебе рассказал о Нем? — Виктор достал из нычки в нарах потертый окурок, прикурил, сделал пару затяжек и протянул оставшееся Бубе.

— Мать, — Буба с благодарностью принял окурок, — Пыталась обучить меня своему ремеслу. Она колдунья. Только я неспособным оказался. Она проклинала моего отца, — я, дескать, весь в него уродился. Не надо было рожать от плотника, а то, вот, я — тоже плотник и вышел.

У Виктора зародилось предчувствие.

— Ты, случайно, не из Конино родом? — спросил он Бубу.

— Из Конино, — согласился тот.

— А твоя мать не на Трудовой улице живет?

— Трудовая 14-ать.

— Баба Маша?

— Мария Васильевна. Ты знаком с ней?

— Один человек снаряжал научную экспедицию на болота, я в ней участвовал. Баба Маша нам помогала всякими советами… Так, ты, выходит, ее пропавший сын?!

— На те! Пропавший! Сама меня отфутболила из-за моих неспособностей, а теперь, значит, вспоминает? — презрительно сплюнул на пол Буба, однако тут же его презрительность уступила место безмерной тоске в глазах. — Ты давно ее видел? Как, хоть, она там?

— Хорошо, — улыбнулся Виктор, — Жива и здорова. К тому же, наш главный, — тот человек, о котором я недавно упомянул, за ее консультации и за то, что она путь нашей экспедиции через болото указала, денег ей отвалил немерено. По ее требованию, кстати. Зачем старой женщине так много бабла — я даже не понимаю. Этого на целую семью хватит, чтобы она лет… десять ни в чем не нуждалась.

Буба, прохаживавшийся до этого по проходу, мимо нар, туда — сюда, остановился и взглянул на Виктора. В глазах мужичка читалась неимоверная радость.

— Ништяк, братан! Деньги она с вашего босса, наверняка, не для себя стребовала, а для моей дочки и жены, — сказал Буба, — Я, ведь, сам-то ничего не смог для них по-хорошему сделать. В свое время окончил лесотехнический техникум. А что такое лесотехнический техникум? Тьфу — да и только. В Череповец с женой уехал — лучшей жизни искать. Тогда, правда, советские времена еще были, поэтому, квартиру просто так получил… Но дальше перестройка грянула. У меня и так денег никогда особо не было, а через несколько лет еще и дочка, про которую я говорил, родилась. Потом же всякие инфляции с деноминациями пошли. Короче, за душой — ни копейки не осталось. Дальше — хуже. Сначала перебивались, конечно, — я сторожем работал, дворником, а потом запил и эту работу потерял. Пытался еще куда-нибудь устроиться и опять напивался. Череповец — город небольшой, вскоре мест, где можно хоть как-то заработать вообще для меня не осталось…

Виктор подождал, пока Буба переведет дух, после чего задал еще один вопрос:

— Почему я здесь, ты, наверное, догадываешься. Болото погубило всех, с кем я в леса отправился, и, теперь, меня подозревают в убийстве этих людей, — словно я их убил. А ты-то как тут оказался?