Синяя летопись - Гой-лоцава Шоннупэл

- Если бы они говорили, что мой сын изучает Дхарму, мы бы не встретились, и это было бы печально! Изучай Дхарму!

Сказав так, она вернулась домой. На вершине перевала Ланлин он повстречал людей, посланных встретить его из Таглуна. Оттуда он поехал в Урулун. В день его прибытия туда Таглунтанпа сказал:

- Покройте этот путь куском белой ткани (т.е. несите ткань перед ним), а танку несите позади его! В Ритэле же маленькую танку несите перед ним. Община должна встретить его в Ятане!

При встрече с Таглунтанпой он подарил ему хадак-приветственный шарф и спросил о здоровье в самых уважительных выражениях. Таглунтанпа спросил его:

- Уважаемый! Вы не устали?

- Благодаря Вашей милости все в порядке, - ответил он.

В такой манере они обменялись вопросами. Один раз Рингён пришпорил коня, и его отец сказал Драгоценному:

- Умоляю придержать этого послушника! Таглунтанпа ответил:

- Помолчи! Ты не знаешь природы этого послушника. Это бесполезно!

После этого Ринченгён затворился в хижине, принадлежащей монастырю, с дверью, обращенной на восток. Семь лет он занимался созерцанием, не посещая Таглунтанпу, за исключением присутствия на изложении Учения. /96б/ В то время Таглунтанпа говорил:

- В этом монастыре есть послушник, который сможет облагодетельствовать множество живых существ.

В 19 лет Куел Ринченгён получил полное монашеское посвящение в присутствии упадхьяи Цанпы, карма-ачарьи Сангье Гомпы и ачарьи Сангье, который был тайным наставником. Он явил много замечательных поступков, например, поднял столб, поддерживавший его хижину, и подложил под него чью-то одежду; измельчил в пыль семь бобов большим и средним пальцами; он часто играл с плиткой чая, как с яйцом; сидя скрестив ноги, он подбрасывал до потолка тяжелый груз. Всего он служил Таглунтанпе Великому восемь лет. Когда ему исполнилось 20 лет, Таглунтанпа Великий как-то, чувствуя усталость, возложил на Куелву свою мантию и шапку и, дав ему в руки посох Пэл Пагмодупы, заставил сесть на свое место, а потом сказал:

- Встань! Повернись! Встряхнись!

Когда он сделал так, Таглунтанпа сказал:

- Пусть будет так! В будущем тебя ждет больше, чем то, чего я достиг!

Он вручил ему также ключ от библиотеки, сказав:

- Там есть раздел Учения, неизвестный в этом монастыре! Я не проявлял жадности в делах, касающихся этого Учения, но я скрыл его по совету Пагмодупы из-за некоторых знаков. Ты можешь раскрыть его и даровать тем, кто будет просить его.

Чансэну он сказал:

- Бремя сохранения Таглуна поровну поделят Чансэн и Ринченгён. Рингён совершил продолжительные погребальные ритуалы по Таглунтанпе и Сангье Гомпе. Кенпова сказал ему:

- Теперь, Драгоценный, молю проверить книги!

Он ответил:

- О, Кенпова! Учителя нашей линии, должно быть, знали, как проповедовать нужное учение, раз к ним приходили ученики. Нужен ли какой-то кальянамитра, знаток текстов? /97а/

Тех, кто просил наставлений, Ринченгён учил тому, что могло изменить их. Он выказывал беспристрастие к добродетельным, злым и бездарным. Много раз его видели как Таглунтанпу. Много раз он сам являл разные проявления своего физического тела. Кроме того, его видели как Шакьямуни, Самвару и других божественных существ. Есть также много рассказов о его великом даре предвидения. Много раз он излечивал больных, правильно распознавая знаки, восстанавливал зрение слепым и слух глухим, помогал увечным. Он построил чайтьи (sku-'bum) с хранилищами изображений Cbum-khang).

Раскапывая гору на месте одного такого хранилища, он почувствовал боль в ноге. Он расспросил людей, хорошо знавших признаки этой местности, и они сказали ему, что это гора жизни его Учителя, и поэтому раз он раскопал ее, она ему навредила. Тогда он сделал серебряный реликварий размером в локоть и одну пядь, поместил в него изображение Пагмодупы, сидящего на солнечном диске, сделанное из 17 санов золота. В центре солнечного диска он поставил изображение Таглунтанпы Великого под зонтом, сделанное из одной меры (дэ) серебра. Оставшееся серебро он использовал для большого изображения Таглунтанпы. Затем он пригласил упадхьяю, ачарью и других, кто имел право давать совет, и сказал им:

- Изображений и книг слишком много! Их нельзя поместить в храм. Соберите совет, чтобы обсудить строительство двух малых храмов, и дайте мне знать о решении.

Ачарья Ку сказал:

- Любой храм хорош! Нам следует заниматься созерцанием и толкованием Учения. Один-единственный отшельник лучше сотни Праджняпарамит в 100 тысяч стихов («Шатасахасрики»), написанных золотом.

Другие сказали:

- Умоляем, давайте построим храм, а также будем созерцать и толковать Учение.

Когда ему исполнилось 34 года, в год Дерева-Обезьяны (1224), Куел Ринченгён начал строить большую вихару. Они послали людей в Нагшо рубить деревья, но обитатели Дихуна возражали. Тогда они привезли дерево из Бэ. Много дерева привезли из До. /97б/Примерно в это время он получил ключи от Пондо. После этого племянник Дихунпы попросил его привести древесину из Нагшо, и они привезли ее оттуда. Тэнка изучил знаки местности и сказал:

- Будет хорошо, если мы построим ее как основу главной улицы. Поэтому они построили ее в начале главной улицы. В этом храме они поставили

80 колонн, в верхней галерее было четыре ряда колонн, всего 32. В нижней галерее было 24 колонны в три ряда. В каждой из боковых галерей было шесть колонн, всего 12. В каждом из нефов были две колонны. В первом зале (гохан) были четыре колонны. Веранда за главными воротами имела четыре колонны, всего 80. Было там 13 капителей. В год Мыши (1228) они завершили верхнюю и нижнюю галереи[797].

Затем Ринченгён назначил упадхьяю и ачарью, заставил их посвящать других и таким образом открыл врата религии. Он ввел изучение Дхармы и созерцательную практику. Сам же Куел Ринченгён следовал примеру Таглунтанпы Великого. Он не добавлял новых наставлений и не менял ни одного слова в текстах молитв и торжественных пожеланий. Он постоянно бодрствовал и не склонял голову на подушку. Отправившись в Северное нагорье, он заставил свою свиту воздерживаться от мяса. Когда ему преподносили оружие, он велел ломать его в своем присутствии. Священные предметы, преподносимые ему, он принимал собственными руками. Другие подношения собирали его люди. Он не проповедовал женщинам и не разговаривал с ними. Он не любил бессмысленные шутки. Когда стал настоятелем, те, что хотели быть его благодетелями, были очень бедны, но затем они разбогатели, и подношения умножились. Множество людей кормилось из его дворца. Каждый месяц они получали по полмеры (дэ) зерна. Он давал гарантии от имени других. Некоторых полностью обеспечивал из своего дворца. Из своего же дворца