Неизбежная могила (ЛП) - Джоан Роулинг

«Я никогда не была счастлива, — ответила Шарлотта, которая иногда была жестоко честна, когда больше ничего не помогало, и очередная ужасная сцена изматывала их обоих. — Иногда меня что-то забавляло. Но я никогда не была счастлива».

«Да, я знаю».

И он вторил словам доброго человека с велосипедными зажимами на брюках.

«И все же».

Он снова открыл свои влажные глаза и уставился на крест на алтаре. Он мог не верить, но, тем не менее, крест что-то значил для него. Он символизировал Теда и Джоан, порядок и стабильность, но также и все непознаваемое и неразрешимое, человеческую тягу к смыслу в хаосе и надежду на что-то за пределами мира боли и бесконечной борьбы. Некоторые тайны были вечными и неразрешимыми для человека, и в принятии этого, в признании этого было облегчение. Смерть, любовь, бесконечная сложность человеческой натуры: только дурак будет утверждать, что полностью понимает кого-либо.

И когда он сидел в этой скромной старой церкви с круглой башней, которая теряла свой зловещий вид при ближайшем рассмотрении, он оглянулся на подростка, оставившего Леду и ее опасную наивность только для того, чтобы влюбиться в Шарлотту и ее не менее опасную утонченность, и впервые окончательно понял, что он больше не был тем человеком, который жаждал чего-то подобного. Он простил подростка, который преследовал разрушительную силу, потому что думал, что сможет укротить ее и тем самым исправить Вселенную, сделать все понятным и безопасным. В конце концов, он не так уж сильно отличался от Люси. Они оба намеревались переделать свои миры, просто делали это совершенно по-разному. Если ему повезет, у него впереди была половина жизни, чтобы прожить ее заново, и пришло время отказаться от вещей гораздо более вредных, чем курение и картошка фри, время признаться себе, что он должен искать что-то новое, в противоположность тому, что было вредным, но знакомым.

Снова появился добродушный мужчина с кротким взглядом, как у овцы. Направляясь обратно по проходу, он неуверенно остановился рядом со Страйком:

— Надеюсь, вы нашли то, что вам было нужно.

— Да, — сказал Страйк. — Спасибо вам.

ЧАСТЬ V

Куй. Разлад

Верхняя триграмма — огонь, нижняя — водоем.

Разлад и одиночество. Если встретишь великого мужа и если связь с ним будет правдивой, то хотя это и ужасное положение, хулы не будет.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

65

Каждая сильная черта имеет в себе самой заложенные тенденции превратиться в слабую, и наоборот. Женщина потеряет занавеси на колеснице, все ближе к хаосу.

«И цзин, или Книга перемен»

Страйк не видел причин в своем следующем письме сообщать Робин ни о самоубийстве Шарлотты, ни о своем посещении церкви Святого Иоанна Крестителя, поэтому она узнала только, что он был в Кромере, чтобы побеседовать с Хитонами. Узнав, что ее напарник проезжал в километре от фермы Чапмена по пути к побережью, Робин почувствовала себя еще более одинокой. Она тоже вспомнила два приморских городка, которые они посетили вместе в ходе предыдущих расследований, особенно ужин в Уитстабле: белые кораллы на каминных полках на фоне сланцевых стен и смеющегося Страйка на фоне окна, через которое было видно море цвета индиго в угасающем свете заката. К счастью, усталость Робин помогла ей не возвращаться к вызванным этими воспоминаниями чувствам или анализировать их.

Она трижды перечитала его отчет о встрече с Хитонами при свете фонарика, желая быть абсолютно уверенной, что запомнила все, прежде чем порвать его. Теперь, еще более преисполненная решимости узнать как можно больше о смерти Дайю, Робин решила возобновить свои попытки наладить общение с Эмили Пёрбрайт. Но запланировать это было легче, чем выполнить. В течение следующих нескольких дней она безуспешно пыталась оказаться поблизости от Эмили, пока через неделю после получения последнего письма Страйка ей не представилась неожиданная возможность.

За завтраком к Робин подошел молодой человек с короткими дредами, который сообщил ей, что сегодня утром она присоединится к группе, отправляющейся в Норидж собирать деньги для церкви.

— Приведи себя в порядок, — сказал он ей. — На твоей кровати будет лежать чистый спортивный костюм. Микроавтобус отправляется через полчаса.

Робин привыкла к обтекаемым срокам, которые невозможно оценить обычным членам церкви, и поняла, что безопаснее всего считать, что инструкция означает «сделай это как можно быстрее». В результате она проглотила мигом остаток своей каши, вместо того чтобы, как обычно, постараться растянуть прием пищи надолго.

Войдя в общежитие, она увидела разложенные на кроватях свежие спортивные костюмы, которые были уже не алыми, а белыми. Из этого Робин сделала вывод, что церковь теперь вступила в сезон Утонувшего пророка. Затем она заметила Эмили, которая снимала свою красную толстовку.

— О, ты тоже едешь, Эмили? — удивленно спросила Вивьен, войдя в общежитие через пару минут после Робин. Эмили бросила на Вивьен недружелюбный взгляд и отвернулась, натягивая чистую толстовку.

Робин намеренно вышла из общежития вместе с молчаливой Эмили, надеясь сесть рядом с ней в микроавтобусе, но они прошли всего несколько метров, когда Робин услышала мужской голос, окликнувший ее: «Ровена!»

Робин обернулась, и ее настроение резко упало: на ферму вернулся Тайо. Он тоже был одет в чистый белый спортивный костюм и, казалось, в кои-то веки вымыл голову.

— Привет, — ответила Робин, стараясь выглядеть счастливой при виде него, в то время как Эмили шла дальше, опустив голову и скрестив руки на груди.

— Я выбрал тебя, чтобы ты поехала сегодня с группой по сбору средств, — сказал Тайо, приглашая ее пройти с ним через двор, — потому что я думал о тебе во время своего отъезда, и решил, что тебе следует дать еще один шанс продемонстрировать перемену в своих мыслях. Кстати, я слышал, что ты пожертвовала деньги церкви. Очень великодушно.

— Нет, — Робин не собиралась попадаться в ловушку, которую церковные старейшины регулярно расставляют неосторожным, — это не было великодушно. Ты был прав, мне следовало сделать это раньше.

— Хорошая девочка, — Тай, протянул руку и помассировал ей заднюю часть шеи, отчего по спине и рукам Робин снова побежали мурашки. — С другой стороны, — он понизил голос, его рука все еще лежала на