Земля. Тайная история драгоценных камней - Виктория Финли

Одеяние создал местный художник Мариус Драпиковский, а янтарь пожертвовали местные мастера из личных коллекций. Когда художник закончил работу, то новую икону благословил папа Иоанн Павел II, сам поляк по происхождению, и тогда паства решила, что нужно возвести еще и янтарный алтарь. Его площадь составит сто двадцать квадратных метров, и на его сооружение должно пойти восемь тонн янтаря, тогда как на Янтарную комнату потребовалось шесть тонн и она занимает всего восемьдесят квадратных метров. Кроме того, алтарь хотят изготовить исключительно из природных материалов, причем весь янтарь должен быть добыт в Польше карьерным методом по специальному разрешению правительства или традиционным способом собран на пляжах. Но самое существенное отличие заключается в том, что алтарь будет воспевать могущество Господа, а не короля, царя или императора.

— Я хочу показать сияние Божественного света, — сказал Драпиковский, — создать алтарь, буквально сотканный из света.

В этом алтаре объединится все, что свойственно янтарю: насекомые, попавшие в ловушку в доисторическом лесу, все цвета радуги, страдания и красота — одним словом, история, но главное — это будет гимн самому янтарю, пожалуй самому первому из известных человечеству самоцветов. А еще я очень надеюсь, что, увидев этот алтарь, люди поймут, почему пророк Иезекииль в свое время вспомнил именно про янтарь, желая доказать, что действительно видел Божественный свет.

Глава 2 Гагат

В Англии много гагата высокого качества, черного и сверкающего, искрящегося при нагревании, отгоняющего змей, сохраняющего тепло рук и притягивающего к себе мелкие предметы, как и янтарь.

Черный цвет гораздо красивее прочих. Эбеновое дерево самое твердое, и оно черное. Ветчина по-вирджински самая вкусная, и у нее черная оболочка. Смокинги и фраки тоже черного цвета, и это самая дорогая одежда… Лучшая икра — черная, и самые редкие самоцветы тоже черные: черные опалы, черный жемчуг.

Сначала все решили, что это самый обычный скелет, ну, или обычный скелет богатой дамы, умершей шестнадцать веков назад. Скелет № 952 обнаружили в ходе раскопок римского поселения в Каттерике, что в Северном Йоркшире. В могиле также нашли несколько ювелирных украшений, среди которых были остатки некогда массивного ожерелья с шестью сотнями бусин из гагата (они напоминали голодных черных муравьев, снующих между костей и ребер), а также глиняный браслет на руке и бронзовый — на ноге. Но археологи, очистив кости, обратили внимание на две странности. Во-первых, внутри черепа, на месте, где был язык, лежали два камешка. Кроме того, по сравнению с остальными телами, обнаруженными на древнем кладбище, это захоронили дальше всех от дороги. Странно, что даму в таком богатом облачении упокоили не в лучшем месте, а в худшем.

Спустя почти две тысячи лет после основания Каттерик оставался базой для британских вооруженных сил, поэтому археологам пришлось быстренько свернуть раскопки, а еще через девять месяцев здесь же проложили окружную дорогу к авиабазе. В общей сложности археологам удалось обнаружить останки шестнадцати взрослых и одного ребенка. Все они были похоронены примерно в IV веке, ближе к концу периода римского владычества. Несмотря на то что лишь на некоторых из усопших были какие-то украшения, пришлось принять серьезные меры по обеспечению безопасности: археологи волновались не только за ювелирные украшения — охотники за «сувенирами», как известно, с удовольствием прихватывают черепа и кости.

Кости отправили в лабораторию, и когда пришли результаты, руководивший раскопками Пит Уилсон заметил некоторое несоответствие. Он позвонил экспертам:

— У вас тут скелет номер девятьсот пятьдесят два почему-то фигурирует как мужской!

— Так он и есть мужской.

Пораженный Пит переспросил несколько раз, но его заверили, что сомнений быть не может. Итак, «она» оказалась молодым худощавым мужчиной чуть старше двадцати.

Но почему этот юноша носил ожерелье? Мужчин в римской Британии почти никогда не хоронили в ювелирных украшениях; кроме того, это массивное ожерелье меньше всего похоже на классический медальон, уж слишком оно вычурное: эксперты установили, что это было ожерелье в три нити, слишком громоздкое даже для похода в театр в XIX веке. Мало того, хотя к гомосексуальности древние римляне относились вполне терпимо и даже иногда ее поощряли, в женскую одежду мужчины в ту эпоху не переодевались и подобных украшений в римской Британии до этого не находили, тем более на останках мужчины.

Гагатовое ожерелье хранилось в полуразрушенном форте Камберленд, неподалеку от Портсмута, где и обосновался доктор Уилсон с командой единомышленников из Комитета по охране исторического наследия. Наша встреча совпала с Днем археолога, и разговор время от времени прерывался стуком и бряцаньем, поскольку за окном шла историческая реконструкция. Уилсон вручил мне белые хлопчатобумажные перчатки, которые предстояло надеть, чтобы прикоснуться к украшению, вызвавшему столько споров. Ожерелье показалось мне очень легким, словно бусины, черные, бархатистые и очень красивые, были полыми. Они поражали разнообразием форм: маленькие кубики с обтесанными уголками, шайбочки, и все менее двух сантиметров в длину.

Пожалуй, из всех древних самоцветов гагат требовал наибольшей осторожности, ведь его мягкость по шкале Мооса составляет от 2,5 до 4. Большинство других минералов царапают гагат, а стальное лезвие и вовсе запросто войдет в него, так что гагат слишком мягок, чтобы его огранить как обычные, более твердые драгоценные камни. Самый популярный способ полировки — использовать технику кабошон, при которой камень приобретает гладкую выпуклую отполированную поверхность без граней, или изготовить такие бусины, какие мне показали в Портсмуте.

Что это ожерелье означало для покойного и для тех, кто его хоронил? Ощущать бусины через ткань перчаток было все равно что прикасаться к прошлому. Это была своего рода метафора: да, мы чувствуем его, знаем, как оно выглядит, видим его цвет, можем прикинуть вес, но не следует забывать, что у нас на руке надета перчатка, поэтому мы можем лишь догадываться. что оно значит.

Археология соткана из догадок и предположений: щепотка фактов, замешанная на доверии. Доктор Уилсон сказал мне:

— Это гигантский паззл, в котором не хватает девяноста семи процентов элементов, однако ты упорно продолжаешь его складывать, постоянно задаваясь вопросом: «Почему?»