Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отметим интересную деталь. После возвращения матросского отряда матросов из Могилева в Петроград, группа матросов отряда была принята лично В.И. Лениным. Это значит, что Ленин хотел побеседовать с ними, возможно, желал узнать какие-то подробности. Вряд ли он пригласил матросов к себе, чтобы обрушиться с руганью за убийство генерала Духонина. Вызов к «первому лицу» после удачно проведенной военной операции (в данном случае после фактического уничтожения Ставки Верховного Главнокомандования) является даже не поощрением, а самой настоящей наградой. Поэтому ответить на вопрос, как же на самом деле отнеслось руководство большевиков к убийству генерала, остается открытым.
Ну, а слова «отправить в штаб к Духонину» в смысле «расстрелять без суда» станут в годы гражданской войны нарицательными. Любопытно, что их употребляли, отправляя на казнь своих врагов не только красные, но и белые. Поводя итог событиям ноября 1917 года в Могилеве, можно сделать один вывод – матросы продемонстрировали там не только, свое, якобы, нарочитое неподчинение большевикам (в данном случае в лице Н.В. Крыленко), но и столь же открыто обозначили себя, как самостоятельную, самодостаточную и мощную леворадикальную политическую силу. Теперь они решали важнейшие государственные вопросы по собственному усмотрению, без оглядки на официальную власть в России.
Бессмысленное и зверское убийство генерала Н.Н. Духонина вызвало ненависть у противников большевиков и испуг самих большевиков. Что бы и кто бы ни говорил, но именно убийство матросами Верховного Главнокомандующего Вооруженных Сил России подвело страну вплотную к Гражданской войне. Теперь от начала массового самоубийства Россию отделяли всего два шага. Первым спасительным шагом долен был стать срочный сепаратный мир с Германией. Вторым шагом должен был стать созыв Всероссийского Учредительного собрания, который должен был стать выразителем общенародной воли. Причем, если по первому пункту у большевиков и их противников имелись принципиальные разногласия, то в том, что немедленный созыв Учредительного собрания жизненно необходим, единогласны в конце 1917 года были почти все. Почему почти? А потому, что матросы и здесь имели свое собственное мнение, как, впрочем, и в вопросе о заключении мира с немцам. И не учитывать это мнение в той политической обстановке, не могли ни их противники, ни их союзники.
Глава третья
Власть на двоих не делится
В те дни в ЦК РСДРП (б) кипели нешуточные страсти. Часть партийных лидеров, не без оснований, опасались, что сосредоточение всей власти в руках одной партии чревато серьезными проблемами в ближайшем будущем и требовали поделиться частью должностей с ближайшими союзниками – левыми эсерами. Но это не входило в планы В.И. Ленина. Борясь с осторожными коллегами, он заявил: «Если будет ваше большинство – берите власть в ЦИК и действуйте, а мы пойдем к матросам». «Именно этой, вспоминал позднее Л.Д. Троцкий, – смелой, решительной, непримиримой постановкой вопроса В.И. Ленин оградил партию от раскола и добился победы».
Перспектива призвания матросов для партийных разборок сразу испугала ленинских оппонентов.
Насколько ленинская угроза была реальной? Угрожая матросами, В.И. Ленин рассчитывал на неготовность их к компромиссам, на неспособность матросов отказаться от плодов победы в Октябрьского восстания и успеха в подавлении мятежа Керенского-Краснова. И все же он в данном случае был достаточно самоуверен. Так глава оппозиции А.В. Луначарский, возражая В.И. Ленину, доказывал, что, по его сведениям, большинство матросов будут не согласны начинать гражданскую войну из-за того, больше или меньше будет власти у большевиков. И Луначарский был отчасти прав. В то время большинство матросов, действительно, высказывалось за «единство фронта революционной демократии» и за недопущение «торга между лидерами партий». Более того, матросы вообще склонялись к тому, чтобы взять всех левых лидеров, во избежание конфронтации и склок, «под матросский надзор» для «создания власти подлинно рабочих и крестьян», под которой подразумевалась власть самих матросов. Если бы Ленин действительно «пошел» за помощью к матросам, то, скорее всего, ушел бы от них несолоно нахлебавшись. До сих пор остается неясным, блефовал ли Ильич, угрожая своим оппонентам, или же на самом деле не владел ситуацией. Как бы то ни было, но последнее слово в данном вопросе В.И. Ленин оставил за собой.
При этом, как и до октября 1917 года, так и после него В.И. Ленин не изменил себе, и всячески открещивался от посещения ни то, что Гельсингфорса, но даже близкого Кронштадта. В истории большевизма он так и остался единственным большевистским деятелем, чья нога ни разу и не ступила на брусчатку Якорной площади цитадели матросского вольнодумства.
Думается, что всевозможные отговорки типа того, что Ильич был перегружен работой и т. д., здесь неуместны. На самом деле причина непосещения Лениным Кронштадта крылась в той стойкой внутренней неприязни (а может и боязни), которую он всегда испытывал к излишне свободолюбивым матросам. Возможно, эта неприязнь началась с момента первого, не слишком приятного для Ленина, контакта с матросами во дворце Ксешинской в июле 1917 года. Однако вообще не общаться с матросами вождь большевиков не мог. Матросы такого невнимания ему бы не простили. Поэтому Ленин избрал для себя такой вариант, как встречи с небольшими группами пробольшевистски настроенных матросов у себя в Смольном. Но и здесь не все получалось гладко. Так в начале ноября 1917 года Ильич встретился с группой матросов-агитаторов, которые
