Из дневников - Лидия Авилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Июнь 1941 г.
Можно ли думать без ужаса, без содрогания о войне? Прежде она была ужасна, но теперь она стала невероятна. Прежде сражались, а теперь просто убивают кого попало, где попало, лишь бы убивать, разрушать, уничтожать. Кто-то начинает разрушать города, убивать бомбами стариков, женщин, детей… И вот казалось, что такому порядку должен быть положен конец, что война должна была быть упразднена, что должны были быть найдены другие пути и средства. И даже говорилось: «Это последняя война. Слишком много изобретено орудий уничтожения. Война становится невозможной»[33]. А невозможное стало еще ужаснее и все-таки оказалось возможным. И никто с ужасом не спрашивает: — Да куда же мы идем? До какого предела дошли? Люди мы? иди уже не люди, тогда кто же?
Примечания
1
Запись сделана непосредственно после отъезда Нины Михайловны из Москвы.
2
В силу различных обстоятельств ни один из троих детей Лидии Алексеевны не читал ее записок.
3
Многими Лидия Алексеевна так и воспринималась, см. определение Н. А. Лейкина: «В Москве писательница-дилетантка Л. А. Авилова» (А. П. Чехов в воспоминаниях современников, 1960, с. 728}. Ср., однако, характеристику И. А. Бунина, хорошо понимавшего, что Лидия Алексеевна не была писателем-профессионалом: «Она принадлежит к той породе людей, к которой относятся Тургеневы, Чеховы. Я говорю не о талантах, — конечно, она не отдала писательству своей жизни, она не сумела завязать тот крепкий узел, какой необходим писателю, она не сумела претерпеть все муки, связанные с литературным искусством, но в ней есть та сложная таинственная жизнь. Она как переполненная чаша» (ЛН, т. 68. М., 1960, с. 402).
4
В ноябре 1918 г. мы со старшей сестрой болели корью, и бабушка Лидия Алексеевна навещала нас.
5
Рукописный журнал, издаваемый для толстовцев Ф. А. Страховым на гектографе.
6
Живаго Василий Романович (1887- год смерти неизвестен), инженер, приятель Льва Михайловича.
7
Выселение не состоялось, но ввиду дороговизны квартиры, плата за которую была повышена сравнительное довоенной в 10 раз (750 р. в месяц, не считая стоимости дров), пришлось согласиться на «уплотнение», т. е. на вселение в одну из трех комнат постороннего человека, военного врача М. А. Захарченко.
8
Лидия Алексеевна очень тяготилась присутствием постороннего человека в квартире, однако, считая Захарченко своим жильцом, она вменила себе в обязанность заботиться о его питании. Коммунальной квартира ею не воспринималась. Таким образом Захарченко столовался у Авиловых, что было в то время очень сложно для Лидии Алексеевны: приходилось кормить троих мужчин, кроме себя и Анюты.
9
Позднее Лидия Алексеевна рассказывала Н. Ф. Страховой, что в день смерти Федора Алексеевича Страхова, точно 7 сентября 1923 г., он вошел к ней в комнату в словацком городе Кошице (она жила тогда в Чехословакии и с родными не переписывалась) и сказал: «Лидушка, я умер!» (Страхова Н. Ф. Воспоминания, с. 185).
10
Обстоятельства сложились так, что Анюта (Анна Павловна Павлова), прожившая всю жизнь в семье Авиловых, пережила и Лидию Алексеевну и всех ее троих детей. Последней ее воспитанницей была дочь Всеволода Михайловича. Умерла Анна Павловна в 1957 году. В июле 1940 года Лидия Алексеевна записывает: «Мне хотелось бы записать, о чем я прошу… Я хочу, чтобы все мои тряпки перешли Анюте. Ни от кого я столько преданности и забот не видала. Я без нее жить не могла. Все носильное, что было мое — ее. Это очень убого, но она оценит. Я знаю, что никто из вас не покинет ее в старости и сделает для нее все, что можно сделать. Я ничего не могла и не могу, и мне это очень тяжело. Главная моя надежда на Мишу: он заплатит этот долг».
11
Варвара Александровна Астахова (1879–1970), гражданская жена Л. М. Авилова.
12
Селезнев — один из совладельцев Клекоток.
13
Ольга Владимировна Гзовская, артистка, сестра В. В. Гзовского.
14
Речь идет о письмах к сыну Марии Ивановны Римской-Корсаковой. См. о ней: Гершензон М. Грибоедовская Москва. М., Изд. Сабашниковых, 1928, изд. 3-е.
15
Пышная жизнь, Камардин. Книгоизд-во писателей в Москве, 1913. Серия «Дешевая библиотека».
16
«Маленький сундук», «литературный сундучок» — неоднократно упоминается Лидией Алексеевной. Он хранился в подвале ее друзей Даниловых и был разграблен позднее. Там находилась и шкатулка с самыми дорогими письмами.
17
В связи с заболеванием туберкулезом Лидию Алексеевну удалось поместить в легочный санаторий на Воробьевых (ныне Ленинских) горах.
18
В дневнике описывается последнее свидание Лидии Алексеевны с ее первым женихом С. А. Унковским.
19
Написано в Гагаринском переулке в 20-х гг.
20
Уехав с мужем в эмиграцию, Нина Михайловна по дороге родила и в родильном доме заразилась не сразу распознанным энцефалитом. Болезнь запустили, и она сделалась неизлечимой. В Чехословакии, куда Гзовские, наконец, попали, Владимир Владимирович оставил семью, и приехавшая Лидия Алексеевна увезла дочь с внуком в Россию, где и ухаживала за ней до ее смерти в 1930 году и вырастила, с помощью сыновей, внука. Что пережила Лидия Алексеевна, ухаживая за медленно умиравшей дочерью, превратившейся в беспомощного инвалида, не поддается описанию. Двоюродная сестра Нины Михайловны — Наталья Федоровна Страхова — так описывает Нину в это время: «Голова ее не держалась на шее, а лежала на плече, глаза почти никогда не открывались, фигурой она напоминала пустое платье, повешенное на плечики — так она была худа. Ее кормили с ложечки, одевали, раздевали. Передвигалась она с большим трудом. Маленький Миша вскакивал к ней на колени и пальчиками старался открыть ей глаза, требуя ее внимания. Но сознание у нее сохранилось полностью, хотя реакция на все была очень замедленная» (Страхова Н. Ф. Воспоминания. Машинопись, с. 185–186).
21
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
