Девушка для свадьбы друга - Элли Блейк

Когда он положил руки на ее талию, она моргнула от неожиданности, потом посмотрела ему в глаза. И увидела в них такое неприкрытое желание, что сразу вернулась в реальность, а потом он увидел в ее глазах покорность.

Она обняла его за шею, наклонилась и поцеловала в губы. Он был поражен охватившим его властным желанием обладания. Он хотел ее выпить всю и сейчас, и объятий было уже недостаточно, он хотел быть внутри ее, ощутить жар ее тела, перейти границу близости, после которой уже не существует преград.

Опрокинулся на спину, увлекая ее за собой. Ее волосы упали, щекоча его лицо, ее поцелуй был как песня сирены, и кровь ударила ему в голову, мозг окутало красным туманом вожделения.

Он перекатился, оказавшись теперь наверху, и посмотрел на нее. Теперь волосы обрамляли ее лицо, раскинувшись темными волнами по светлому покрывалу. Ее щеки пылали, глаза увлажнились, в них читалось ответное желание.

Он нежно провел пальцем по контуру губ, по шее, и глаза ее закрылись. Уже ничто не могло сдержать его страсти. Саския, дразня, провела языком по его нижней губе, и все его мысли растворились вновь в горячечном тумане. Она обвила ногой его талию, ее рука скользнула вниз, как будто проверяя степень его желания, и он не смог сдержать стона.

– Нейт! Ты здесь? – послышался издалека голос, потом раздался звук открываемой двери.

Мать Нейта вскрикнула от неожиданности, когда увидела их. Наверное, картина, которая перед ней предстала, была столь красноречива, что не нуждалась в объяснении, что здесь происходит. Она выскочила из спальни, поспешно захлопнув за собой дверь.

Туман страсти рассеялся быстро, и мир снова материализовался перед глазами. Свет ночной лампы на прикроватном столике. Пыль на книжной полке, старые игрушки и фигурки, и Нейт почувствовал вдруг, как грубая ткань покрывала впивается в кожу.

Он взглянул на Саскию. Она лежала вытянувшись, прикрыв глаза рукой.

Голос матери приглушенно донесся из-за двери:

– Я просто хотела сказать, что Жасмин и мальчики уходят, я думала, что вы захотите попрощаться.

– Мы спустимся через минуту!

– Хорошо. – В голосе матери послышался сдерживаемый смех. Потом они услышали удаляющиеся шаги по коридору.

– Саския, – позвал он.

– М-м-м? – Она сделала попытку свернуться в клубочек.

– Она ушла.

– Хорошо.

Он невольно улыбнулся. И отметил, что в ее широко открытых глазах не было растерянности и смущения, но было сожаление и еще не остывшее желание. И вдруг понял, что не хочет спускаться, а готов остаться и продолжить, несмотря на то что это будет воспринято как нарушение приличий. Потом услышал голоса Жасмин и детей внизу, которые громко прощались, и, недовольно ворча, освободился из объятий Саскии. Она села и пригладила волосы, но ее усилия были тщетны, привести их в порядок было невозможно, она выглядела взъерошенной.

Он подумал, что, может быть, это хорошо, что они не успели дойти до конца. Хотя мать, конечно, была уверена, что они предавались сексу после того, что увидела своими глазами, – картина была слишком откровенной.

– Проклятие. – Он потер руками лицо.

– Думаешь, они считают, что мы занимаемся тут любовью?

Он взглянул на нее и понял, что ей совсем не до смеха. Страсть схлынула, Саския осознала случившееся, и теперь ее глаза были полны ужаса.

Он сел рядом, но старался к ней не притрагиваться, боялся не совладать с желанием овладеть ею. И все-таки погладил ее по волосам.

– Но это не так. И еще – все, что мы делали, мы делали не для них. Это было не представление по договору.

Она вздохнула:

– Я знаю.

– Вот как? – Он заправил темную прядь волос за ухо. Кажется, не трогать ее уже было выше его сил.

Она смотрела на него, как будто изучая.

– Но мне действительно хочется целовать тебя.

– А я действительно хочу, чтобы ты меня целовала.

– Я тоже это знаю.

– Я рад.

Он вдруг понял, что ему не хочется уходить и не хочется с ней расставаться. С ней было так спокойно, так приятно. И пусть так будет… Почему бы им не продолжить начатое? Во всяком случае, до свадьбы Мей.

– Насколько я помню, в юности на этой кровати дело не ограничивалось интимными прикосновениями и поцелуями. Но по нашему договору это не входило в условия…

– Давай считать, что мы пересмотрели эти условия. Я согласна. А ты?

Он взглянул на нее и вдруг расхохотался:

– Да ты просто прирожденный дипломат, не хочешь работать на меня?

– Я люблю быть боссом.

– Кажется, ты просто моя копия, только в женском обличье.

И тут Нейт вспомнил, как, увидев ее впервые, в нелепой шляпе и мешковатом кардигане, такую взъерошенную и такую непредсказуемую, решил, что в жизни не встречал существа более далекого и отличного от него. Но чем больше он узнавал Саскию Блум, тем больше находил сходства между ними. Ему нравились ее решительность, даже упрямство, они оба из тех, кто сам строит свою судьбу. Они равны во многих отношениях.

Она вдруг легко вскочила и пошла к двери.

– Чем быстрее мы пройдем через унижение, тем лучше для нас обоих. Давай покончим с этим немедленно.

– Ты просто потрясающая женщина, Саския Блум, – сказал Нейт, беря ее за руку.

– Только никогда не забывай об этом.

Глава 5

Что ты сделала?! – Лисси повысила голос, чтобы быть услышанной.

Они сидели на диванчике в нише уютного бара «Кейв-Хаус» [1], действительно напоминавшем сумрачную пещеру своим оформлением, где местная рок-группа с большим шумом и рвением исполняла хиты прошлых лет.

– Я поцеловала его сама. – Она старалась говорить легко, но в голове звучало: «Как глупо, как глупо, как глупо».

– Ну и что? Ты уже целовала его раньше, я помню. Около такси. И потом в его офисе.

– Но я опять его целовала.

– Где теперь?

– В его доме, семейном гнезде Маккензи. Мы были одни в его спальне, которая принадлежала ему когда-то в детстве. Там были самодельные яхты, книги и бейсбольные перчатки. Все сохранилось с тех пор в нетронутом виде.

– Ну и что?

– Но ты не поняла. Я его целовала, и когда моя рука была у него на… Ну, ты понимаешь, вошла его мать. Ты представляешь ее ужас. Я, наверное, сразу упала в ее глазах.

Лисси посмотрела на подругу большими глазами, потом схватилась за живот и откинулась на низкий продавленный диван.

– Мы почти не разговаривали по пути домой, – продолжала Саския, – он проводил меня до двери, поцеловал на прощание в щеку и уехал домой.