Тайны Васильков или мое нескучное лето - Лина Филимонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Галка варила земляничное варенье. Вокруг дома стояло почти видимое облако сладкого землянично-сиропного аромата.
— Что, уже земляника появилась? — удивилась я. — Я думала, еще рано.
— Вообще-то, рановато. Но есть такие особенные места, на холмах, где много солнца…
— За речкой?
— Ага, — кивнула Галка. — Дядя Вася знает.
— Я бы тоже земляники поела.
— Эх, пришла бы чуть раньше, когда я ее еще сахаром не засыпала…
— Да нет, я бы прямо с куста поела. На лугу.
— А что тебе мешает? Я дяде Васе скажу, он тебя возьмет с собой. А что, хорошая идея, — воодушевилась Галка. — Я бы, пожалуй, тоже с вами съездила.
— А на чем он туда ездит? — спросила я.
Дело в том, что эти холмы находятся не слишком далеко — за речкой. Добраться до них можно двумя способами: через речку или в объезд. Объезжать, конечно, дальше, но зато не пешком…
— На мотоцикле, — сказала Галка.
— А мы втроем уместимся? — засомневалась я.
— Так у него мотоцикл — с коляской, мы на нем впятером прекрасно умещались, — объяснила Галка.
Да, давно я не каталась на мотоцикле с коляской. Может быть, вообще никогда. Нельзя упускать такой шанс.
Мы еще немного поболтали, и я пошла домой.
Все-таки, несмотря на все произошедшие здесь изменения, нельзя сказать, что в Васильках кипит жизнь. Такое ощущение, что все здесь постоянно спят. Или это я сплю, когда они бодрствуют? Ведь говорит же баба Груша, что ночью какие-то сомнительные личности носятся по деревне на джипах и мотоциклах, шумят, поют песни и хохочут пьяными голосами. А днем они, понятное дело, отсыпаются. Поэтому днем так тихо.
Мне нравится эта тишина, но сегодня она какая-то напряженная. Как перед грозой. Как-то слишком тихо, даже на уши давит.
Я шла по самой середине дороги, до моего дома оставалось метров триста.
— Катя, — услышала я приглушенный шепот.
Я остановилась. Никого. Я внимательно посмотрела по сторонам. Все как обычно. Тихая пыльная деревенская улица. Слева от меня — дом дяди Васи, бывшего кузнеца. Справа — заброшенный полуразвалившийся сарай, вокруг которого простираются заросли двухметрового чертополоха. По дороге бродят куры, петух сидит на заборе… Показалось мне, что ли? Я уже собралась идти дальше, как снова услышала:
— Катька! Посмотри же направо, наконец!
Я посмотрела. Из чертополоха высунулась голова Белки и тут же исчезла.
— Иди сюда, — скомандовала она все так же шепотом.
— Куда — сюда, — спросила я. — Как ты вообще туда забралась и, главное, зачем?
— Да или скорее, потом все объясню, — рассердилась Белка. — Можешь ты без вопросов делать, что тебе говорят?
— Могу, — сказала я и полезла в чертополох.
Это была не трава, а настоящие деревья. С толстыми стеблями, листьями размером с мою ковбойскую шляпу и противными колючками, которые цеплялись к одежде. Белка уверено лезла через заросли, я — за ней.
— Я смотрю, ты прекрасно ориентируешься, — говорю я. — Часто здесь бываешь?
— Только когда приходится помогать испуганным соседкам, — сказала Белка.
— Кому это? — не поняла я. Это же я — ее соседка. Вовсе не испуганная, кстати. Скорее заинтригованная. И как она мне помогает, прокладывая запутанные тропки в этих джунглях?
Белка остановилась, и я налетела на ее спину.
— Вот, смотри, — сказала она и отошла в сторону.
На траве под чертополохами лежала распавшаяся стопка неровно вырванных книжных страниц, залитых чем-то темно-красным.
Я присела, чтобы рассмотреть их получше, и сразу поняла, что моя страшная, невероятная догадка подтвердилась.
— Это же… — прошептала я, — мои страницы.
Белка кивнула. У нее был торжествующий и в то же время растерянный вид.
— Как ты их нашла? — спросила я. — Ты что, специально полезла в эти заросли?
— Скажешь тоже, — Белка передернула плечами. — Я совершенно не хотела сюда лезть за этим дурацким мячом. Но Алинка расплакалась, и мне пришлось. Когда я это увидела, у меня волосы дыбом встали.
— Это что, кровь? — нерешительно спросила я.
— Я тоже сначала так подумала, — кивнула Белка. — Но теперь очень сомневаюсь. Слишком яркий цвет. Кровь, по-моему, темнее выглядит.
— Думаешь? — засомневалась я и снова посмотрела на страницы с бордовыми пятнами. Мне не хотелось смотреть на эти изувеченные листы, потому что от этого у меня в животе что-то скручивалось и переворачивалось, но глаза неизменно на них натыкались, как я ни старалась отводить их в сторону.
— Я на всякий случай не стала их трогать.
— На какой случай? — не поняла я.
— Мало ли, вдруг придется снимать отпечатки пальцев или что-нибудь в этом роде.
Я ошарашено смотрела на Белку.
— Какие еще отпечатки?
— Поэтому я отвела Алинку домой, взяла новый пакет и вернулась сюда, — деловито объясняла Белка. — Хотела тебя позвать, но тебя дома не оказалось.
— Я к Галке ходила.
Белка достала прозрачный полиэтиленовый пакет, засунула в него руку, взяла листы и ловко вывернула пакет наизнанку, ни разу не прикоснувшись голыми руками к зловещей находке.
— Пошли отсюда, — сказа она, нервно оглядываясь.
Мне тоже очень захотелось поскорее уйти из этого места. Белка сунула пакет за пазуху, и мы пошли ко мне.
Я застелила стол в гостиной газетой, а Белка аккуратно вытряхнула из пакета листки. Мы сели на стулья и уставились на стол. Белка принюхалась.
— Запах какой-то странный, — сказала она.
Я шумно втянула носом воздух.
— Да, что-то знакомое.
Белка приблизила лицо к листкам, почти уткнувшись в них носом.
— Это точно не кровь, — заявила она с победным видом. — Я знаю, что это.
— Что? — я смотрела на Белку, широко раскрыв глаза.
— Это клубничное варенье.
Я молчала, потрясенная.
— Сейчас полдеревни варит клубничное варенье, — сказала Белка через некоторое время.
— А некоторые даже и земляничное, — добавила я. Интересное, клубничное от земляничного цветом отличается?
Поездка за земляникой была назначена на девять утра. Дядя Вася предлагал шесть, я настаивала на одиннадцати, в конце концов было принято компромиссное решение.
Я проснулась в восемь, напилась кофе, надела шорты, майку, кеды, ковбойскую шляпу и потопала к Галкиному дому. Или к Вовкиному? К их общему дому, в общем. К дому семьи Крапивиных.
Возле дома стоял красный мотоцикл с коляской, около которого на бревне сидел дядя Вася и курил, а из-за забора доносились сердитые голоса.
— Да ничего со мной не сделается! — это Галка.
— Когда сделается, поздно будет! — это Вовка. — Ты знаешь, как на этом драндулете трясет?
Дядя Вася поднял бровь и обиженно посмотрел на меня, потом перевел свой, сразу потеплевший, взгляд на мотоцикл.