Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо (СИ) - Босс Екатерина

Прошло почти сорок лет с того момента, как они переехали в этот дом, тогда Богдану только исполнилось восемнадцать, и он поступил в Московский государственный институт, самое престижное образовательно учреждение в стране. Тогда ему казалось, что их с родителями прекрасная, безбедная и счастливая жизнь только начинается. Богдан оказался прав — карьера отца пошла в гору, мать ушла с унизительной работы и занялась воспитанием Жени, а Богдан посвятил себя науке, тогда он всерьез задумывался о докторской. Но жизнь не всегда складывается так, как нам бы того хотелось…

— Ты слышала, что он сказал? Как он вообще мог обвинить меня в смерти отца! Я…Я всё делал ради благополучия этой семьи, пока он малевал никому ненужные картины! — кричал Богдан, надеясь вызвать хоть толику раскаяния у брата, что находился сейчас с невестой в малой гостиной.

Рядом с ним стояла Лена, пытаясь успокоить его и сгладить конфликт, но мужчина был не в том настроении. Ему надоело вечно защищать младшего брата, кидаясь грудью на амбразуру, лишь бы бедный Женечка наслаждался жизнью, рисовал свои картинки и ни о чем не думал. Именно так, все сорок один год, после рождения брата, он и поступал — жертвовал своими интересами. Сначала не пошел в аспирантуру и начал работать с отцом, пока маленький Женечка ходил в школу и в художественную школу, кто-то ведь должен кормить семью. Потом, когда младшему брату взбрело в голову не поступать после школы в институт, а поехать путешествовать по стране. Родители поддержали Евгения, пока Богдан обязан был жениться, потому что, как сказал его отец «время пришло». Тогда старший Толстых уже встретил Лену, которая работала в бухгалтерии типографии и, решив не затягивать, сделал ей предложении. Конечно, он не любил ее, Богдан даже не уверен, что она хоть немного нравилась ему, просто он знал, что это правильное решение. Так было всю его дальнейшую жизнь, пока он принимал правильные решения в угоду окружающих, Женя жил своей свободной, не обремененной ответственностью и обязательствами жизнью. Но больше он не намерен с этим мириться!

— Ты не имеешь права заявляться спустя годы и предъявлять мне претензии, ясно! Ты ничего, ни-че-го не сделал ради отца, матери или типографии, живя в свое удовольствие! — кричал Богдан, размахивая руками. — Неблагодарный щенок!

— Прости, я совсем забыл, что идеальный сын не терпит, когда ему указывают на его ошибки, — усмехнувшись ответил младший брат, выходя в коридор с высоко поднятой головой. В его зеленых глазах не было ни капли сожаления — лишь злость.

— Богдан, я прошу тебя…,- прошептала Лена, но мужчина отмахнулся от жены и размашистым шагом направился к брату.

— Ошибки? — уточнил Богдан и засмеялся, будто услышал что-то поистине смешное. — Тебе ли, неблагодарный нахлебник, указывать мне на мои ошибки, — выплюнул он со злостью.

— Я не буду опускаться до твоего уровня, переходя на оскорбления, — протянул Евгений, складывая на груди руки. За его спиной, выйдя из комнаты, появилась Софья, что нервным взглядом оглядела всех присутствующих. Ей было некомфортно находиться в этом доме, в этой семье. — Просто предупрежу, что когда огласят завещание — то все, оставленное мне отцом, будет отдано на благотворительность. Включая акции типографии и его романы!

— Ты не посмеешь, — прорычал Богдан, готовый броситься на брата.

— Прошу прощения, что отвлекаю! — воскликнула еще незнакомая ему красивая молодая женщина, втиснувшись между мужчинами. — Богдан Маркович, сожалею, что отвлекаю Вас от разговора с братом, но мне срочно нужно с Вами поговорить, — прошептала она, чтобы слышал лишь он.

— Я…я…

Богдан не сразу смог сообразить, что происходит. В коридоре стало непривычно тихо и все смотрели лишь на них. Светловолосая женщина, взяв его под руку, наклонилась к его уху и прошептала:

— Есть укромное место, где мы можем поговорить? — спросила она, ведя его в противоположную от младшего брата сторону.

— Веранда? — предложил мужчина и, дождавшись кивка, повел женщину через просторную столовую с длинным овальным столом из красного дерева и небольшую кухню, где его мать любила экспериментировать с готовкой национальных блюд разных народов России, когда позволяло здоровье и время, на крытую веранду, оттуда открывался прекрасный вид на задний двор, усыпанный опадающей с деревьев листвой.

На веранде было тепло, пару лет назад Лена лично занялась ремонтом этой части дома и не только застеклила веранду, но и постелила пол с подогревом. Богдан включил фонари, большие плетеные шары, которые висели под потолком и, пройдя вглубь прямоугольной длинной комнаты, сел в мягкое плетеное кресло с подушками. Он не мог наглядеться на незнакомую ему молодую женщину, чей кошачий взгляд, не лишённый интеллекта, завораживал. С мужчиной редко такое бывало, возможно, потому что он редко встречал умных женщин, которые могли стать для него интересным собеседником.

— Я прошу прощения за ту сцену, свидетелем которой Вы стали, — с сожалением произнес он, не отрывая взгляда. Она медленным шагом подошла к стеклянному блоку и, смотря на голубое небо, ответила ему:

— Думаю, извиняться Вам нужно не передо мной, — мерно проговорила она, ее губ коснулась легкая улыбка. — У Вас прекрасный дом, — заметила молодая женщина, повернувшись. — Зимой здесь, наверное, безумно красиво.

— Большую часть времени я живу в Москве, — пожал Богдан плечами, не став заострять внимание на том, что дом пока ему не принадлежит.

— Мне жаль, что Вы поссорились с братом, — вздохнув проговорила темноволосая незнакомка, присаживаясь напротив мужчины в идентичное его кресло.

— Мой брат не умеет быть благодарным, — с сожалением произнес Богдан, пытаясь встретиться с женщиной взглядом, но та, словно нарочно, смотрела куда угодно, только не ему в глаза.

— Это не мое дело, — покачала головой она, лишь на секунду бросив на мужчину любопытный взгляд.

Богдану захотелось поделиться с ней, открыться, рассказать о чувствах, что гложут его уже долгие годы. Еще ни с одной женщиной ему не было так спокойно, даже с той, что, казалось бы, стало его спасением в последний год. Все эти годы мужчина мучил себя, выбирая между чувствами и разумом то, что было лучше для его семьи. Ему казалось, что он несет на своих плечах весь мир, пусть это было и не так. Сейчас, наконец-то поймав взгляд зеленых кошачьих глаз и увидев в них свое отражение…он вспомнил. Мужчина вспомнил вечер, что разделил его жизнь на «до» и «после».

Богдан почти не пил в тот вечер, но все равно все произошедшее помнил смутно.

Вот он говорит тост, поздравляя отца с юбилеем, по левую руку от него стоит Лена и ему просто невыносимо ее присутствие рядом. Снова фрагмент из воспоминаний — мужчина быстро поднимается по лестнице намереваясь поговорить с отцом. В кабинете, как и всегда, потрескивают дрова в камине, а отец, достает из серванта стакан для виски. Он улыбается и Богдана переполняет уверенность в том, что сегодня он сможет наконец-то сказать правду…

— Отец, мы можем поговорить? — спрашивает Богдан, стоя в дверях.

— Конечно, сын, — кивает Марк Толстых, беря в руки второй стакан. — Составишь мне компанию? — спрашивает, садясь в свое любимое кресло у камина.

Снова пробел в воспоминаниях. Богдана берет дрожь, когда он думает о моментах, что не отпечатались в его памяти. Что могло произойти? Что Богдан сказал отцу? Почему он почти ничего не помнит? В его голове было сотни вопросов, на которые он, к сожалению, не мог ответить даже себе.

— Этот роман, он о… о нас? — с негодованием спросил Богдан, вглядываясь в напечатанные строчки. — Ты хочешь выставить нашу семью на посмешище! — восклицает он, сжимая в руке стакан с виски.

— Это всего-то мои мемуары, последнее, что я напишу в этой жизни, — пожимает плечами Марк Альбертович, устало вздыхая. — Но не волнуйся, я не стану печатать их, это сделаешь ты, — тепло улыбнулся он, смотря на сына.