Исчадия разума: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

Мне стоило немалых усилий оборвать чехарду безумных мыслей, и тогда я опять услышал журчание, радостный и смешливый голос реки, бегущей по земле в величии своего волшебства.

Надо распаковать пожитки, вытащить из машины коробки и сумки и приволочь их в комнату. Меня ждут рыбалка, каноэ у причала и крупные окуни, затаившиеся в камышах и среди кувшинок. А потом, как только я обживусь, меня ждет книга, которую надо, обязательно надо написать.

А еще я вспомнил, что сегодня меня ждет школьный вечер и распродажа корзинок. Придется туда пойти.

Глава 7

Линда Бейли приметила меня в ту же секунду, как я переступил школьный порог, и налетела на меня, словно хлопотливая самодовольная курица. Она была одной из немногих, кого я помнил, да, честно говоря, ее просто невозможно было забыть. Вместе с мужем и выводком неопрятных детишек она жила на ферме по соседству с нашей, и за все годы, что мы провели здесь, едва ли выдался десяток дней, чтобы она не притащилась по дороге, а то и прямиком через поля одолжить чашечку сахара, или кусочек масла, или еще какую-нибудь ерунду, которой у нее вдруг не хватило в хозяйстве и которую она, между прочим, потом не удосуживалась отдать. Она была крупная, костлявая женщина с лошадиным телосложением и если постарела, то, по-моему, совсем чуть-чуть.

— Хорас Смит! — взревела она, — Малыш Хорас Смит! Я бы узнала тебя где угодно!..

Она схватила меня в объятия и принялась колошматить по спине. Она осыпала меня звучными тумаками, а я недоуменно припоминал, случилось ли хоть однажды в отношениях между нашими семьями что-нибудь, что дало бы ей право на такое приветствие.

— Значит, ты вернулся! — грохотала она, — Ты не смог жить вдали от нас! Уж если Пайлот Ноб у тебя в крови, никто его нипочем не забудет. Даром что ты побывал в разных местах. В языческих странах. И в Риме ты тоже был, ведь так?

— Я провел в Риме некоторое время, — ответил я, — Это вовсе не языческая страна.

— У меня возле свинарника растут пурпурные ирисы, — объявила она, — из сада самого Папы. Вообще-то не на что особенно посмотреть. На своем веку я видывала ирисы и получше, куда привлекательнее этих. Будь у меня другие такого сорта, я бы выкопала их и вышвырнула давным-давно. А эти сохранила из-за того, что они оттуда. Уж поверь, не у каждого есть ирисы из сада самого Папы. Не думай, что я поддерживаю Папу и всякие там глупости, но это все-таки особенные ирисы, ты согласен со мной?..

— Конечно согласен, — ответил я.

Она вцепилась в мою руку.

— Да пойдем же, ради бога, сядем! Нам надо о многом поговорить… — Она потащила меня к выстроенным в ряд стульям, и пришлось сесть с ней рядом, — Ты говоришь, Рим не языческая страна, но ведь у язычников ты тоже был. Что ты скажешь о русских? Ты же часто бывал в России…

— Не знаю, что и сказать. Есть русские, которые до сих пор верят в Бога. Правда, правительство у них…

— Вот тебе раз! Никак тебе нравятся русские?

— Некоторые нравятся, — ответил я.

— Я слышала, ты был в Унылой лощине и утром проезжал мимо фермы Уильямсов. За какой надобностью тебя туда занесло?

Интересно, подумал я, а есть что-нибудь, о чем бы она не слышала, о чем не слышал бы весь Пайлот Ноб?.. Отчетливее, чем в перестуке барабанов по джунглям, эффективнее, чем по радио, новости распространяются здесь в мгновение ока — все до мельчайшего слушка, до самой ерундовой догадки.

— Да вот пришло в голову свернуть, — приврал я слегка. — Мальчишкой я, бывало, охотился там на белок…

Она взглянула на меня подозрительно, не уловив логики в моих оправданиях.

— Может, днем там и ничего, — заявила она, — но ни за какие деньги не хотела бы я оказаться там после захода солнца. — Она наклонилась ко мне поближе, и пронзительный ее голос снизился до скрипучего шепота, — Там жуткая свора собак, если это вообще собаки. Носятся по холмам, лают, рычат, заливаются, а как пробегут мимо — будто ветер ледяной пролетел. Душа в пятки уходит…

— Вы сами слышали этих собак?

— Слышала ли? Да чуть не каждую ночь слышу, но, правда, никогда не бывала так близко, чтобы пахнуло этим ветром. Мне Нетти Кэмпбелл рассказывала. Ты помнишь Нетти?

Я отрицательно покачал головой.

— Ну верно, как ты можешь помнить! Она была Нетти Грэхем, прежде чем вышла за Энди Кэмпбелла. Они жили в самом конце дороги, что ведет вверх по Унылой лощине. Нынче дом нежилой. Просто снялись и ушли. Собаки их выжили. Может, ты видел его — их прежний дом, я имею в виду.

Я кивнул не слишком уверенно: своими глазами я дома не видел, но я же слышал о нем накануне вечером от Лаузи Смит.

— Странные вещи творятся здесь на холмах, — продолжала Линда Бейли, — Такое, чему никто, если в здравом уме, не поверит. Наверное, все потому, что здесь у нас настоящая глухомань. Сколько других поселков разрослись, обустроились, ни деревца не осталось, зато вокруг поля. А здесь глухомань. Наверное, так навсегда и останется…

Комната заполнялась народом. Я заметил Джорджа Дункана, пробирающегося ко мне сквозь толпу, и встал навстречу, протягивая руку.

— Я слышал, ты хорошо устроился, — сказал он, — Я так и знал, что тебе там понравится. Учти, я звонил Стритеру и просил его присматривать за тобой как следует. Он ответил, что ты вышел порыбачить. Поймал что-нибудь стоящее?

— Пару окуньков, — признался я. — Надеюсь, когда попривыкну к реке, дела пойдут лучше…

— По-моему, начинается, — сказал он, — Увидимся позже. Тут много народу, с кем тебе не мешало бы поздороваться.

Вечер и вправду начался. Учительница Кэти Адамс играла на старой расстроенной фисгармонии, ребятишки выходили группа за группой, и одни пели песни, другие читали стихи, а восьмиклассники представили маленькую пьесу, которую, как не преминула сообщить мисс Адамс, сами же и сочинили.

Все было восхитительно на свой нескладный манер, и я сидел, припоминая, как ходил в школу в это самое здание и принимал участие в вечерах, таких же точно, как нынешний. Я даже попытался выудить из памяти, как звали моих учителей, хотя бы некоторых, и только к концу программы вспомнил, что была у меня учительница по имени мисс Стейн, чудаковатая рыжеволосая особа, худая и нервозная, впадающая в расстройство от любой нашей выходки, — а уж выдумывать их мы были горазды. Мельком подумалось: где-то она сейчас, мисс Стейн, и как обошлась с ней судьба? Хотелось бы верить, что благосклоннее, чем иные из нас обходились с ней в наши школьные годы…

Линда Бейли потянула меня за рукав пиджака и завела резким шепотом:

— Хорошие ребятишки, правда? — Я кивнул в знак согласия, — И эта мисс Адамс хорошая учительница, в самом деле хорошая. Только, боюсь, она здесь ненадолго. Нашей маленькой школе не удержать такую хорошую учительницу, как она…