Непал без вранья - Анастачия Мартынова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плотно позавтракав и прихватив с собой немного еды (ведь на территории сада магазинов не разыщешь), мы пристраиваемся в хвосте музыкальной колонны: с барабанным боем и песнями женщины в разноцветных сари несут на голове горшки с растениями. «Поклонение богам», — поясняет нам единственный мужчина парада, с оранжевым платком на шее и выкрашенными красной пудрой ступнями. И хотя церемония эта индуистская, направляются путники прямиком в Священный сад, буддистские владения.
Священный сад начинается сразу за аркой через дорогу от поселения. На входе нас встречают велорикши, предлагая прокатить по всем углам этой запутанной территории, показать не только главный храм Майя Деви, но и спрятанные в глубине сада монастыри со всего света: из Тибета, Китая, Японии, Шри-Ланки, Германии и других стран. Но мы с Асей решаем исследовать все самостоятельно и направляемся за музыкальным парадом прямиком к храму, где, по преданию, жила некогда Майя Деви, мать Сиддхартхи Гаутамы. «Добро пожаловать в Лумбини, место рождения Будды», — красным светодиодом бегущей строки Непал указывает духовный путь. Здесь же — контроль билета[31] и содержимого сумочки. А сразу позади — главный парк с белоснежным остовом храма, знаменитым прудом Пушкарини и опутанным молитвенными флажками деревом бодхи.
— Намаете, — киваем мы монахам, медитирующим в его необъятной тени.
— Намаете! — отзывается кто-то позади. Оборачиваемся и встречаем умиротворенную улыбку. — Сантос, — представляется монах.
— Правда? Как сантоши[32], довольство? — спрашиваю я.
— Верно, верно, — трясет монах умудренной лысиной. — Вы буддисты?
— Пока нет, — улыбается Ася, — только страждущие.
— Тогда это место — то, что вам нужно, — говорит Сантос. — Здесь родился Будда Шакьямуни. Поэтому Лумбини — одно из самых священных мест на Земле. Здесь особая энергетика, чувствуете? Закройте глаза.
Я послушно закрываю глаза и пытаюсь что-нибудь почувствовать. Впереди нас смеются индийские туристы, а откуда-то сбоку доносится шум строительных работ.
— Расслабьтесь и сконцентрируйтесь, — подсказывает шепотом Сантос, — следите за тем, куда направляется ветер.
И словно под указку монашеских наставлений ветер вдруг дует с удвоенной силой и треплет мои волосы, поднимается выше, надувает паруса молитвенных флажков и теряется в кроне дерева бодхи.
— Да, — отзывается вдруг Ася, — чувствую.
— Вот видите, — кивает довольный монах, — а особенно сильная энергия вот там, под деревом. Сантос указывает на огромный ствол. — Лучше всего медитировать под ним. Знаете почему?
— Не знаем, — мотаем мы головой.
Монах засовывает руку в складки красно-рыжего одеяния катая и достает оттуда мятую брошюрку. На ней изображение женщины, стоящей под деревом и держащей одной рукой его ветку.
— Вот смотрите, — показывает Сантос, — это Майя Деви, мать Сиддхартхи Гаутамы. А это — священное дерево бодхи. Оно поддерживает Майю Деви, пока она рождает сына.
— Стоя? — спрашивает Ася.
— Верно, верно, — соглашается монах, — стоя. А вот в этом пруду, — он указывает на небольшой бассейн с зеленоватой водой перед храмом, она искупалась перед тем, как Будда появился на свет. И здесь же Сиддхартха принял свою первую ванну. А вот там, — Сантос увлекает нас за собой в глубины храма Майи Деви, величавой обертки, за шторой спрятаны развалины настоящего святилища, — вот здесь и родился Буд да.
— Где?
— Да вот же. — И монах указывает на камень, спрятанный под стеклом в глубине древних стен. — Именно здесь.
«Точное место рождения Будды», — гласит табличка. Оборачиваюсь и смотрю на монаха. Он складывает руки в молитвенном жесте и отходит в сторону.
— Чувствуете? — напоследок спрашивает он нас.
Я вдыхаю кислый запах сырости и всматриваюсь в руины великой истории. И единственное, что чувствую, это, пожалуй, сопричастность. Как же там было?
***
Давным-давно, в далеком 563 году до нашей эры, жила-была царица Майя Деви, жена раджи Шуддходханы. Детей у них долго не было. Но вот однажды, в одно из полнолуний двадцатого года совместной жизни, приснился царице сон: четыре духа подняли постель Майи Деви и отнесли ее в Гималаи. Затем Майю Деви отвели к озеру Анотатта, искупали, чтобы смыть мирскую грязь, и облачили в небесные одежды и украшения. И, доставив в золотой дворец на серебряной горе, положили на ложе головой на восток. Вдруг появился белый слон. Держа в своем хоботе белый лотос, он трижды обошел вокруг женщины и забрался в ее чрево с правой стороны. Когда же Майя Деви проснулась и рассказала обо всем Шуддходхане, он пригласил 64 брахмана, угостил их, поднес дары и спросил, что может означать сон царицы. «Не беспокойся, — ответили брахманы, — твоя жена ждет ребенка, и у тебя скоро появится сын. Учти, что если он будет жить в своем царстве, то станет прекрасным правителем. Но если же оставит дом и уйдет от мира, он станет Буддой, тем, кто снимет с человечества покров неведения».
Пришло время, и Майя Деви родила Сиддхартху, а через семь дней скончалась — печальная участь всех матерей Тагхагат[33]. Конечно, она ожила на буддистском небе и всегда следила за устремлениями сына. А иногда и спускалась с небес, чтобы помочь ему советом. Воспитывала же Сиддхартху Махапраджапати, сестра Майи Деви.
Слово «Майя» переводится с санскрита как «иллюзия». Бытует мнение, что в этом имени скрыт особый символизм. Рожденный из иллюзии, Будда находит способ освободиться и достичь тем самым просветления. Такова легенда, и, какой бы фантастической она ни казалась, она меняла судьбы, сворачивала историю и привлекала тысячи паломников со всего света поглядеть на камни — неказистые, пыльные обломки возрастом в 2500 лет.
***
Мы выходим из храма, блуждаем в лабиринте кирпичных развалин древних монастырей, рассматриваем знаменитую колонну, установленную императором Ашокой в 249 году до нашей эры. Безжалостный правитель империи Мауриев, он вел разрушительные войны, пока однажды не раскаялся и не принял буддизм.
Бредем дальше — через реку Телу, мимо золотой статуи Будды у самой воды пруда — к белоснежному миражу Ступы мира[34].
До тибетского монастыря Рабтен мы добираемся уже ближе к вечеру. И пока Ася рассматривает дверные фрески, я ныряю в глубины храма и попадаю в волшебное царство: пустой алый зал, расписные стены и величественный Будда, взирающий на пришедшего поверх мирских устремлений. Впервые в жизни я оказываюсь в храме одна, без ожиданий и поиска. В первый раз не смущаюсь того, что не знаю правил. И
