Поиск-90: Приключения. Фантастика - Юрий Уральский

Хотели допрашивать сразу по приезде, но непредвиденные обстоятельства заставили на некоторое время отложить допросы Епифанова и Мигалевой.

Войдя в кабинет Пискунова, мы увидели огромную кучу вещей, сваленных прямо на полу.

— Что это? — не скрывая удивления, спросил Пискунов у дежурного по отделу.

— Так вы же сам, товарищ майор… приказали…

— Да ведь это же с пионерского лагеря! — воскликнул Ханов. — Заначка Сидорова!

— Так точно, — подтвердил дежурный. — Нашли в колодце. Вот и ярлык…

На ярлыке было написано: «Шуба женская. Размер 48-2. Артикул 2007(1) ГОСТ—79». Сбоку синей пастой, по всей видимости шариковой ручкой, выведено: «Цена 2359 руб.».

Я протянул ярлык Пискунову.

— Да это же… — глянул на ярлык Пискунов. — Это же… из универмага! Где Сидоров?

— Отдыхает, — ответил дежурный. — Привести?

— И немедленно! — поторопил Пискунов.

Привели Сидорова.

— Подумал? — спросил Пискунов.

— Да… — кивнул Сидоров.

— В обморок падать не будешь?

— Постараюсь, — Сидоров вымученно улыбнулся.

— Эти вещи тебе знакомы? — Пискунов махнул рукой в угол.

— Н-нет… — Сидоров замотал головой.

— В колодце… возле сторожки… — исподлобья глянул на Сидорова Пискунов.

— Да, — неожиданно признался Сидоров, и лицо его пошло пятнами.

— А теперь давай по порядку, — Пискунов сел за стол и достал из ящика протокол допроса.

— Вам известна кличка Сивый? — спросил я.

Сидоров молчал. Молчание длилось несколько мгновений. Наконец он не выдержал.

— Когда это случилось?

— Что вы имеете в виду? — не понял я.

— Убийство Кри… Красноперова…

— В ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря.

— Я так и знал. — Сидоров тяжело вздохнул. — Предупреждал Витьку — с монашкой шутки плохи.

— Какая такая монашка? — спросил Ханов.

— Ну… эта… Авдотья. Мне ее Витька в церкви показывал. Она мне сразу не понравилась.

— Так, интересно. Выходит, вы видели Авдотью в церкви. А кличка Сивый вам известна? — напомнил я.

— Нет.

— Зачем Красноперов ходил в церковь?

— У него там была назначена встреча…

— Какая? С кем?

— Я не знаю.

— А что объединяло Красноперова с «Монашкой»?

— Один раз по пьянке Витька сказал мне, что Авдотья приехала сюда за песком…

— Каким песком? — встрепенулся Пискунов. — Золотым? Поконкретнее можете?

— Нет. Все…

— Вам приходилось видеть «Монашку» с кем-либо еще, кроме Красноперова?

— Да. Двадцать девятого. Вечером. Возле базара…

— Во сколько?

— Часов в семь… Я в лагерь поехал. Дежурить… А она с мужиком.

— Вы можете описать приметы мужчины? — спросил Ханов.

— Высокого роста. Лет пятьдесят… Белый полушубок… Унты… Все…

— Раньше этого мужчину вам не приходилось видеть? — спросил я.

— Нет.

— А с Красноперовым когда в последний раз встречались?

— Ну… это, — Сидоров кивнул на гору вещей. — В этот самый день.

— Двадцать первого? — уточнил Пискунов. — В день кражи?

— Выходит, так, — согласился Сидоров.

— Он звонил вам в лагерь?

— Да. Каждый день.

— И двадцать девятого?

— И двадцать девятого, — подтвердил Сидоров. — Я тогда Витьке сказал, что к нему приехали из Горноуральска.

— Ну, а кража, — напомнил Пискунов. — К кем вы были в магазине?

— Вдвоем с Витькой, — не подымая головы, ответил Сидоров. — Я знал, что сигнализация испортилась. Тогда мы и решили… В ночь с двадцатого на двадцать первое… Но двадцатого «Монашка» отправила Витьку в Горноуральск к какой-то бабе. Все дело срывалось. А был верняк! Тогда мы стали прикидывать, что делать. И тут Витька вспомнил, что на станции Гора у него живет кореш, с которым он когда-то вместе сидел. Навели справки… И пошли в гараж. Витька договорился с ним и попросил съездить в Горноуральск на денек. Дали ему мой телефон, чтобы, как приедет, позвонил и отдал Витьке билеты до Горноуральска и обратно.

— Билеты? — спросил Ханов и удивленно обвел всех взглядом.

— Да, — закивал Сидоров. — Для отчета, наверное…

— А как фамилия того парня? — спросил я.

— Терехин… Терещенко…

— Терентьев, — подсказал Ханов.

— Точно! — вспомнил Сидоров. — Терентьев Колька!

— Красноперов брал себе что-либо с кражи?

— Только золото и деньги. Тысяч семь… Точно не знаю. Все остальное я увез в лагерь.

— «Монашка» имела какое-либо отношение к этой краже?

— Нет. Витька страшно боялся, что она узнает.

— Вот кое-что и проясняется, — констатировал Пискунов, как только Сидорова увели.

— Не будем спешить, — предостерег я.

— А что, собственно, ждать? — возмутился Ханов. — По всему видать, здесь затевается грандиозное дело. Вот кто этот в полушубке? С какой целью встречалась с ним Мигалева?

— Случайная встреча… Да мало ли что, — пожал плечами Пискунов, но в голосе его послышалась плохо скрываемая озабоченность.

— Давайте побеседуем с Епифановым, — предложил я. — Может, тогда все выяснится.

Пискунов снял трубку.

— Епифанова ко мне…

Через некоторое время двое милиционеров привели в кабинет Епифанова.

— Садитесь, — предложил Пискунов.

— Благодарю, — резко и зло ответил Епифанов.

— Не за что, — в тон ему откликнулся Ханов. — Садитесь, садитесь…

Епифанов сел на стул, закашлялся. Кашлял долго, с надрывом, все время хватаясь рукой за сердце. В груди у него что-то клокотало. На глазах выступили слезы.

— Бронхит? — спросил я.

— Эмфизема, будь она неладна! — прохрипел. Епифанов. — Щас пройдет… Ну, вот отпускает, кажись. Щас…

Он снова закашлялся. Наконец, смахнув ладонью слёзы, сказал:

— Пишите. Фамилия моя — Епифанов. Звать — Митрофан Игнатьевич!

— Это мы уже знаем, — усмехнулся Пискунов. — Когда вы приехали на станцию Гора?

— Недавно, — Епифанов испытующе посмотрел на Пискунова. — А разве свобода передвижения карается законом?

— Не надо утрировать, — предупредил Ханов. — Зачем вы сюда приехали?

— На работу…

— В церковь?

— Нет, — криво усмехнулся Епифанов. — Документы я потерял. А может, сперли… Куда я без документов? Пошел бродить по городу. Смотрю, храм божий! Дай, думаю, зайду… Зашел… Тепло. Тихо. А тут эта… Мигалева. Ну и излил ей душу. Пожалела. Работенку нашла. Жилье…

— Много берет? — спросил Пискунов.

— За что? — вскинул брови Епифанов.

— За квартиру…