Редкие рукописи - Шер Израилевич Нюренберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Магистр (просыпаясь). А мне снилось, что вы и Изабелла идете под венец. Я был так счастлив, так рад за вас…
Питониус. Как же, под венец… Она сказала, что будет моей, только когда у меня на голове вырастут ромашки…
Магистр (думает). Этому горю не трудно помочь.
Поднимается. Берет из кареты лопатку и садовую лейку. Переворачивает крышку, которой покрыта голова Питониуса. Насыпает в углубление землю. Выкапывает из травы ромашки, пересаживает их и тщательно поливает.
Происшествие восемнадцатое
Роскошная спальня освещена бронзовыми ночными светильниками. Спит Изабелла. Рядом с ней на подушке голова Питониуса.
— Итак, все кончено, — еле слышно говорит Питониус. — Я приехал в древний Рим, чтобы расстроить брак, и вместо этого… Ах, что я наделал, что я наделал! Изабелла родит второго Питониуса, тот третьего Питониуса, этот четвертого, пока не появится Карл Фридрих Питониус, аудитор десятого класса, которому никогда уже не стать аудитором девятого класса. Что делать? Что делать? Сегодня ночью магистр уезжает обратно в своей карете. Поехать вместе с ним? Но как я расстанусь с Изабеллой? О, обожаемая Изабелла!.. Нет, я все-таки должен уехать… Но что ждет меня там? Позор, бесчестие… Все равно…
Питониус поднимается. В колпаке, ночной рубашке и туфлях выскальзывает из спальни. На пороге останавливается:
— О Изабелла, о моя любовь! Жребий брошен.
Исчезает.
Спит, разметалась во сне, улыбается, что-то шепчет прекрасная Изабелла. А из-за окна слышен удаляющийся цокот копыт.
Происшествие девятнадцатое
Сводчатый подвал канцелярии. Питониус — он по-прежнему в ночном колпаке и рубашке — раскрывает личное дело на странице, где написано:
«ПРЕДОК НОМЕР СОРОК ДВА»
Питониус. Так печально заканчивается этот труд, который я хотел сделать прекраснейшим творением на земле. Все кончено. Все кончено, прекрасная Изабелла.
Пришивает себя скоросшивателем. Магистр бросается на помощь, но слабым движением руки Питониус останавливает его:
— Не мешайте, дорогой друг. Окажите мне последнюю услугу, напишите вот тут: ЛЮБОВЬ СИЛЬНЕЕ АУДИТОРА.
Магистр пишет. Слезы капают у него из глаз.
Питониус. Написали? Теперь приложите печать, иначе никто не поверит этому. Нет, нет, печати не нужно. Итак, прощайте, магистр, прощай, прекрасная Изабелла, прощайте все и помните — ЛЮБОВЬ СИЛЬНЕЕ АУДИТОРА.
Умирает.
Темнеет, и изображение аудитора теряется в темноте, зато все ярче выступает, горит светящаяся надпись:
«ЛЮБОВЬ СИЛЬНЕЕ АУДИТОРА!»
Эпилог
Музей восковых фигур. Колеблющийся свет свечей падает на Марию-Антуанетту, Наполеона, Нерона, любующегося Римом, который охвачен неподвижным восковым пламенем.
Мастер и профессор медленно идут по проходу между фигурами.
Мастер. Сколько прошло времени с тех пор, как вы были у меня последний раз? Год, секунда, вся человеческая жизнь? Да какое это имеет значение? Время остановилось тут; для настоящей Тонкой Восковой Работы оно совершенно излишне. Они стоят здесь в полной тишине и а полном покое — аудиторы, императоры, палачи, мученики и могут на свободе до конца решить и продумать все то, чего не успели решить и продумать, когда они еще не были восковыми фигурками. Ш-шш, не будем мешать им.
Медленно, задумчиво идут мастер и профессор по проходу между стенами длинного узкого зала музея.
— Да, и он вернулся к нам, аудитор десятого класса. Карл Фридрих Питониус, который кончил самоубийством при помощи скоросшивателя, пришив себя к собственному личному делу. Какая величественная, вполне современная и абсолютно оригинальная смерть, не правда ли, господин профессор?
Они остановились перед личным делом, раскрытым на сорок второй странице, где в вечном восковом покое лежит Питониус.
— Любовь сильнее аудитора, — вслух перечитывает профессор надпись, пересекающую лист.
Мастер. Да, да, это были последние его слова. Видите, восковое искусство не терпит ошибок. Я уже стар, руки дрожат, и прибавил лишнюю каплю воображения. Одна-единственная лишняя капелька, господин профессор, изменила судьбу Питониуса… И магистра я больше не увижу. Мчится мой милый магистр в Карете времени, и ищет, ищет чего-то.
Меркнет свет, промчалась карета, запряженная тремя конями — синим, желтым и зеленым.
Магистр, сидя на облучке, натягивая вожжи, бормочет:
— Синус косинуса, помноженный на тангенс гипотенузы, получается два мышиных хвостика и птичий клюв в остатке.
Мастер. …Вам не показалось, что кто-то?.. В некотором роде… Как будто бы… Вы не видели ничего такого?
Профессор. Нет… Успокойтесь… Все тихо, все как обычно. Да и что бы могло перемениться тут у вас, в восковом царстве.
Снова все спокойно, мерцают свечи.
Примечания
1
«Да здравствует Каудильо!» (Франко)
2
«Долой каудильо!»
3
Auditor (лат.) дословно — слушающий; должностное лицо, исполняющее прокурорские обязанности; слово это бытовало в некоторых европейских странах, в том числе в Германии.
4
В дословном переводе с немецкого — «паспорт предков»; так как в русском языке подобного понятия не существует, в дальнейшем мы переводим «Ahnenpab» весьма условно и неточно, как «личное дело».
