Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера» - Владимир Колганов

Итак, Маргарите было тридцать. А в 1929 году, когда Булгаков познакомился с Нюренберг-Шиловской, ей было тридцать шесть. Я думаю, вы согласитесь — существенная разница! Хотя, с другой стороны, это ни о чем не говорит — женщина и в сорок шесть может быть прекрасна. Но дело в том, что в декабре 1917 года, когда Булгаков предпринял неожиданный вояж в Москву, Кире Алексеевне исполнилось ровно тридцать лет, не больше и не меньше. А ведь именно тогда должно было состояться их последнее свидание.

Что ж, если уж начали столь удачно толковать фразы из романа, продолжим:

«Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, что ей понравится… Она была счастлива? Ни одной минуты! С тех пор, как девятнадцатилетней она вышла замуж и попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами?»

Ну, ведьма, это понятно — потому что приворожила, завлекла. Но при чем здесь чуть косящий глаз? Встречалось мнение, будто писатель хочет подчеркнуть, что для него важен не внешний облик героини, а жизнь ее души. Странное дело, но на единственном известном мне портрете Кира Алексеевна сфотографирована почти что в профиль, скажем так — в три четверти. И еще — позднее замужество, когда ей было уже двадцать пять, при столь редкой красоте и обаянии. Впрочем, это остается моим личным мнением. А вот единственное достоинство ее избранника было только в том, что — князь. И ничего более заслуживающего упоминания. Так что, возможно, какой-то дефект зрения у будущей княгини все-таки имелся… Да нет, вру! Конечно, ничего такого не могло быть.

А вот почему косящая на один глаз Маргарита, выйдя замуж в девятнадцать, за последующий десяток лет даже не пробовала взять на воспитание ребенка — это остается для меня загадкой. Возможно, и Булгаков этого не знал. Кстати, любопытно было бы узнать, а не косила ли на один глаз тетка Киры Алексеевны, так и оставшаяся незамужней Маргарита.

Читаем дальше:

«…ей нужен был он, Мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад».

Ну конечно же Кира должна была выбрать именно его, Мастера!

«Да, да, да, такая же самая ошибка! — говорила Маргарита зимою, сидя у печки и глядя в огонь. — Зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем? Ведь это же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было уже поздно».

Все было именно так — разрыв между ними, окончательный разрыв, произошел зимой 1917 года, в декабре, 20-го или чуть позже. А дальше было лишь отчаяние. И тоска. И эту свою тоску Булгаков вкладывает в уста своей героини, Маргариты. Уж очень ему хотелось, чтобы Кира Алексеевна так подумала! И эта ее «та же самая ошибка», то есть совершенная по меньшей мере во второй раз. А прежде она то ли отвергла его, то ли предложила, наконец, расстаться — и было это либо в конце 1916-го, либо в начале следующего года, когда Булгаков побывал в Москве.

«Я верую! — шептала Маргарита торжественно. — Я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно».

Нет, не случилось — не случилось для Булгакова. Ведь все когда-нибудь заканчивается, как должен закончиться написанный роман. Но если в жизни не сбылось, там, на его страницах, все «случится непременно». И сбудется надежда, и Мастер обретет покой.

Увы, Булгаков ясно представлял себе, что потерял. Красивую, обаятельную женщину? Не только. О том, что Кира Алексеевна была человеком редкой доброты, лучше всего расскажут письма тех, кому она оказывала помощь. Вот пишет ей сестра Елена:

«Милая моя Кирочка! …Что ты нас опять так балуешь, ведь 150 рублей не пустячки и они тебе наверное были бы нужнее…»

А это брат Георгий:

«Дорогая Киру! Не знаю, как тебя благодарить за твою доброту и заботливость обо мне…»

Разумеется, забота о родных, о самых близких людях — это так естественно! Тут вроде бы и нечего обсуждать. Надо полагать, другие на ее месте точно так же поступали. Но вот несколько неожиданное послание, обнаруженное мной, как и другие письма, в фондах Пушкинского Дома. Привожу из него отдельные отрывки, поскольку многие строки очень трудно разобрать:

«Глубокоуважаемая княгиня! …К Николаю Алексеевичу приехала помощница, женщина-врач … [Рассматривает фотокарточку] Вот сейчас передо мною Мина кушает за маленьким столом, угрюмая, держит задумчиво ложку. Виден кусок дома и аллея. И я уже там у вас. Мысленно заглядываю всюду. К княгине, в столовую, в Вашу спальню — мою любимую комнату! Может быть, она теперь уже стала детской. Но я ее вижу аккуратно прибранную, тускло освещенною лампадой, горящей в печурке перед образом. Так любила я там разговаривать с Вами и отдыхать одна. Вот вхожу на пальчиках в детскую. Темно, тикает будильник, и мирно дышат Мина и Ириночка; подошла, посмотрела, перекрестила, не поцеловала: боюсь разбудить. Постояла, вздохнула и вышла. Спускаюсь в столовую, мимоходом заглянув в свою комнату… в столовой горит лампада. И почему-то она мне помнится так, как в тот вечер, когда приезжал князь Голицын. Вы с работой в руках, тихо разговариваете с ним, Елена Карловна шила оборочками пан-ны [панталоны], я шила Минины рубашечки, а Георгий Алексеевич дивно играл Листа. Больше никого не было. Этого вечера я не забуду, так мне было хорошо тогда… Любящая вас и благодарная Поля».

Чувствуется, что это не чужой для Киры Алексеевны человек. Ее дочь, Марину, Поля называет по-домашнему, так, как это принято в семье. И все-то ей знакомо в этом доме — убранство комнат, даже мелкие детали… По описанию можно предположить, что это усадьба Блохиных в Шаблыкине. Смотрим на обратный адрес письма — Мацеста. Вот вам и разгадка. Судя по всему, Полина, нянчившая детей Киры Алексеевны, заболела, а добрая княгиня за свой счет отправляет ее в частную лечебницу, на Кавказ.

Кстати, а вот интересно, о чем Кира Алексеевна могла говорить с Голицыным — о том, как непросто сиятельному князю жить с простой крестьянкой? Попробуем найти ответ в воспоминаниях внука князя:

«Дедушка кн. Владимир Владимирович Голицын, младший сын Московского городского головы князя Владимира Михайловича Голицына, был женат на крестьянке из деревни Луги Апушкины Татьяне Семеновне Говоровой… Наше Ливенское имение составляло более 4000 десятин, а в конце XIX века было куплено у Лидии Владимировне Буколовой еще небольшое имение, чуть более 200 десятин — это Луги Апушкины, которые почти сразу были переданы моему деду, где он и жил, куда привел свою жену, где родились мой отец и тетушки Елена и Ольга. Дедушка до революции (до июля 1918 года) жил с семьей в Лугах (летом) и занимался общественной работой — был вице-предводителем дворянства Ливенского уезда, работал в Земской управе, а с 1912 по 1918 год был ее председателем».