Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

Разумеется, и на Западе всегда существовали женщины, чье предназначение заключалось в ублажении мужчин, – любовницы или проститутки, куртизанки высокого уровня или уличные потаскухи. Дело не в том, что секс был доступен на Востоке и недоступен на Западе. Для людей, обладавших властью или просто деньгами, внебрачный секс был доступен всегда и в любых уголках мира как в XIV веке, так и в XXI. Дело в том, что Марко Поло, рассказывая о наложницах императора, ни словом не обмолвился о том, что это греховный и беззаконный обычай. Историк Саймон Шама, писавший о голландской проституции XVII века, говорил о борделе – разновидности демократизированного, коммерциализированного гарема – как о противоположности дома, о злом параллельном мире, противопоставленном доброму миру нормальной домашней жизни. “Сводни – это антиматери: их морщины говорят не о благочестии, а о порочности, их молитвы обращены не к Богу, а к Дьяволу. А сами девушки образуют нечто вроде антисемьи, живущей в антидоме, где они намеренно забывают уроки, которые обычно преподают детям в любом добропорядочном доме”.

Поло же внедрял противоположную идею, а именно что восточный гарем есть естественное продолжение дома, что потаскуха тоже член семьи, в которой каждая женщина выполняет свою работу в зависимости от способностей, то есть самые красивые ублажают главу семьи на ложе, а менее красивые готовят пищу или шьют одежду. В Голландии XVII века, описываемой Шамой, служанка выступала “подрывным элементом”, потенциальной соблазнительницей хозяина дома, и за ней следовало приглядывать. А из описания Марко Поло следует, что в Китае имело место гармоничное соглашение, исключавшее всякие интриги, соперничество из-за благосклонности императора и заговоры супруг в пользу собственных сыновей, о чем обычно рассказывалось в других описаниях восточных гаремов. В его идеализированном повествовании не упомянуто ни одной опасности того свойства, что описывал Шама. На Западе утопия изображала мир духа, свободного от плоти. На Востоке она представала местом, где одну плоть каждые три дня заменяли другой.

Европу веками завораживал образ гарема. Многочисленные путешественники силились разузнать его пресловутые тайны, хотя на самом деле никто не рассказал нам о гареме больше, чем Марко Поло, который в любом случае раскрыл главную тайну: гаремы существуют, посреди могущественного государства на Востоке находится сказочно-чувственный дворец, где мужчины предаваются наслаждениям, не испытывая никаких религиозных или нравственных терзаний или сомнений.

Отступление первое

Янсук

Если вы мужчина и вам нравятся стройные, изящные женщины, то вы наверняка не прошли бы равнодушно мимо Янсук – тридцатисемилетней кореянки, живущей сейчас в Нью-Йорке. Она миловидна, сдержанна, талантлива и умна. У себя в Южной Корее она была художником-мультипликатором и делала успешную карьеру. Если ваши дети смотрят сериал “Губка Боб Квадратные Штаны” или другие передачи на мультипликационном канале, значит, они видели ее работы.

Янсук приехала в Нью-Йорк в 2006 году после неудачного брака на родине, который разрушил ее надежды и принес лишь разочарование в любви. Ее история может послужить наглядным объяснением того, почему некоторые азиатские женщины предпочитают вступать в отношения с американцами или европейцами. Только не льстите себе, господин американец! Женщины вроде Янсук бегут в Америку не из-за вашего непреодолимого обаяния или мужественности, они просто бегут – и от кого-то другого, и от незыблемых традиций, и от старомодного отношения к себе, то есть от всего того, что является досадной помехой для современных женщин вроде нее.

В случае Янсук помехами оказались обстоятельства, которые поначалу выглядели более чем благоприятными. Сама она родилась в Сеуле в обеспеченной семье, а за несколько лет до переезда в США вышла замуж за корейца, своего ровесника, который до этого учился в американском университете. Нельзя сказать, что это был брак по какой-то страстной любви, хотя Янсук была счастлива. В течение пяти лет, пока ее будущий муж учился в Америке, они постоянно общались при помощи электронной почты и по телефону. А потом молодой человек прилетел домой на короткие каникулы, и Янсук узнала сразу две новости: во-первых, его отец, бизнесмен, которого она очень уважала, болен смертельной болезнью крови; во-вторых, ее бойфренд хочет жениться на ней.

Ее несколько удивило, что он сделал ей предложение так внезапно – после пяти лет ровных отношений. Но она ответила согласием. Она его любила. “Он был добрым и нежным, – сказала она мне. – К тому же я была уже не юна”. Кроме того, она бы породнилась с богатым и видным семейством, и это было бы приятно ее родителям. Она надела белое свадебное платье и обвенчалась со своим возлюбленным.

Но вскоре Янсук поняла, что ее замужество далеко от романтического идеала. Выяснилось, что ее муж, несмотря на ум, доброту и в придачу американское образование, придерживался крайне старомодных взглядов на роль и место жены в семье. Он решил жениться на Янсук, выполняя традиционный сыновний долг почтения, потому что считал своей обязанностью подарить глубоко уважаемому отцу невестку до того, как тот умрет, а время поджимало. Опять-таки из чувства сыновнего долга он решил приступить к изучению медицины в Корее, в городе, находившемся далеко от родительского дома, чтобы приобрести необходимые знания и самому вылечить отца. Уезжая на учебу, он ясно дал понять Янсук, что ей следует жить вместе с его родителями и принимать участие в уходе за его больным отцом.

Уже не в первый раз от Янсук ожидали, что она пожертвует собственными интересами ради корейского мужчины. Она годами работала, чтобы скопить денег и осуществить свою давнюю мечту – поступить в художественную школу. Она понимала, что у нее есть некоторый талант. Действительно, она самостоятельно овладела техникой рисования настолько, что стала мультипликатором мирового класса, но ей все-таки хотелось получить официальное образование. Однако у нее был старший брат, которому представилась возможность учебы в Америке. И Янсук пришлось проститься с мечтой, потому что ее родителям было не по карману отправить в колледж обоих детей. Родители попросили ее отдать брату часть заработанных денег, чтобы он взял их в Америку. Янсук так и не поступила в художественную школу.

Сейчас Янсук без горечи говорит о традиционных ролях, которые отводятся в Корее мужчинам и женщинам. Она считает, что за последнее десятилетие многое изменилось. Образованные корейские мужчины лет двадцати с небольшим гораздо больше похожи на своих американских сверстников, чем мужчины, которые лет на двадцать их старше: они охотно помогают по хозяйству, с пониманием относятся к карьерам жен и активно заботятся о детях. Наверное, перемены затронули и женщин – и скорее всего, какая-нибудь молодая кореянка, выросшая в городе и, подобно Янсук, получившая образование, не стала бы мириться с той ролью, которую безропотно приняла Янсук. Когда ее новоиспеченный супруг решил, что она должна остаться в доме его родителей, чтобы помогать свекру и свекрови, она согласилась. “Я сочла это своим долгом”, – пояснила она. В течение трех лет, пока не скончался свекор, она жила в богатом доме родителей мужа, редко видя его самого. Все это время она исполняла роль послушной невестки, если не считать того, что она все-таки продолжала работать в мультипликационной студии, отвергая настойчивые просьбы просто сидеть дома весь день. Они никак не могли понять, зачем ей работать. Ведь она же ни в чем не нуждалась! Конечно, дело было в огромной культурной пропасти – не только между ней и родителями ее мужа, но и между многими кореянками из среднего класса и обществом, исповедующим одновременно два противоречащих друг другу воззрения: женщины равноправны с мужчинами, но тем не менее обязаны играть положенную роль в традиционной семейной жизни.

Культурное непонимание проявилось и тогда, когда свекровь Янсук начала ругать ее за то, что она так и не родила ребенка до того, как умер патриарх семьи. Янсук возражала: “Как же вы можете ожидать, что я забеременею, если я так редко вижусь с мужем?” Но вина в подобных случаях всегда взваливается на невестку и никогда – на обожаемого семьей “принца”. Соседи начали судачить о бесплодии Янсук. Она чувствовала, что с ней обходятся несправедливо, и тосковала.

Позже, когда смерть свекра освободила девушку от обязанности ухаживать за ним, муж продолжал настаивать на том, чтобы она по-прежнему жила у его матери. Он продолжал учиться и жил в крошечной комнатке в общежитии, где им обоим было бы слишком тесно. Почему он предпочитал такое положение? Янсук так этого и не узнала. Может быть, ее муж влюбился в другую? Может, он завел любовницу? По-видимому, он не испытывал особенного влечения к жене, но в обществе, где секс оставался полузапретной, неудобной темой для разговора, молодые супруги едва ли могли откровенно обсудить этот вопрос.